Армейские офицеры фигурировали в книге Балчина, как «марионетки» штабных «кукловоддов», но Алану армейская система виделась скорее нелепой, чем пагубной. Ему очень нравились романы Троллопа, и он хранил в Хэнслопа их целую стопку. Он часто рассуждал о схожестях в организации англиканской церкви и армии; с помощью Робина Гэнди и Дона Бейли он выискивал параллели между барчестерскими махинациями и таковыми в верхушке Хэнслопа. Они провели соответствия между лицами разных статусов и рангов, так что подполковник стал старшим священником, генерал-майор — епископом, а бригадир был наделен статусом викарного епископа (самого дешевого типа епископа — пояснил Алан).

Время от времени им наносили визиты — Гамбьер-Перри и Молтби заглядывали, чтобы засвидетельствовать свое почтение и послушать выходной сигнал «Далилы». Но делали они это, скорее, ради проформы, чем из реального интереса, потому как не несли прямой ответственности за работу и имели лишь самые туманные представления о том, что задумали Алан и Дон Бейли. Да и особо расспрашивать они не стремились, так как Алан им был малопонятен — факт несколько неудобный, поскольку они приписывали себе научные познания. Возможно, визитерам хотелось послушать воспроизведение голоса Уинстона Черчилля, поскольку для проверки «Далилы» они не раз использовали граммофонную запись одной из его речей. В этой речи, переданной по радио 26 марта 1944 г., после довольно невнятных рассуждений на предмет послевоенной жилищной политики, премьер-министр коснулся более близкой перспективы:

…Час нашего величайшего успеха приближается. Мы маршируем с нашими доблестными союзниками. Они рассчитывают на нас, а мы рассчитываем на них. Наши солдаты, моряки и летчики должны пронзать своими сверкающими взглядами врагов на фронте. Единственная дорога домой для нас лежит через арку победы. Блистательные войска Соединенных Штатов уже здесь или стекаются сюда. Наши собственные войска таким же числом, отлично обученные и прекрасно оснащенные, встают рядом с ними в духе подлинного товарищества. Их ведут командиры, в которых мы верим все. Мы требуем от нашего собственного народа здесь, от парламента, от прессы, от всех сословий такой же холодной, железной выдержки, такой же стойкости и крепости, какие сослужили нам хорошую службу в дни воздушного блица.

С помощью «АБОРТ Марк I» можно было убедиться, что «Далила» кодировала фразы Черчилля в белый шум — замечательно ровное и неинформативное шипение. А затем, в процессе декодирования выходной сигнал восстанавливался:

И я должен предупредить вас, что в целях обмана и дезориентации врага, а также военных учений будет много ложных тревог, ложных атак и генеральных репетиций. Мы тоже можем стать объектами новых типов вражеских атак. Британия может все выдержать. Она никогда не отступала и не терпела поражений. И когда будет дан сигнал, все мстящие нации бросятся на недруга и выбьют дух из жесточайшей тирании, которая стремилась помешать прогрессу человечества.

Было не слишком хорошей тактикой тестировать «Далилу», используя все время одну и ту же запись — даже когда весной 1945 г. система была запущена, она помогала распознать отдельные слова при прослушивании. Декодированная речь должна была состязаться с шумовым фоном, и свистом в 4000 Гц. Свист порождал сигнал в 4000 Гц, применявшийся для синхронизации передатчика и приемника и недостаточно хорошо отфильтрованный из конечного речевого сигнала. Но «Далила» действительно работала — и это было главное, несмотря на все ее недостатки. Алан создал изощренный образец электронной техники практически из ничего, и он работал! Его команда даже записала результат на подходящий 16-дюймовый диск и отвезла его на подпольную радиостудию в Симпсоне, поскольку в Хэнслопе не было соответствующего оборудования. На той студии у Алана лопнули подтяжки. И Гарольд Робин, главный инженер организации, дал ему ярко-красный корд от американского ящика для упаковки. С того дня Алан использовал его всегда в качестве подтяжек для своих брюк.

