забываем, вычеркиваем из мыслей, очищаем, словно «Корзину» от ненужных файлов. Другие всегда живут в нашем сердце, и ничто не способно стереть их — они остаются там навсегда.

Нас встретил светловолосый невысокий мужчина, сдержанно улыбаясь и пропуская в кабинет.

— Простите за поздний визит, — неловко пролепетала Джи, опускаясь на стул.

— Это моя работа, — ответил врач и сел напротив, бросая на меня вопросительный взгляд. — Что произошло?

— Скорее всего, приступ паники, — неуверенно ответил я, поглядывая на девушку, которая нервно теребила край платья.

— Можете описать свои ощущения? — спросил Рубен Джонс — так гласила табличка, стоящая на столе.

— Ну… — она вздохнула и опустила глаза. — Я задыхалась. Мне было ужасно больно, казалось, будто умираю. Очень страшно и… — она пожала плечами. — Я не могла дышать, говорить, чувствовала головокружение…

— Я вас понял. Джинет, так? — Рубен поднялся из-за стола, несколько минут осматривая и слушая Джи. — Признаки, которые вы описали, похожи на гипервентиляцию. Если сказать проще — учащенное дыхание. Бывало ли такое раньше?

Я нахмурился и покосился на Джи: девушка сидела, как натянутая струна, распахнув широко бирюзовые глаза. Она отрицательно покачала головой и хрипло сказала:

— Нет. Это какая-то болезнь?

— В вашем случае — нет. Гипервентиляция бывает временной и хронической. Чаще всего возникает на фоне стрессовых ситуаций. Видимо, вы очень переживали, из-за этого уровень углекислоты в крови упал, вызвав кислородное голодание…

— Простите, — слегка раздраженно кинул я, перебивая Джонса, — подскажите, как это предотвратить, если такое возникнет повторно?

— Я бы посоветовал держать при себе бумажный пакет и дышать в него — это называется «бумажная терапия». Что предприняли вы в такой ситуации?

Я поднял бровь и откашлялся:

— Искусственное дыхание.

Джи рядом удивленно взглянула и отвела ошарашенные глаза в сторону. Она не помнит этого? Рубен поднял уголки губ и кивнул.

— Все верно. Вы и есть лекарство для своей девушки, если гипервентиляция повторится.

— Мы не… — попыталась возразить Джи, но я перебил ее:

— Спасибо. Нужны какие-то таблетки или лечение?

— Как такового лечения нет. Мой совет: отдохнуть, чаще бывать на свежем воздухе и уделять больше времени сну.

— А если нет такой возможности? — растерянно пробормотала Джи. — Мой график расписан по минутам…

— У музыкантов синдромы гипервентиляции — частое явление, потому что они находятся постоянно в стрессе. Есть, конечно, успокоительные средства, но я не советовал бы вам ими увлекаться.

Рубен взял небольшой листок и быстро что-то написал, протягивая Джи.

— Эти таблетки на травах. Принимайте по одной в день, лучше на ночь.

— Спасибо.

— Всего хорошего.

— Где ты живешь? — спрашиваю, когда мы выходим из здания и садимся в машину.

— В Санта-Монике, — тихо отвечает Джи и добавляет: — Но я хочу прогуляться. Я могу взять такси. Уже довольно поздно, ты и так мне помог…

— Ты не можешь взять такси, Джинет, — качаю головой и завожу автомобиль, выруливая на трассу.

— Я не хочу напрягать тебя…

— Джинет, — поворачиваю голову, встречаясь с аквамариновыми глазами, и твердо говорю: — Ты меня не напрягаешь, но вряд ли твой парень обрадуется, когда узнает, с кем ты была.

Не скрываю неприязни, которую вкладываю во фразу «твой парень», потому что до сих пор не принял тот факт, что она с этим ублюдком. Отдается ему, послушно принимая ложь за чистую монету. Как Джи не разглядела в нем фальши? Я не обвиняю ее, но все же…

— Все же, я не понимаю, — слова неожиданно вырываются, но я не останавливаюсь. Нет, я выскажусь. Пусть ей и будет неприятно: Джи должна знать, с кем связалась. — Я всегда считал тебя умной девушкой, но теперь… — качаю головой, ухмыляясь уголком губ, — как ты можешь быть с тем, кто тобой открыто пользуется?

— Что? — недоверчиво выдыхает она, а я чувствую исходящую от нее злость и гнев.

— Неужели ты не видишь, какой он на самом деле, Джинет? — прищуриваюсь, сжимая с силой руль.

— Как ты смеешь такое говорить? — возмущается девушка. — Он был со мной, когда я не могла собрать себя по кускам, потому что меня предал человек, который говорил «мы всегда будем вместе». Он поддерживал, стал другом… Как… Как у тебя поворачивается язык бросать мне это в лицо?

— Нормально он тебя так обработал… — насмешливо хмыкаю, слушая бред о божьем одуванчике Карлейле Бэйле. С ее слов — он святой.

— А ты? Ты мной не пользовался? — повышает тон девушка, а я ударяю по тормозам, останавливая машину в какой-то пустоши на полпути к Малибу.

— Что за чушь ты несешь, Джинет? — раздраженно спрашиваю, вглядываясь в ее блестящие глаза.

— Разве это не так? — едко бросает она в ответ.

Разочарованно вздыхаю и запускаю пальцы в волосы. Ну и ну…

— Никогда. Я никогда тобой не пользовался…

— Конечно… — фыркает Джи и саркастично усмехается.

— Благодаря тебе я тот, кем являюсь сейчас, — продолжаю с напором, глядя в рассерженные бирюзовые глаза. — Благодаря тебе я снова пишу песни и пою. Не было и дня, чтобы я не думал о тебе. Ты — в каждой строчки. Ты и есть моя музыка, Джи.

Она отводит взгляд в сторону и закусывает губу, тихо выдыхая:

— Почему… Почему ты говоришь это спустя столько времени?

— Потому что ты убежала.

— Убежала? — непонимающе моргает девушка.

— Ты все решила за двоих, Джи. Опустила руки и сдалась. Ты не боролась за НАС.

— О, прекрасно. То есть виновата я, — горько произносит Джи и откидывает голову на спинку, прикрывая глаза.

— Мы виноваты оба, что не нашли выход.

— Отвези меня домой, я не хочу об этом разговаривать, — бормочет она, проводя ладонями по щекам.

— Нет, мы разберемся здесь и сейчас, Джи, — говорю тоном, не терпящим возражений.

— Значит, не отвезешь?

— Отвезу, когда мы все обсудим, — повторяю с нажимом, заводясь от злости.

— Отлично. Что ж, обсуждай, сколько угодно. Я и пешком дойду, — девушка открывает дверь и выходит, быстро шагая по дороге.

Закатываю глаза и вылезаю следом, крича ей в спину:

— Что за детский сад, Браун?

Она молча показывает неприличный жест и продолжает идти, виляя бедрами.

— Сама напросилась, Джинет.

Догоняю девушку и закидываю с легкостью на плечо, слыша гневный поток нецензурной брани.

— Отпусти немедленно! Какой же ты козел, Эванс! Каким был козлом, таким и остался! Нет! Ты стал еще отвратительнее!

— Что-что-что? Я не слышу, Браун, почему так тихо? — напеваю с издевкой в голосе.

— Ненавижу тебя! Ненавижу! — вопит она и брыкается, вызывая дикое желание влупить ей по заднице. Еле сдерживаю порыв и засовываю девушку в машину, получая пощечину, что даже слышен звон в ушах.

— Ого, — присвистываю. — Полегчало?

— Нет! — орет Джи и снова замахивается, но я перехватываю