— Вовсе необязательно. Порой, на пользу сыграть и застарелые обидки могут, и соперничество, и эти… амуры, туда их растуда… Там, — Птах потыкал пальцем в небо, — неглупые люди сидят, уж будь, Матвей Нилыч, покоен. Про нас знают такое, что мы сами про себя не знаем. И ежели собрали нас воедино, значит так оно правильно. Значит, мы друг дружку дополняем наиболее полно. Ага… У Шеата там, — Птах вздохнул, — друг остался. Даже нет, не друг… У вас нет такого слова… Больше, чем друг. Очень близкий человек… Вместе они с рождения, вместе росли, учились, готовились… И друг тот встретил девушку, которую полюбил так, как единожды в жизни любят, до беспамятства, до гробовой доски. Ну, и девушка его, стало быть, тоже… Иилис… Все думали, что их втроем отправят. Не отправили. Иначе, вот, рассудили… Парень этот, Савка, уж больно он на того, их общего знакомца смахивает. И если бы только лицом. А так и статью, и голосом, всем!.. Я думал такого не бывает… А ишь ты как… Шеат простить не может подмены. А Иилис, видать, лучше хоть эдак. Она жить торопится. Семью хочет, детей… Это мы без племени, без роду. Привыкли уж… Время есть, пущай…

— А получится… когда? — прищурился Ливнев.

— Э-эх, — Птах махнул рукой, — не скоро… Лет через сто… Может, позже… Как пойдет… Врата из досок и гвоздей не построишь. Оне-то молодые, дотянут. Ну, а я уж… Вона, Федюнька за меня постарается, если что… Да, не гляди ты на меня, как будто я из ума выжил! Все, что положено знать, знает малец. Вот здесь у него все, — Птах постучал пальцем по виску. — А там уж… Когда срок приспеет, внуки его или правнуки дотумкают. Разберут дедову схему…

— Ишь как!.. А если нет?

— Ну так, ты пособишь, мил человек, — Птах подмигнул.

— А вам самому-то сколько будет?

Птах усмехнулся.

— А сколько дашь, Матвей Нилыч?

— Выглядите бодрячком, но, побьюсь об заклад, восьмой десяток разменяли. Нет?..

— В корень зришь! Разменял!.. Лет уж девяносто тому назад… Мне по-вашему, — Птах прищурился, что-то прикидывая в уме, — сто шестьдесят четыре годка выходит…

— Ох, ты! — Ливнев покачал головой.

— Да!.. Давно в небо дышу…

— Значит, вас трое всего? Ну, здесь…

— Трое, — кивнул Птах. — Поодиночке-то нас забрасывают редко. Все чаще вдвоем.

Или уж как придется… И чтобы обязательно женщина была и мужчина, пара, значит. Если мир окажется безлюдным, им надлежит род начать, стать первыми прародителями… Это еще обстоятельство на руку сыграло. Наши-то Адам с Евой себе такого даже помыслить не могут… Все равно, как кошка с собакой… Ага…

Под ногами зачавкало. Разлапистые великаны-ели сменились чахлой порослью болота. Ливнев тревожно поглядывал на проводника, но тот излучал собой полнейшую невозмутимость, уверенно вел куда-то. Остановился Птах у лесного озерца, затянутого тиной. Подождал, покуда соберутся приотставшие попутчики. Такой, на самом деле, водился в единичном числе. Савка натужно волок доверху заполненный короб, парил, словно взопревший конь. Скинув ношу, облегченно перевел дух. Посетовал:

— Эх-ма! Все грибные места-то и прошагали…

— Я так понимаю, — Вортош скривился, — у нас теперь рыбалка по плану?.. Птах не ответил. Присел на корточки и, сложив ладонь лодочкой, захлюпал условным стуком по воде. Раз. Другой. Отступил назад.

— Особам впечатлительным, — не удержался от комментариев Ревин, — беременным женщинам и детям рекомендуется отвернуться. Первое время ничего не происходило. Потом по озерцу пробежала волна, черная гладь вздыбилась, и на берег с кряхтеньем неспешно выползло немалых размеров чудо-юдо в придонном иле, ряске и водорослях.

— Мать честна, — Савка попятился с испугу и сел, — водяной…

Вперед выступил Ревин, заговорил на странном квакающем языке. Существо никак на это обстоятельство не прореагировало, стояло не шевелясь, лишь подрагивало слегка, будто студень. Со стороны казалось, что состоит оно целиком из воды, по чьей-то странной прихоти обретшей способность держать форму. Внутри существа просматривались на свет полупереваренные останки лягушек и мелкой рыбешки. Ревин завершил свою затейливую руладу. Существо молчало. Потом вздохнуло совсем по-человечески и пробулькало вполне для уха сносно:

— Говори нормально… Я разумею вашу поганую мову…

— Что… это?.. — сглотнул Вортош.

— Это – слим, — пояснил Ревин господам. — Слим, это представители коренного населения.

— Польщен, — пробулькало существо без энтузиазма.

— Мы, собственно, тоже, — нашелся за всех Ливнев.

— Позволяешь ли ты присутствующим обращаться к тебе без имени, по общему названию расы? — спросил Ревин.

— Валяйте! — отрешенно разрешил Слим и устремился куда-то вперед. — От моего имени у коренного населения заболит горло…

Существо наползло на берестяной короб с грибами, помуслякало внутри себя деловито и исторгло наружу. Пустой. Грибы оставило. Савку такая бесцеремонность вывела из состояния ступора. Пока господа вели непонятный его уму разговор, Савка подобрался к существу, как ему показалось, сзади, и из любопытства да из озорства решился ковырнуть студенистое тело веточкой. Сначала пруток не встречал никакого сопротивления, будто и впрямь чертил воду, но потом неведомая сила выдернула его из пальцев и выплюнула по другую сторону. Савка попробовал швырять в слима шишками. Тот некоторое время копил их в себе и неожиданно выдал очередью, заставив Савку присесть и закрыться руками.

— Ты ба лучше, — улыбнулся Птах, — чего съедобного ему сыскал…

Не заставляя просить себя дважды, Савка прошвырнулся по округе, притащил десяток длинноногих, росших во мху подберезовиков и пригоршню непоспевшей еще клюквы. Слим мгновенно заглотил дары леса и не преминул между прочим в адрес Савки заметить:

— Воспитанный молодой человек.

— Мы нуждаемся в твоей помощи, Слим, — Ревин попытался вернуть разговор в прежнее русло.

— Это я уразумел сразу, — пробулькало существо. — Не грибами же вы меня пожаловали покормить… Вопрос в том, что мне за выгода вам помогать?

— Ты хочешь вернуться домой? — спросила Евдокия. — Хочешь, думаю… Если тебе известен способ, как это сделать без врат, не смеем боле беспокоить. Кукуй в своем болоте дальше… Только помни, что Сыпь вратами не пользуется, они ей без надобности… Как и лишние свидетели…

— Сулите личные блага… Ваше классическое образование выдает вас с головой, — Слим выстрелил ложноножку и сцапал пролетающего слепня. — Нас принято считать невозможными эгоистами… Наверное, небезосновательно… Но если вы откроете врата, этот сектор космоса станет человеческим. Если не откроете – еще большой вопрос. Это ясно вон даже ему, — Слим метко запулил в Савку припасенной шишкой. — Что в сравнении с этим мои желания или даже безвременная кончина?

— Да нет здесь никакого вопроса, — Евдокия пожала плечами. — Не желаешь помогать – сами обойдемся… Сиди здесь, считай комаров…