Борн перекинул сумку через плечо и быстро спустился на тротуар. Десять минут… Он наблюдал через боковое зеркало за дверью особняка. Дверь вскоре открылась и в проеме возник генерал Андре Франкос Вилье. Он был среднего роста и плотного сложения. Его возраст мог быть около 70 лет. Шляпы он не носил, и его седые волосы резко выделялись на общем темном фоне. Борн внимательно смотрел на него, пытаясь понять, что могло толкнуть такого человека в грязный мир, где царил Карлос. Какие бы ни были причины, они должны быть достаточно сильными в той же мере и силе, которой обладал этот человек. И это делало его очень опасным, потому что он был весьма уважаемым человеком, к которому прислушивалось правительство.

Вилье повернулся, разговаривая с прислугой и глядя на часы. Женщина кивнула, закрывая дверь, а генерал направился к большому автомобилю к месту водителя. Затем он сел, включил двигатель и медленно отъехал, поворачивая направо. Джейсон подождал, пока машина генерала не скроется за углом, и резко двинул свой «рено» за генеральской машиной.

По иронии судьбы генерал выбрал ту же дорогу, по которой 12 часов назад проезжал Борн, торопясь в Париж. Ему не составляло труда держаться от генерала на расстоянии в четверть мили. Вилье неожиданно сбавил скорость и свернул на покрытую гравием боковую дорогу, которая вела в парковую зону, освещенную неоновым светом.

«Ле Арбалет».

Значит, генерал должен встретиться с кем-то в этом удаленном от больших дорог и шумных кварталов, ресторане. Борн предположил, что здесь может быть получено неопровержимое доказательство тайных связей генерала. Он очень быстро связал возможную связь между неудавшимся нападением в Обер дю Кон и этой поездкой генерала. Возможно, что на эту встречу может явиться Карлос. Да, он должен попасть внутрь ресторана! Любой риск в этом случае был оправдан.

Борн вышел из машины и поправил оружие. Затем одел пальто поверх фирменной куртки, а на голову — голубовато-серую шляпу с узкими полями, которую взял с заднего сиденья и которая должна была прикрывать его волосы. Он пытался вспомнить, были ли на нем очки или нет, когда его сфотографировали в ресторане Арженталь. Очков на нем не было. Он положил их на стол, когда приступы боли разламывали его голову. Борн тронул боковой карман, где находились очки, которыми он мог при необходимости воспользоваться.

Огни ресторана с трудом пробивались сквозь листву окружающих деревьев. Он приблизился к окнам и заглянул внутрь зала. Там было много гостей, причем собравшиеся имели одну особенность: это были одни мужчины. Борн понял, что генерал прибыл на запланированную встречу и наверняка приказы по допуску в ресторан были сделаны самые определенные.

Приказы… Где могла быть охрана? И сколько их могло быть? Борн передвигался среди деревьев к центральному входу в ресторан. Тихо и неподвижно стоял он в тени деревьев, наблюдая за окружением, но ничего подозрительного не обнаружил.

Дверь открылась, наружу вырвался резкий поток света, и в дверях появился человек в белой куртке. Некоторое время он просто стоял, куря сигарету. Борн еще раз осмотрелся: все спокойно и тихо. Если бы где-то рядом находилась охрана, если она была, то она обязательно должна была бы заволноваться. Как и в случае резиденции охрана, видимо, находилась внутри здания. Появился еще один человек, также одетый в белую куртку, на его голове красовался белый колпак. Он был раздражен, а его речь выдавала в нем гасконца:

— Пока ты тут прохлаждаешься, нам приходится потеть.

Куривший бросил сигарету и вернулся внутрь, закрыв за собой дверь. Свет исчез, осталось лишь бледное свечение луны. Этого короткого момента было достаточно, чтобы убедиться в отсутствии охраны возле входа. Борн снял пальто и положил его возле ног, пристроив сверху шляпу. Теперь ему было нетрудно осуществить то, что он решил. Рядом со входом в ресторан возвышалась терраса, которая использовалась весной и летом. Сейчас она пустовала, но через ее широкие окна можно было хорошо видеть все, что происходило внутри.

И то, что он увидел, могло загипнотизировать кого угодно. Собравшиеся мужчины стояли рядами по четыре лицом к Андре Вилье, который обращался к ним с речью. Они были уже старыми людьми, которые привыкли лишь к одному: использовать команду и силу в любых ситуациях. Это было на их физиономиях, в их глазах и в том, как они слушали выступающего. Конечно, такие люди могли вступить в союз с кем угодно, даже с Карлосом, лишь бы подольше продлить ощущение атаки, взрывов, донесений, решений, связанных с жизнью и смертью многих людей.

Грязные алжирские полковники? Что от вас осталось? Теперь это были люди, живущие воспоминаниями о Франции, которой уже нет, о мире, который уже давно не тот. Но тот, кто однажды стал террористом, остается им навсегда, и убийство становится главным содержанием террора.

Генерал повысил голос и Борн попытался разобрать его слова через окно. Теперь они слышались отчетливо:

— …наше присутствие должно ощущаться, наши цели ясны и понятны. Мы едины в нашем строю, и этот строй непоколебим. Нас должны услышать! В память всех тех, кто погиб, кто отдал свою жизнь за честь Франции. Мы должны сделать все, чтобы наша страна запомнила их имена! Те, кто выступает против нас, должны познать наш гнев. И в этом мы тоже едины. Мы просим Всемогущего Бога, чтобы он подарил тем, кто ушел раньше нас, постоянный мир, с которым мы все еще не примирились… Господа! Я вручаю вам нашу даму… нашу Францию!!!

После этого зазвучал торжественный гимн, который исполняли почти все собравшиеся.

Борн отвернулся от окна, задыхаясь от чувства отвращения, которое было вызвано всем увиденным. Что же так обеспокоило его? Почему он почувствовал такой приступ гнева и пустоты? И он понял почему… Он ненавидел людей, подобных Андре Вилье, презирал тех, кто был вместе с ним в зале. Это были сплошь одни старики, которые всю жизнь занимались только войной, отнимая жизнь у молодых и еще у более и более молодых.

Но почему туман вновь застилает его глаза? Почему боль снова пронизывает его голову и грудь? Но времени на вопросы не оставалось. Он должен гнать их прочь, потому что сейчас у него была только одна цель генерал Вилье.

Он должен захватить генерала и узнать у него все, что он знает и, может быть, даже прикончить его. Люди, подобные Вилье, отнимали жизни у молодых. Они не заслуживали права жить.

Джейсон перелез через перила и спустился в темноту парка. Теперь он должен добраться до дороги и попытаться захватить этого продавца смерти.

Борн сидел в «рено» почти в двухстах ярдах от входа в ресторан. Двигатель работал, готовый к рывку, как только машина Вилье покажется на дороге. Несколько других участников встречи уже уехали, каждый в отдельном автомобиле. Конспираторы не афишируют старых связей, а эти старики были конспираторами по своей внутренней сути.

«Это была война. Это была смерть. На земле и в воздухе».

Наконец, он появился. Огни генеральской машины освещали дорожный гравий. Борн выключил свет, когда выезжал на главную дорогу. Через некоторое время он включил свет и резко нажал на педаль газа, вдавив ее в пол. Ему хотелось догнать его как можно быстрее.