Глаза Элизабет блеснули.

— Вы его любите, да?

Габриэль смогла лишь кивнуть в ответ.

— Проклятье! — проворчал Бен. — Вечно этот парень ухитряется попасть в переплет! Какой же я был дурак, когда предложил ему поехать на юг!

Посмотрев на Габриэль, Элизабет возразила:

— А вот я так не думаю. Мне кажется, Дрю наконец нашел то, что искал.

И повернулся к Бену.

— Ты сможешь найти себе помощников среди своих?

Бен Мастерс кивнул и обратился к Габриэль:

— Так вы говорите, что Кингсли не знает, кто стоит за этими выстрелами?

Девушка медлила с ответом. Бен заметил это и предупредил:

— Габриэль, сейчас не время скрывать то, что вам известно.

Она покачала головой.

— Но я ничего и не скрываю. Керби действительно не знает, кто стоит за убийцей. Он догадывается, но… понимаете, он сам должен вам обо всем рассказать. Однако у него нет доказательств. Только догадки. Он знает лишь, что само убийство — дело рук Киллиана.

Бен кивнул:

— Да, я слышал о Кингсли. С какой, черт побери, стати кому-то понадобилось его убивать?

Габриэль молчала. Не ее дело было рассказывать Бену — бывшему шерифу — о греховном прошлом Керби. До сих пор она сказала только, что ее отец и Керби в юности были друзьями, у них обманом отняли ранчо, их преследовали тогда… и совсем недавно опять стали преследовать.

Это все, что она могла сказать. Остальное пусть ему откроет сам Керби. Вот только лгать она не станет. О нет! С этим покончено раз и навсегда.

Однако Бен ждал.

— Как я уже сказала, вы должны обо всем спросить у самого Керби.

Бен прищурился, но настаивать не стал, а вместо этого спросил:

— Когда Дрю уехал в Техас?

— Пять дней назад. Он и Керби опасаются, что Киллиан может охотиться за братом Керби, Джоном.

— Значит, может быть уже поздно, — мрачно заключил Бен.

Габриэль покачала головой. Она не могла позволить себе думать так.

— Дрю не станет гоняться за Киллианом, пока Керби не приедет ему на помощь. Сейчас он просто хочет увериться, что Джону Кингсли ничто не угрожает.

— И вам? — ласково спросила Лизбет.

— И Малышу, — добавила Габриэль. — Он очень любит Малыша.

— Уверена, что любит, — рассмеялась Элизабет, — с детьми мой брат очень нежен. Сара Энн его обожает. Жаль только, что он настоящий бродяга, нигде не задерживается подолгу.

И бросила многозначительный взгляд на мужа.

Бен изогнул бровь, усмехнулся.

— Ей нравится думать, что она меня приручила, но скорее наоборот. Это Элизабет любит скакать галопом по округе, прыгая через шестифутовые заборы, ломая экипажи и создавая полную неразбериху.

Габриэль вдруг ощутила себя совсем одинокой — одинокой свидетельницей чужой любви. Будет ли Дрю так любить ее когда-нибудь?

— Я хочу ехать, — повторила она. — Пожалуйста, не оставляйте меня здесь.

Бен нахмурился.

— Надеюсь, вы не начнете плакать, если я скажу «нет»?

— Ну… я могла бы и заплакать. Это поможет?

— Гм… — неуступчиво проворчал он. — А что будет с ребенком? Вы, надеюсь, не собираетесь брать его с собой?

— О Малыше не волнуйтесь, — вмешалась Элизабет. — Ему будет здесь очень хорошо. А сейчас давайте отложим этот разговор до ужина. Габриэль нужно вымыться и немного отдохнуть, а Серена позаботится о ребенке. Я покажу вам вашу комнату, — сказала она Габриэль, — в ней раньше жил Дрю.

Девушке не хотелось терять время попусту. Сама она хоть сейчас отправилась бы на Юг, но ей необходимо было убедить Бена взять ее с собой — а он еще не решился на это. Познакомившись со свояком Дрю, Габриэль сразу же прониклась к нему доверием. Чутье подсказывало ей, что он не только добрый человек, но и опытный служитель закона. Он сказал, что поедет в Техас. Это уже большое достижение. Теперь ей надо сыграть по его правилам, хотя, может быть, и придется слегка подтолкнуть события в нужном направлении.

Она прошла за Элизабет в удобную комнату, где главное место занимала большая двуспальная кровать, а на табурете уже красовались большой таз с горячей водой, полотенца и мыло.

— Скажу Педро, чтобы принес побольше воды для купания, — сказала Элизабет, все еще стоя в дверях.

Ей явно хотелось засыпать гостью вопросами, да только вежливость не позволяла.

— Я скучаю по Дрю, — сказала Элизабет. — До того, как семь месяцев назад я приехала в Америку, я даже не знала, что он мой брат. Он сказал об этом Бену еще в Шотландии, но только здесь сообщил об этом мне. А теперь я его так люблю, словно мы выросли вместе. Я надеялась, что он подольше поживет с нами, но мне кажется… Словом, ему в семейном доме не по себе.

Габриэль понимала, что Элизабет хочется поговорить о Дрю, но она не знает, как за это взяться.

— Дрю так мало рассказывает о своем прошлом, — сказала она. — Одно знаю — он уверен, что отец его ненавидел.

Элизабет негодующе хмыкнула.

— Да уж! Ненавидел настолько, что оставил Дрю только титул и пустые карманы.

Габриэль изумленно воззрилась на женщину.

— Титул?!

— Ну да, Дрю — граф Кинлох… — Элизабет осеклась, видя потрясенное лицо Габриэль. — О боже!

— Так он граф? — странным, полузадушенным голосом спросила Габриэль.

Элизабет поспешно стала объяснять:

— Дело все в том, что Дрю ненавидит свой титул. Для него это ничего не значит.

Габриэль, однако, все никак не могла опомниться от нечаянного открытия — и оттого, что Дрю не счел необходимым сообщить ей о своем высоком происхождении. «Не терплю вранья». Да, он никогда не лгал ей в прямом смысле этого слова — но ведь умолчание тоже ложь. Дрю называл себя игроком, скитальцем, искателем приключений, объездчиком лошадей, «незавидной добычей». Между прочим, мог бы походя упомянуть, что он еще и граф!

Габриэль не знала, сердиться ей, обижаться или то и другое разом. Дрю вырвал у нее обещание верить ему — а сам ей не доверял.

— Что ж, пожалуй, я немного отдохну, — сказала она Элизабет.

Та посмотрела на девушку сочувственно и, пробормотав с осуждением: «Ох уж эти мужчины!», ступила за порог. Но тут же остановилась и повернулась к Габриэль:

— Если Дрю вообще рассказал вам хоть что-то о себе, то уже сделал исключение из правила. Он никому ничего не рассказывает, и он, должно быть, очень вас любит, если прислал сюда.

— Не уверена, что он вообще способен полюбить хоть кого-нибудь, — с горечью возразила Габриэль.