— Ясно. Проверяй. Пожалуйста, — неожиданно согласился Хакмар и, наклонившись к Аякчан еще ниже, так что его губы почти коснулись ее волос, прошептал: — Когда горные мастера получат право проверять, что жрицы делают с Голубым огнем в своих храмах! Чтобы не было вреда для Сивира! — И он победно улыбнулся.

— Как я могу такое обещать, если я в Храме не главная? — повела плечом Аякчан.

— Ради того, чтобы мастера могли на жриц рявкать, почему зола из-под Чаши с Огнем не выметена, я тебе даже помогу стать в вашем проклятущем Храме главной! — выпалил Хакмар.

— Правда? Поможешь? — вскинула брови Аякчан. — Ну что ж… Не очень-то мне это нравится, но… По рукам! — И Аякчан решительно протянула Хакмару руку.

Он отпрянул назад, глядя на эту руку, точно на змею:

— Ты… серьезно? И вы позволите проверять что угодно?

— Вы же тоже не станете ничего от нас скрывать, не так ли, благородные горные мастера, повелители Рыжего пламени? — прикрывая глаза ресницами, промурлыкала Аякчан (не иначе у Амба научилась!).

— Повелители… Пламени? Я, конечно… пока еще не глава совета мастеров, чтобы обещать за всех… — Голос Хакмара вдруг охрип. — Но… А, по рукам! — И он с силой шлепнул по ладони Аякчан.

Девушка взвизгнула… и повисла у него на шее, болтая в воздухе ногами:

— Хакмарчик, правда? Ой, как здорово, я так рада! — и звонко чмокнула его в щеку.

Потом вдруг посерьезнела, расцепила руки и даже заложила их за спину, скромненько отступив назад:

— Тебе надо работать. Тебя ждут.

Хакмар, ошеломленно держащийся за щеку, красную, словно по ней врезали, а не поцеловали, дико поглядел на переминающихся в отдалении жрецов.

— Я, наверное, чего-то не понял… — с явной угрозой в голосе сказал он. — Но я обязательно разберусь, в чем подвох!

— Поговорим, разберемся, — окидывая его лучащимся взглядом, немедленно согласилась Аякчан. — Ты же знаешь — мне всегда с тобой интересно!

Точно у тигров научилась! Рычать она и без них умела, а вот так мурлыкать…

Хакмар, то и дело оглядываясь, направился к поджидающим его жрецам. Аякчан вскинула ресницы — в ее глазах полыхало торжествующее Пламя, словно весь этот разговор, включая обещание сделать ее главной в Храме и ежедневно наезжать с инспекцией, она запланировала очень давно и наконец добилась своего! Хадамаха не сомневался, что так оно и было.

А ведь где-то сидят беззаботная Снежная Королева с верховными и, если уж на то пошло, такие же беззаботные горные мастера… и не знают, что за много переходов пути от них парень с девушкой кой о чем договорились. А если б даже узнали, только б посмеялись. И напрасно. Хадамаха всеми шестью душами чувствовал — очень напрасно!

— У нас, конечно, не такая богатая экспериментальная база, как в Сюр-гудском храме… — терпеливо дождавшийся конца разговора жрец Губ-Кин вцепился в Хакмара.

— Ваше счастье! — оборвал его Хакмар. — Иначе пришлось бы с вами тоже… как с Сюр-гудским храмом. Показывайте!

— Погодите! — раздался сзади жалобный крик, и Донгар шагнул к обернувшемуся отцу. — А я? Я тоже… Спи… спе… списилист, вот! Я… больше всех знаю про черную воду! И откуда она берется, и про Нижний мир, и…

— Специалист, — с тяжелой насмешкой сказал жрец Губ-Кин. — Который даже слово это выговорить не может.

— Но это правда! — вмешался Хакмар, останавливаясь в раскуроченном Огненными духами дверном проеме. — Я работаю с металлом и механизмами, но только шаман может рассказать про дух Огня!