Как главные гусаки, наверняка, догадывались, пророчества Черчилля были отчасти обязаны продолжавшейся поставке золотых яиц, как и тот факт, что к тому времени, как «Далила» закодировала его слова, они стали реальностью. Перехитрить немецкое командование удалось, и в критические моменты Нормандской компании Алан с коллегами наслаждались своим преимуществом слушать историю от другой стороны. И Алан, возможно, задавался вопросом, почему же окончание войны приближается так ужасающе долго.

Период чрезмерной самонадеянности миновал, и в череде сменявших друг друга месяцев технологические разработки Блетчли становились все менее и менее значимыми для ведения войны. Если сбор секретной информации путем перехвата сигналов и сообщений продолжал поддерживать общую осведомленность, то в критические моменты ее ощутимо не доставало. При всех чудесах электронной революции, союзники оказались застигнуты врасплох в декабре 1944 г., когда над фронтом, и так удерживаемым гораздо дольше, чем кто-либо мог предполагать, замаячила угроза нового и более ужасного 1917 года. Радио-молчание. Пожалуй, в том была, скорее, вина военных, что никакой серьезной оценки немецких сил под Арнемом не было сделано. Но возможности разведчиков были ограничены. Знаний «новых типов атак» беспилотных VI и реактивных V2 было недостаточно, чтобы их прекратить. И, что самое главное — даже война подводных лодок, в большей степени «радио-война», чем все прочие, оказалась не «легкой прогулкой» для союзников. Был и политический фактор: Королевские ВВС, уже видевшие себя независимыми победоносцами, увлеклись разрушением немецких городов в ущерб скрупулезному уничтожению вражеских подлодок. Все более активное использование радиомолчания седлало криптоанализ почти неактуальным в конце. Удивительный факт: когда в апреле 1945 г. Дёниц стал преемником Гитлера на посту верховного главнокомандующего, под его началом оказалась все еще мощная, хоть и суицидальная армия. У американских берегов патрулировало больше подводных лодок, чем в любые времена с зимы в середине войны. И несли службу не просто погружные лодки, а новые типы настоящих субмарин. Они появились поздно, как и новые версии «Энигмы», готовые, но так и не поступившие на службу. И все же, не слишком поздно.

Ленты крутились со свистом и роторы вращались, но в последние месяцы математики, получившие, наконец, все, что они хотели, погрузились в свой собственный мир. (Хотя сказать, что являлось реальностью, а что — абсурдом, было трудно.) «Метод грубой силы», а вовсе не сообразительность или изобретательность, характеризовал последние усилия союзников. Это не была война Алана Тьюринга. Его достижение было скорее оборонительного толка, больше соответствующим его натуре, желавшей лишь одного — чтобы его оставили в покое. Повторения Первой битвы за Атлантику 1917 года не произошло. И почти невозможное стало возможно вовремя, до того как немцы всерьез задействовали свою науку и промышленность. Что до Европы 1945 г., Дрездена его друга, Варшавы, где все началось — была ли это победа чьей-либо разведки? Поспособствовала ли как-то этому игра в покер 1941 г. Об этом не думалось.

Да и, по правде говоря, едва ли кому-либо разрешалось об этом думать. «Взлом изнутри» 1918 г. часто питал британских стратегов Второй мировой войны успокоительными иллюзиями о легкой победе, но он же и создал миф о предательстве, из которого выгоду для себя извлекла нацистская партия. Большой взлом в логическом управлении, достигнутый Блетчли-парком, без сомнения, повлиял на его стратегов в дальнейшем, но в этот раз масштабного воздействия не оказал. Он полностью замалчивался. Победоносные западные правительства имели общий интерес, по понятным причинам, в сокрытии того факта, что самую надежную систему связи в мире удалось одолеть.