Хирата и Сано проследили оставшуюся в расследовании ниточку, выведшую их на правителя Ниу. Когда госпожа Глициния призналась, что является автором дневника, который едва не выставил Сано убийцей правителя Мицуёси, они поняли, что второй экземпляр является фальшивкой. Хирата припомнил, что странички попали ему прямо в руки, и, как он догадался, не случайно. Именно он должен был получить подделку и заняться содержавшимися в ней фальшивыми уликами. А Хирата знал только одного человека, который ненавидит его настолько, чтобы направить по ложному следу и погубить.

Правитель Ниу от души расхохотался:

— Я заставил вас бегать по всему городу в поисках несуществующего человека!

— Значит, вы признаете, что выдумали эту историю? — Хирате требовалось безусловное подтверждение даймё, чтобы воспользоваться его обманом в своих целях. — И вы вручили эти странички Горобэю, приказав передать их мне и обмануть относительно того, где он их взял?

— О да! — Гордая улыбка приподняла левую сторону рта правителя Ниу. — Здорово я над вами подшутил!

— А я на это купился. — Хирата спрятал радость, притворившись расстроенным. Когда он рассказал Мидори, что натворил ее отец, она ужаснулась, но Хирата объяснил ей, какую уникальную возможность, не желая того, дал им в руки правитель Ниу. — Думаю, вы хотели, чтобы я был обесчещен и казнен.

Правитель Ниу самодовольно кивнул.

— Моя дочь не смогла бы выйти замуж за мертвеца. Услышав, что сёсакан-сама раскрыл дело, несмотря на мои старания, я стал планировать другие способы расправиться с вами. Но раз уж вы решили капитулировать, я сохраню вам жизнь.

— Нет, — возразил Хирата. — Это я сохраню вашу жизнь, и капитулировать придется вам.

Нахмурившись от удивления и смятения, правитель Ниу вскинул голову.

— Что за чушь вы несете?

— Мидори-сан! — позвал Хирата.

Она появилась, нерешительная и испуганная, из задней части чайного домика. Хирата взял ее за руку, и она опустилась на колени рядом с ним.

— Что здесь происходит? — Ниу в ярости вскочил на ноги и обратился к дочери: — Я приказал тебе держаться от него подальше! Прочь отсюда!

Хирата крепко сжал руку Мидори.

— Мы должны обсудить условия вашей капитуляции.

— Ни за что!

— Вы только что признались, что подбросили фальшивые улики в расследование сёсакана-самы, — сказал Хирата. — Это саботаж действий сёгуна по отправлению правосудия в отношении убийцы своего наследника.

Ниу в шоке застыл, его кривое лицо побледнело: он явно не думал о своем замысле в таком свете.

— Если я расскажу его превосходительству, что вы натворили, — продолжал Хирата, — он конфискует ваши земли и лишит титула. Вы потеряете своих вассалов, крестьян и богатство. Ваша семья будет жить в бедности. Я женюсь на Мидори, и вы не сможете помешать мне.

— Ты обжулил меня! — яростно проревел Ниу, осознав происшествие.

— Что посеешь, то и пожнешь, — сказал Хирата, не испытывая к даймё ни малейшей жалости. Мидори тихонько заскулила. — Но я не хочу губить отца женщины, которую люблю. И я не стану этого делать… если вы согласитесь на сделку.

— Я не опущусь до сделки с такими, как ты! — Правитель Ниу трясся от возмущения, его лицо подергивалось.

Хирата остался невозмутимым.

— Вы пойдете к моему отцу, извинитесь за нанесенные ему оскорбления и поклянетесь честью, что заключите союз с нашим кланом. Затем вы дадите согласие на брак между мной и Мидори-сан.

— Нет! — крикнул правитель Ниу и, сжав кулаки, двинулся на Хирату.

— В обмен на это я забуду о ваших преступных деяниях, — торопливо добавил тот. — Сёгун никогда о них не узнает.

— Я убью тебя!

Правитель Ниу схватился за меч, но стражники удержали его. Он вырывался, изрыгая проклятия, но тут Окита обратился к нему:

— Я советую вам принять его условия. Рука вашей дочери — лишь скромная плата за сохранение положения и владений.

— Я не стану терять лицо, склонившись перед ним!

Однако Хирата почувствовал, что даймё постепенно отходит, слабеет.

— Духи ваших предков не похвалят вас за то, что вы пренебрегаете их наследием, — сказал он.

Даймё, сделав последнее усилие, вырвался из рук своих людей и упал на колени.

— Согласен, — злобно пробормотал он, потрясенный собственным поражением.

Они с Хиратой поклонились друг другу и выпили свое саке. Хирата ликовал, обласканный сияющими, восхищенными улыбками Мидори. Он видел смертельную ненависть в глазах правителя Ниу и содрогался при мысли, что придется жить с безумным свекром. Но будь что будет, они с Мидори поженятся, их ребенок родится в браке. Этого было достаточно для радости.

Рэйко и представить себе не могла, что когда-нибудь ее нога ступит во владения канцлера Янагисавы, но ее привело сюда важное дело. Когда стражники вели ее по обсаженным деревьями дорожкам, безмятежное лицо Рэйко скрывало бурливший в ней гнев.

Госпожа Янагисава приняла ее в личных покоях. Они сидели друг против друга в тишине, насыщенной воспоминаниями об их последней встрече. Щеки госпожи Янагисава пылали, на лице застыло огорчение, руки были крепко сцеплены под грудью; она склонила голову, словно ожидая наказания. Рэйко наблюдала за хозяйкой, и ненависть раздула кипевший в ней гнев в едва сдерживаемый бушующий пожар. Она глубоко вдохнула, призывая спокойствие.

— Прошу прощения за грубость, допущенную мной позавчера по отношению к вам у своего пруда, — проговорила Рэйко холодным, официальным тоном. — Я расстроилась, но не должна была так с вами разговаривать. Пожалуйста, простите меня.

Ей казалось, что слова отдают тухлятиной. Несправедливость того, что ей приходится извиняться перед женщиной, из-за которой едва не погиб Масахиро, бесила Рэйко. Но политические соображения заставили ее унизиться перед госпожой Янагисава. Канцлер был начальником Сано, и любое оскорбление, нанесенное Рэйко его жене, затрагивало и его. Когда Рэйко рассказала Сано, что натворила госпожа Янагисава, он был поражен и напуган, но ему не было нужды напоминать ей о долге. Рэйко сама это знала. Потому и пришла, против воли, но по собственной инициативе, чтобы загладить ссору с госпожой Янагисава. Та подняла на Рэйко полные облегчения глаза и заговорила, задыхаясь:

— Тут нечего прощать… У вас были все права огорчиться… То, что случилось, просто ужасно…

— Спасибо за понимание и великодушие. — Только обязанность защитить Сано удерживала ее, чтобы не разорвать госпожу Янагисава голыми руками.

— С Масахиро-тян все в порядке? — спросила жена канцлера.

Чувство вины стояло за ее заботой, звучало в голосе, исходило как дурной запах. Госпожа Янагисава прекрасно понимала, что Рэйко знает правду о «несчастном случае» с Масахиро.