Наконец, я сумел решить поставленную задачу! На проходной нас встретила одна моя знакомая, и охранник, косо посмотрев на саквояж, пропустил нас внутрь. Затем мы разделились: я остался сидеть на жестком деревянном стуле за столом, освещенном зеленой лампой, что в большом читальном зале, а Строганов с моей знакомой отправились на поиски нужного помещения. Наши, точнее, погожинские охранники остались караулить у входа.

Строганова не было минут сорок. Я, пользуясь вынужденным бездельем, посмотрел в интернете все новости про Воровского, но собственно, ничего нового не обнаружил. Наконец появился Арсений. Выглядел он, словно рылся не в архивах, а на раскопках.

– Пыль веков, – отмахнулся он. – Пошли, времени нет совсем! – он взял у меня из рук саквояж с деньгами. – Вопросы?

– Э-э… – я стал раздумывать, какой из ста вопросов меня больше всего волнует в настоящий момент.

– Отлично, доктор! Вот, за что я тебя ценю, это за понятливость! – хлопнул он меня по плечу.

– Куда мы идем? Где ты был? Ты видел новости про Воровского? И насчет живой и мертвой воды: мы что, действительно будем ее искать? – я засыпал его вопросами, впрочем, не надеясь получить ответы. – Кстати, Погожин говорил, что ты конь, офицер или ладья. Но точно не гроссмейстер! – ткнул я в него указательным пальцем. Арсений тут же схватил меня за руку и вывернул ее.

– А сам-то он кто? Король Стейница? – Строганов разозлился.

– Ху из Король Стейница? – поинтересовался я, подозревая, что на остальные вопросы он не ответит.

– Да был такой шахматный чемпион, кстати, в конце концов спятил. А что он еще говорил?

– Ну, что всего сам достиг, а не то, что Сердюков, которому родители помогли… – сообщил я ему первое, что пришло на ум.

– Я так и думал, – удовлетворенно хмыкнул Арсений. – Разумеется, я был в библиотеке, не в бане же? Правда, недолго. Ушел через окно в туалете для персонала на втором этаже… а потом еле залез обратно…

– Я что-то упустил?

– Как обычно, ничего серьезного. Все, пошли искать воду! – и он стал звонить Погожину по тому самому кнопочному телефону, чтобы сообщить место и время встречи, которые как известно, изменить нельзя…

Что задумал Арсений? Что может быть хуже неизвестности? Я попытался описать ему переполнявшие меня эмоции, но Строганов отмахнулся от моих страхов рукой, сказав, что «все, что ни делается – все к лучшему!»

Пройдя по Университетской набережной, миновав Кунсткамеру и Меньшиковский дворец, мы вышли к Румянцевскому саду или, если быть точными, то к Румянцевской площади. Затем двинулись по самой узкой в городе улочке, где появлялось ощущение, что ты не в Петербурге, а в каком-то средневековом городе. За нами неотрывно следовала погожинская троица, на которую Арсений принципиально не обращал внимания. Шагая по мощеной мостовой вдоль разноцветных домов, освещаемых вечерним солнцем, я ловил себя на мысли, что невозможно, нереально в двадцать первом веке найти артефакт восемнадцатого! А еще я размышлял о том, что когда на вашу голову непрерывным потоком сыплются неприятности, то мозг перестает на них реагировать! Так называемое защитное торможение…

– Что ты тормозишь? – раздражался Арсений на мою неспешную походку. – Прикинь, – разглагольствовал он, не сбавляя темпа, – недавно на Ваське нашли шерстистого носорога! Копали котлован и нашли. Он там четырнадцать тысяч лет пролежал!

– Может, это единорог? Ну, который на гербе у Брюса? – поддразнил я его. – Ты у нас теперь крутой спец по гербам и гробам.

Дома, стоявшие вдоль улицы так близко друг к другу, что две машины не разъедутся, были непривычно невысокие, в два-три этажа.

– Знаешь, что эта улица триста лет тому назад уже была? Это дорога вела к Францужеской слободе… О! Погожин уже прибыл!

Здоровенный джип перекрыл все уличное пространство. Он выгрузил пассажиров и умудрился втиснуться в какой-то дворик. Кроме нашего работодателя было еще три человека охраны. Двое из них предусмотрительно переоделись в рабочую одежду.

Два старых дома, стоявших по одной стороне улицы, соединяла высокая и мощная кирпичная стена, покрытая желтой штукатуркой, местами лопнувшей. Проход в стене был забит железом, в одном месте, правда, отогнутым, так что можно было просочиться во двор. Сопровождавшие Погожина быстро расширили проход, чтобы Сергею Мироновичу было удобно войти. Но первым проскользнул Арсений. Во дворике, совсем маленьком, стоял старый двухэтажный дом. Точнее, он создавал одну из стен этого двора. Был он похож на кубик грязно-желтого цвета, готовый развалиться от старости. Крыша практически отсутствовала. Часть трещин, прорезавших стены от земли до самого верха, пытались стянуть мощные железные скобы, трещины помельче покрывала сеть заплаток-«маячков», сигнализировавших о продолжающемся разрушении. Дом был обречен. Он буквально врос в землю, и окна первого этажа напоминали подвальные. Любопытно, что его задняя стена была не прямая, а скругленная, словно там была круглая башня.

– Для начала – выломать дверь! – скомандовал Арсений. Погожин молча кивнул, подтверждая приказ.

С этим проблем не возникло. Старая деревянная дверь вместе с прибитым к ней куском железа сдалась практически без боя.

Начальник охраны Погожина настоял на том, чтобы вначале вошли мы со Строгановым, потом он сам и только после этого он даст разрешение своему патрону. Так и сделали. По разрухе и обстановке я сделал вывод, что в доме уже никто не живет лет тридцать-сорок. Даже бомжи побрезговали неуютным домом.

– Пыль веков! – сказал Арсений и громко чихнул, когда мы, пройдя через весь нижний этаж (перекрытия все обрушились, и мы видели местами голубое небо с паутиной облаков), остановились перед круглой стеной.

– Вот она, башня! – радостно, словно нашел могилу Брюса, объявил Строганов. – Видите, здесь когда-то был проход в нее, но его заложили кирпичом. Вперед! – скомандовал он охранникам. И те, получив очередное подтверждение от Погожина, начали рушить кирпичную стену. Несмотря на то, что это была не крепостная стена, а лишь в один ряд положенные кирпичи, разрушить ее было не так-то просто. Отбойный молоток оглушал. Пыль стояла столбом. От ударов ломом летели искры – видимо, попадались куски металла. Погожин опасливо отошел ко входу, а Арсений не выдержал безделья и, схватив кувалду с длинной ручкой, стал выбивать кирпичи. Охранники отошли подальше – находиться рядом было опасно. Его одежда покрылась пылью, став серой.

– Слушай, доктор, – Строганов сделал перерыв и подошел ко мне, а охранники продолжили работу, – тут проблема одна есть. У меня телефон сел, забыл зарядить…

Я хотел ему напомнить, что он разрядился, пока мы ехали в машине и слушали через него музыку! Но не успел, поскольку Арсений шепотом и почти скороговоркой давал мне следующие указания: