скорее испытываю тихое томление и просто хочу быть с ним рядом.

– Иначе остальные явятся нас искать, – соглашаюсь я, не возражая снова забраться к нему в постель. Надеюсь, завтра утром мне не придется убегать.

Окинув взглядом комнату, Руван прищуривается и направляется в противоположную сторону от двери. Возле одного из кристаллов с вампиром стоит Вентос, легко касаясь рукой рубиновой поверхности.

– Это будущий хранитель? Или повелительница вампиров? – тихо уточняю я.

Руван замедляет шаг.

– Нет. Она не из лидеров и не подписывалась на роль хранителя. Она хотела, но Вентос ей не позволил…

– Кто же она тогда?

– Его кровница. Жена.

Я моргаю несколько раз.

Кровница…

«Жена?..»

Тридцать

«Жена… жена?..» – вновь и вновь мысленно повторяю я.

Неужели в обществе вампиров кровница и жена – одно и то же?

– Руван… – начинаю я, но продолжить не получается.

– Вентос, мы возвращаемся в замок.

– Идите, я вас догоню, – отвечает он.

– Уже поздно, скоро поддавшиеся станут более активны. Хочешь слушать ворчание Лавенции, если ей придется тебя искать?

– Ну ладно, – вздыхает Вентос и отходит от жены.

Огибая спящих вампиров, мы направляемся к выходу, и я всеми силами пытаюсь выбросить из головы мысли о том, что неспроста слова «кровница» и «жена» употребляются вместе. Неужели и впрямь они значат одно и то же? Я поворачиваюсь к Вентосу. Никогда не расспрашивала его о личном, да и не хотела, однако отчаянные времена…

– Ты часто ее навещаешь?

Он бросает на меня косой взгляд.

– А тебе что за дело?

– Просто любопытно. Руван сказал, она твоя… – я запинаюсь на этом слове, но, взяв себя в руки, заканчиваю, – … жена.

Вентос хмуро косится на Рувана, но, быстро справившись с эмоциями, тяжело вздыхает.

– Да, жена. Раньше я приходил гораздо чаще. Прошло уже очень много времени.

– Ты все еще навещаешь ее перед опасными вылазками, в которых можешь погибнуть? – интересуется Руван.

– Каждый раз. – Вентос складывает руки на груди, будто в попытке защититься от личных вопросов.

– Ты когда-нибудь думал ее разбудить? – Ни разу прежде я не видела Вентоса настолько мягким и уязвимым. Невольно в голове мелькает мысль, что же за женщина решила связать с ним жизнь. Вероятно, этот здоровяк все-таки способен на нежность.

– Каждый день. Но просто видеть ее рядом мне недостаточно. Я хочу создать мир, в который она сможет вернуться. И я намерен помогать в борьбе с проклятием, чтобы она могла проснуться и начать новую жизнь. – Безвольно свесив руки по бокам, Вентос едва заметно улыбается. – Она блестящий целитель, одна из последних. И очень пригодится поколению пробудившихся вампиров. Она слишком ценна, чтобы попусту растрачивать ее жизнь здесь с нами.

– Мы создадим для нее прекрасный мир, – обещаю я.

Похоже, Вентоса удивляет мой уверенный тон. Он замедляет шаг и оценивающе оглядывает меня с ног до головы. Такое впечатление, будто я впервые почти соответствую его ожиданиям.

– Ловлю на слове, Флориана. – И Вентос устремляется вперед.

– Он еще ни разу не называл меня по имени, – бормочу я.

– Осторожно, – шепчет Руван мне на ухо, – не успеешь оглянуться, как он станет считать тебя другом.

Во время короткого пути в замок я обдумываю эти слова.

Похоже, на академии стоит такая же защита, как на замке, поскольку прежде чем переместиться с помощью тумана, мы выходим на улицу. Какое-то время все молчат, и я, пользуясь моментом, стараюсь разобраться в собственных мыслях… и не только о Вентосе. Куда сильнее меня волнует другое.

«Жена».

Когда Руван поднимает меня на руки, чтобы перенести назад по узкому переходу, ведущему к святилищу и винтовой лестнице, это слово вновь всплывает в голове, заслоняя собой все остальные мысли. Я вспоминаю недавнюю свадьбу в Охотничьей деревне. Согласно традиции, мужья берут жен на руки, чтобы перенести их через порог нового дома. Тут же перед мысленным взором мелькает картина, как я возвращаюсь в родную деревню вместе с Руваном, и клыкастый повелитель вампиров в качестве компромисса переносит меня через порог кузницы, а уж после я вношу его в наш дом. С трудом подавив безумный смех, я представляю, как он сидит за столом напротив Дрю и мамы, а после мы вместе ложимся в кровать и… заходим гораздо дальше, чем до сих пор. Сбрасываем всю одежду и узакониваем брак.

– Все нормально? – уточняет Руван, опуская меня на пол.

Вентос ждет нас на верхней площадке лестницы.

– Нет, – даже не пытаясь увиливать, отвечаю я и поясняю в ответ на удивленное выражение лица Рувана: – Думаю, нам нужно поговорить. – Я многозначительно смотрю на Вентоса.

Он быстро понимает, что к чему.

– Сообщу остальным, что вы вернулись целыми и невредимыми. – И сбегает без лишних слов, явно уловив растущее напряжение.

– В чем дело? – Руван тоже понимает, что не все гладко.

– Я задам тебе простой вопрос и хочу услышать простой ответ… – Я поднимаю на него глаза. «Лучше не спрашивай, – шепчет тихий голос в глубине сознания. – Не нужно тебе это знать». Потому что слова Рувана способны все изменить. Хрупкий мир между нами и теплые чувства уже не будут прежними, если… если… – Для вампиров кровница и жена – одно и то же?

У Рувана от потрясения вытягивается лицо. Он слегка приоткрывает губы, как будто собирается что-то сказать, но не издает ни звука. Мне хочется убежать и где-нибудь скрыться от происходящего. Зря я завела этот разговор.

– Все не так просто, – после небольшой паузы произносит Руван. Связь между нами тут же дает знать, что он уклоняется от ответа, отделываясь полуправдой.

– Неужели? Куда уж проще? Да или нет?

– Вампиры существовали задолго до появления кровных обрядов… тогда еще невозможно было связать себя с кем-то кровной клятвой… – Руван отворачивается, но я делаю шаг к нему, вновь заставляя на меня посмотреть. Чуть опустив подбородок, пронзаю его внимательным взглядом. И он со вздохом продолжает: – Но после того как король Солос создал лории крови, вместо многих церемоний стало принято просто давать кровную клятву, поскольку она связывает сильнее, чем все прочие клятвы и обещания.

Сердце бьется так неистово, что его стук эхом отдается в ушах, заглушая все остальные звуки. Начинает покалывать кончики пальцев, руки немеют и безвольными плетями свисают по бокам. Я не в силах даже поднять их. Тело вдруг становится каким-то громоздким. А душа рвется улететь, куда-нибудь подальше отсюда, лишь бы не слышать его слов.

Однако постепенно я все же сознаю их смысл. В глазах Рувана на миг вспыхивает боль, но он быстро прячет ее и натягивает на лицо бесстрастную маску, вновь, как и при первой нашей