Я поднялся за ней по ступенькам к входным дверям.

— Я не уверен, должен ли воспринимать это как комплимент.

Она провела меня наверх, в мои апартаменты. Они состояли из большой гостиной, обставленной удобной, хотя и несколько старомодной мебелью: кресла, диваны, темно-коричневые ковры; на стенах написанные маслом картины: дракутские леса и виды реки Мискатоник. Рядом с камином стояли полки, заполненные книгами в кожаных обложках, большей частью по геологии и физике. По соседству располагалась приличных размеров спальня с кроватью, все жесткие части которой были из бронзы, и большим настенным зеркалом в позолоченной раме, а рядом была древней конструкции ванна с душем, который, видимо, протекал уже много лет, судя по зеленым пятнам на кафельном полу.

— Я уведомлю мистера Эвелита о вашем появлении, когда он закончит послеобеденную сиесту.

— Но ведь уже вечер. Разве он всегда спит так долго?

— Это зависит от того, какие у него сны. Иногда он спит весь остаток дня и просыпается лишь на следующий день утром. Он говорит, что выполняет столько же работы во сне, как и наяву.

— Понимаю, — буркнул я, ставя чемодан.

— Позовите меня, если будете в чем-то нуждаться, — сказала Энид.

— Пока мне ничего не нужно. Еще одно: вечером ко мне заедет одна моя приятельница. Мисс Джилли Маккормик. Надеюсь, это не доставит вам много хлопот?

— Естественно. Квамус ее впустит.

— Квамуса сейчас нет?

Энид странно посмотрела на меня, как будто я задал неприличный вопрос. Я резко открыл чемодан и сделал вид, что полностью занят распаковкой вещей. Энид заявила:

— Обычно мы ужинаем в девять. Вы любите бифштексы?

— Конечно, это звучит великолепно.

— Отлично. Прошу вас, чувствуйте себя как дома. Мистер Эвелит сказал, что вы имеете свободный доступ в библиотеку.

— Благодарю. Ну что ж… до свиданья.

Я вытащил рубашки и белье и уложил их в глубокие, пропитанные кисловатым запахом ящики комода. Потом прогулялся по своим апартаментам, рассматривая книги и фигурки. Затем выглянул в окно. Из гостиной был виден сад за домом, представляющий почти джунгли. Было слишком темно, чтобы осмотреть его подробно, но я заметил высокие, футов по сто высотой, сосны, а немного ближе к дому гигантскую шелковицу. В комнатах не было телевизора. Я решил отметить на будущее, что завтра нужно будет принести транзисторный приемник. Я плюхнулся на диван, задрав ноги выше головы, и старался заинтересоваться книгой под названием „Напряженности в поясе Мохоровичича“, когда часы на камине пробили 20:30. В ту же минуту двери открылись и вошел Дуглас Эвелит. На нем был вечерний наряд, смокинг и галстук-бабочка, а седые редеющие волосы были зачесаны назад и напомажены чем-то, что пахло лавандовым маслом. Он подошел, пожал мне руку и сел рядом, сдержанно улыбаясь. Длинным пальцем с блеклым ногтем он повернул обложку книги, чтобы узнать, что я читаю.

— Гм, — сказал он. — Что вы вообще знаете о Мохо?

— Мохо?

— Геологический жаргон. Если бы вы знали что-то о Мохо, то поняли бы, о чем я. Ну что же, никогда не поздно начать чего-то изучать. Но вам лучше взять что-нибудь попроще. Вот книга „Основы геологии“, она вам больше подойдет.

— Спасибо, — буркнул я. — Непременно загляну в нее.

Дуглас Эвелит окинул меня неподвижным взглядом. Потом он сказал:

— Я не был уверен, что вы приедете. Ну, может, не до конца. Я сказал Энид, что это зависит от того, как часто вас пугает ваша жена.

— С чего вы взяли?

— Попробую объяснить следующим образом, — сказал Дуглас Эвелит. — Вы принимаете участие в поисках „Дэвида Дарка“ не потому, что вас интересует археология, и не ради прибыли. Вас посещает дух умершей жены, так же как многих жителей Грейнитхед, которых посещают их покойные родственники. Вы желаете открыть первопричину этих явлений и уничтожить ее.

— Это правда, — признался я. — Я хочу достать „Дэвида Дарка“ главным образом из-за присутствия в нем Микцанцикатли.

Дуглас Эвелит снял очки, сложил их и убрал в карманчик в лацкане смокинга.

— И потому, мистер Трентон, у нас с вами одна цель. Конечно, я понимаю археологическое значение „Дэвида Дарка“. Это будет одно из самых важных открытий в морской истории Америки. Но медный ящик, который находится в трюме этого корабля, для меня в сто раз важнее окружающих его прогнивших досок. Прежде всего меня интересует Микцанцикатли.

— У вас есть какая-нибудь конкретная причина? — спросил я. Я знал, что мой вопрос может прозвучать нагло, но раз мы оба интересовались кораблем, то я считал, что должен знать, зачем старому Эвелиту понадобился Микцанцикатли. Может, тогда я узнаю и о том, что Эвелит собирается сделать с ним, когда демон окажется в его руках, и найду способ освободить демона.

— Причина проста, хоть в нее трудно поверить, — ответил старый Эвелит. — Но во времена процессов ведьм в Салеме мой предок, Джозеф Эвелит, был одним из самых жестоких судей. Он один верил, что ведьмы действительно находились под влиянием дьявола, даже когда истерия прошла и „Дэвид Дарк“ был выслан из Салема, чтобы утонуть в море. После окончания процессов Джозеф безуспешно старался довести дело до казни всех оставшихся подозреваемых. Он убеждал жителей Салема, что процессы ведьм не были ошибкой, что они на самом деле помогли освободить Салем от страшного зла и спасти души тех, кто был повешен, от судьбы значительно худшей, чем виселица. Единственный, кто ему верил, был, конечно, Эйса Хаскет, и именно Хаскет помог Джозефу бежать из Массачусетса, когда тот был вынужден спасаться от гнева своих старых друзей и тех, кто вместе с ним вел процессы. Он бежал из Салема переодетый женщиной, но был схвачен отрядом горожан на Свомпскотт-роуд и брошен в тюрьму. Он встретил таинственный и ужасный конец. Его вывели в лес и передали в жертву индейцам из племени наррагансет, которые уже несколько лет страдали от голода из-за неурожая и уничтожения грызунами запасов пищи. Шаман наррагансетов отдал Джозефа Эвелита Духу Будущего, слуге Микцанцикатли, которого ацтеки называли Тецкатлипока, „дымящееся зеркало“. Мой предок не погиб от рук Тецкатлипоки, не „умер“ в общепринятом смысле этого слова. Он стал его рабом на целую вечность и терпел бездну боли и унижения. Тецкатлипока по натуре зол: он носит голову змеи, подвешенную за одну ноздрю, как говорят ацтеки, а его чародейским амулетом является ампутированная рука женщины, умершей от родовых мук.

Я промолчал. Я уже знал слишком много ужасных проявлений магии, чтобы не поверить, что история, рассказанная Дугласом Эвелитом, полностью или частично правдива. Разве корпус „Дэвида Дарка“ не был найден точно в том месте, где указал Эвелит?

— Тецкатлипока, — продолжал старый Эвелит, — еще более обнаглел с тех пор, как Микцанцикатли был заключен в ящик. Тецкатлипока — это демон болезней и морового поветрия: именно ему мы обязаны всеми крупными эпидемиями, какие с того времени охватывали Соединенные Штаты. Болезнь легионеров, рак, различные роды гриппа, а также его новейшая шуточка, аллергия.