Относительно ответа на памятную записку венгерского посланника так и поступлю, т. е. сообщу ему, что Святейший Синод на ближайших заседаниях весенней сессии обсуцит и решит вопросы, им возбужденные. Я ему это говорил, когда он сам мне привёз эту записку, и он, по-видимому, не торопил с ответом. Посылаю Вам письма митрополита Серафима и митрополита Вениамина для ознакомления. По миновании надобности прошу мне их вернуть.

Я устал до последней степени от служб Страстной недели и Пасхальных служб. Сегодня служу просто — дома и затем в 3 ч. будет приём городских настоятелей. И это — последний этап праздничных церемоний.

Надеюсь на этих днях иметь у Вас аудиенцию».

31 декабря 1947 года:

«Ещё раз поздравляю Вас, Марию Григорьевну и Ваше потомство с Новым годом. Особенно желаю Вам нового прочного здоровья и всякого счастья, без чего бывает скучно жить на земле.

Я слышал вчера, что Вы сегодня хотели выйти на работу, но оказалось, что Вам приходится ещё полежать. Лучше несколько дней лишних обречь себя на положение больного, чем снова заболеть на более долгий срок.

Посылаю Вам для прочтения полученное от игуменьи Евгении из Иерусалима её открытое письмо «хулигану от прессы» Рыбакову, который в Америке упражняется в инсинуациях по моему адресу, Русской церкви и нашего Союза. Она просит это письмо напечатать в нашем журнале, но я думаю, что вне всякой связи с американскими делами это едва ли удачно.

Затем посылаю копию моей телеграммы Иосифу Виссарионовичу, посланной сегодня».

10 января 1948 года:

«Мне очень прискорбно, что Вы болеете. Мария Григорьевна несколько успокаивает тем, что Вы чувствуете себя неплохо и что только необходимые процедуры по части укрепления сердца продержат Вас ещё несколько времени на больничном режиме. От всей души желаю Вам надолго укрепить своё здоровье.

И ещё — не разрешайте операции, лучше соблюдать самую стеснительную осторожность, чем рисковать последствиями операции. Ближайшие дни будут заняты у нас приёмом албанцев.

Посылаю Вам перевод патриарха Христофора. Оно получено 3 января и является, как видно, пояснением телеграммы, ранее полученной.

Меня несколько смущает следующее обстоятельство: как-то неудобно, что барельеф Иосифа Виссарионовича на ливанском кедре до сего времени не передан по назначению, между тем как прошло уже без малого 4 недели со дня отъезда митрополита Ильи Карама. Как поступить с этим делом?

Надеюсь, что Ваше выздоровление, дорогой Георгий Григорьевич, не замедлит, и мы скоро увидимся «на воле».

26 февраля 1948 года:

«Сердечно был тронут Вашим дорогим для меня вниманием и вашим даром — картиной. Благодарю Вас от всей души. Грустно было праздновать без Вас. Мы пропели Вам многолетие и просили Сергея Константиновича передать Вам самое горячее пожелание скорее видеть Вас совершенно здоровым.

Съехалось много архиереев — 16 человек. Посвятили нового епископа Черновицкого Андрея, о назначении которого состоялось определение Синода ещё в прошлую сессию.

Сегодня прилетает архиепископ Елевферий, и на днях приезжает епископ Нестор Мукачевский. Его что-то обвиняет митрополит Иоанн — и в бездеятельности, и в неавторитетности, и в корыстолюбии — и требует его перевода. И на его место рекомендует полтавского Палладия. Я был совсем другого понятия о Несторе.

Ещё и ещё желаю Вам поправляться; каждая весть о том, что Вы на пути к поправлению, меня радует, и наоборот, бесконечно волнует малейшее сообщение о всяких припадках и т. д. Будем надеяться на скорое свидание».

30 апреля 1948 года:

«Поздравляю Вас с Первым мая — праздником всех трудящихся.

Не исключаю и себя из этой категории и имею большое удовлетворение в том, что мой труд в большой степени переплетается с Вашим трудом и что этот наш совокупный труд совершается на пользу не только Церкви, но и Родины нашей. Желаю Вам, дорогой Георгий Григорьевич, прежде всего здоровья. Это не только эгоистическое пожелание, т. к. здоровье Ваше нужно для нашей общей работы, но самое сердечное желание Вам долгих лет, чтобы и после меня Вы вспоминали с добрым чувством о нашем совместном труде. Большой привет Марии Григорьевне, Томочке и всему Вашему семейству и праздничные пожелания».

3 марта 1949 года:

«Прошу оказать содействие в получении наряда на грузовую машину ГАЗ-5I для нужд Патриархии.

Имеющаяся грузовая машина была получена в начале 1944 г. и в настоящее время пришла в негодность».

3 апреля 1950 года:

«В годы Великой Отечественной войны правительство Советского Союза разрешило открытие духовно-учебных заведений с предоставлением учащимся в них отсрочки от военной службы как лицам, подготовившимся к занятию священнослужительских мест.

Всех духовно-учебных заведений 10: Московская духовная семинария и Духовная академия в Загорске; Ленинградская семинария и Академия в Ленинграде; семинарии: Киевская, Одесская, Ставропольская, Луцкая, Минская в Жировицах, Саратовская.

Всех учащихся в них до 750 человек в возрасте 1928–1930 гг. рождения около 300 человек. За последние дни из ряда семинарий в Патриархию поступили сведения о призыве на военную службу учащихся 1928–1929 гг. рождения.

Вместе с этим от епархиальных архиереев в епархиях, в коих находятся духовные семинарии, поступили просьбы о возбуждении ходатайства о предоставлении отсрочек по отбыванию воинской повинности для учащихся в духовно-учебных заведениях.

Вследствие крайнего недостатка кадров для замещения священнослужительских мест призыв в армию учащихся семинарий и академий чрезвычайно увеличит нужду Церкви в священнослужителях.

Учитывая вышеизложенное, а также и то, что учащиеся в духовно-учебных заведениях не обучаются специальным знаниям, пригодным для военной службы, — прошу Совет по делам Русской Православной Церкви возбудить ходатайство о предоставлении учащимся в академиях и семинариях отсрочки на время обучения их в этих духовных школах в надежде, что и теперь наше правительство также благосклонно отнесётся к насущным нуждам Русской Православной Церкви».

4 февраля 1951 г.

«Сердечно благодарю Вас и Совет за поздравление с шестилетием моего служения Церкви в звании патриарха.

Это даёт мне случай отметить доброе, искреннее и благожелательное отношение Ваше и руководимого Вами Совета ко мне лично и к нашим церковным делам.

Следуя направлению, данному церковным задачам и делам нашим великим и дорогим вождём Иосифом Виссарионовичем, чьё имя будет всегда дорого и незабвенно для Русской Православной Церкви, Вы всегда, во всех случаях недоумений и затруднений находили справедливое решение и устраняли трудности, неизбежные во всяком житейском вопросе.

Дай Бог, чтобы наша совместная работа продолжилась в том же духе мира, взаимного доверия и искренности во всё время, какое нам суждено работать вместе. Я не сомневаюсь, что это будет именно так.