— Дух Огня, конечно… А также ведьмы-албасы, повелевающие силами льда, камня, трав и рек! — Голос жреца сочился сарказмом, будто взрезанная кора березы по весне — соком. — В настоящем, научном Огневедении нет места всяким албасы, Эрликовым дочкам, а также племянникам вон того дерева и внукам ближайшего камушка!

Аякчан, албасы Голубого огня, поглядела на жреца без гнева, но с нехорошей такой задумчивостью.

— Не думал я, что просвещенный юг еще помнит шаманские бредни! — жрец укоризненно поглядел на Хакмара. — Впрочем, вы идите, мастер, там вас уже заждались! — он кивнул Хакмару на вывороченные двери Буровой, в проеме которых нетерпеливо топтались младшие жрецы. — А я тут словом перемолвлюсь… со вторым специалистом.

Хакмар замешкался на миг, переводя встревоженный взгляд с Донгара, Черного Шамана, на его отца, жреца Губ-Кина, ученого-Огневеда, вовсе не уважающего шаманов. Донгар съежился, будто мальчишка в ожидании порки, жрец стоял меж опорами Буровой, величественный и неприступный.

— Иди, Хакмар, — одними губами шепнул Донгар. — Иди.

Кузнец еще поколебался и ступил внутрь Буровой. Восторженно галдящая толпа жрецов окружила его и, засыпая вопросами и объяснениями, радостно поволокла внутрь.

Жрец проводил их умиленным взглядом и медленно повернулся к Донгару. Выражение лица его менялось, становясь брезгливо-надменным. Сверху вниз, как на жука, настолько противного, что даже раздавить невозможно, отец посмотрел на своего сына:

— Вы прибыли сюда с бесценным для нас мастером Хакмаром, а также сыном уважаемого мной вождя Мапа и госпожой жрицей, которая так много для нас сделала… — В его голосе послышалось презрительное недоумение — и как это Донгару удалось затесаться в столь славную компанию? — Это значит, я не могу просто вышвырнуть вас вон! Но Пламя мне свидетель, никогда мошенник и неуч, выдающий свою безграмотность за особое, не всем доступное знание… — Сарказм снова сочился с его языка каплями яда. — …не войдет в мою Буровую! — Жрец круто повернулся и канул во тьму прохода. Только дверью для полноты впечатления хлопнуть не мог — вынесенные духами Огня двери валялись на земле.

Донгар, как оглушенный, замер посреди двора Буровой. Хадамаха и Аякчан, не сговариваясь, двинулись к нему с двух сторон и остановились. Он — возле правого, она — возле левого плеча. Губы Донгар скривились в мучительной полуулыбке.

— Вот… не понравился я ему!

— А почему, собственно, ты ему должен нравиться? — очень холодно спросила Аякчан. — Тебе с ним не равняться.

Хадамаха вздохнул укоризненно: нашла время Донгара унижать да на место ставить, его уже и так поставили — ниже некуда!

Аякчан продолжала тем же холодно-отстраненным тоном:

— Он всего-навсего жрец, у нас при Храме их — что грязи! Он виновен в смерти тысяч людей, и даже не по злобе, а просто — по дурости и неумению видеть дальше своего носа! Называет себя Огневедом, а духов Огня замечать не желает, даже когда те у него перед носом шмыгают. Оттого и творит не управляемых уродцев вроде дяргулей. Да если бы он не был твоим отцом и мне не потребовалась его Буровая для Хакмара… я просто сожгла бы здесь все, и его — первого! А ты… Великий Черный, лучший шаман Сивира, повелитель духов, странник по трем мирам, спаситель тысяч людей. В конце концов, — Аякчан аж подлетела в воздух, — ты — земной муж албасы Голубого огня, которой, по его мнению, даже не существует! Стою тут — и не существую, понимаешь ли! Так кто кому на самом деле должен нравиться? Этот поганец, гриб поганка мужского пола, должен весь Сивир от Океана до гор Сумэру на коленях проползти, чтобы такой сын, как ты, на него хоть глянул!