– Результаты такого анализа уже находятся в памяти твоего компьютера.

– Мне бы хотелось провести анализ самому.

Каттер подозрительно опустил левую бровь.

– К чему повторять то, что уже сделано?

– Это является необходимой частью моей процедуры. Скорее всего, мне придется подправить твой код, добавить ключевую последовательность, которая отопрет оболочку.

По крайней мере это соответствовало действительности.

Вероятно, признав логику его слов, Элвз кивнул.

– В таком случае принимайся за работу, – вздохнул он.

Однако прежде чем Каттер ушел, Кендолл его остановил.

– Я дал согласие сотрудничать с тобой. Теперь ты скажешь, как остановить распространение заразы в Калифорнии?

«Пока еще не слишком поздно».

Казалось, Каттер задумался над этой просьбой. Наконец его взгляд остановился на Хессе.

– Я частично открою тебе решение, если ты объяснишь, как эта ключевая последовательность отпирает оболочку. Должен признаться, это настолько меня заинтересовало, что я готов проявить добрую волю.

Кендолл облизнул пересохшие губы, сознавая, что ему сейчас нужно крайне осторожно выбирать, куда поставить ногу. Он должен предоставить Каттеру достаточно информации, чтобы тот ему поверил – этот человек далеко не дурак, – но в то же время полностью раскрывать свои карты нельзя.

– Ты наслышан о том, какую шумиху подняли средства массовой информации в мае четырнадцатого года вокруг Научно-исследовательского института Скриппса? – кашлянув, начал Хесс. – После заявления о создании живой, способной к воспроизводству бактерии, содержащей в своем коде новые буквы генетического алфавита?

Элвз задумчиво прищурился.

– Ты имеешь в виду то, что специалистам из института Скриппса удалось вставить в ДНК бактерии искусственные нуклеиновые основы?

Кендолл кивнул. Это был революционный прорыв. Все разнообразие жизни на Земле, от примитивной слизи до человека, было основано на простом генетическом алфавите всего из четырех букв, A, B, C и D. Именно комбинацией и перестановкой этих четырех букв определялось многообразие видов, населяющих планету. Но исследователям из института Скриппса впервые удалось создать живую бактерию с двумя дополнительными буквами в генетическом коде, получившими обозначения «Х» и «Y».

– При чем тут это? – спросил Каттер.

– Я сделал нечто подобное, – объяснил Кендолл. – Использовав технологию CRISPR-Cas9, мне удалось выделить участок прежней последовательности ДНК вируса и заменить его чужеродной КНК. Именно эта последовательность генов КНК – и никакая другая – действует как ключ, отпирающий оболочку.

– Дает жизнь твоему творению, – усмехнулся Каттер. – Вот почему меня раз за разом постигала неудача… У меня не было этого ключа.

«И, надеюсь, ты его никогда не получишь!»

– Я должен был бы и сам догадаться, – продолжал Каттер. – Этот капсид, это идеальная оболочка… ты получил такую необычную конфигурацию, использовав белки из генов КНК. Поэтому, естественно, для того чтобы заполнить оболочку генетическим материалом, потребовалась особая последовательность маркеров КНК.

– Ключ, отпирающий замок, – подтвердил Кендолл. – Вот в чем заключалось мое главное достижение.

«Точнее, одно из моих главных достижений».

– Потрясающе, Кендолл! Я тобою восхищаюсь!

– Итак, если я тебя удовлетворил, ты не поделишься какими-нибудь деталями относительно средства борьбы с заразой?

В этом заключалась единственная надежда Кендолла. Если он сможет самостоятельно найти решение, можно будет не открывать подонку способ заполнения капсида.

– Что ж, вполне справедливо, – согласился Элвз. – Во-первых, возможно, ты помнишь, я уже говорил, что ответ на вопрос, как уничтожить творение твоих рук, как его нейтрализовать, все это время был у вас с Харрингтоном прямо перед глазами. Как и с твоим ключом, отпирающим вирусную оболочку, главное тут – КНК.

– То есть?

– К сожалению, вы не задались вопросом, почему эта экзотическая теневая биосфера на протяжении многих тысячелетий оставалась изолирована в Антарктиде, особенно если учесть, что вокруг лежал целый мир, полностью беззащитный перед ее чужеродной и агрессивной сущностью.

– И каков ответ?

– Ты даешь мне ключ, а я даю тебе ответ… и метод применить его на практике в Калифорнии.

Кендолл не стал настаивать, понимая, что большего от этого человека он все равно не добьется.

– Оставляю тебя наедине с твоей работой. – Каттер повернулся, собираясь уходить. – К нам скоро пожалует гость, с которым я хочу побеседовать. – Он оглянулся на Хесса. – Но к тому времени, как я вернусь, мне будут нужны результаты. И, поверь мне, тебе лучше меня не разочаровывать.

Кендолл проводил взглядом, как Каттер скрылся в шлюзовой камере. Снаружи за стеклом маячил верзила Матео, следящий за тем, чтобы пленник ничего не вытворял.

Не имея выбора, Хесс принялся изучать генетический код, предоставленный Каттером, тот самый материал, который он хотел ввести в идеальное средство генетической доставки.

Но что это такое? С какой целью это создано?

«Если бы мне удалось это выяснить, возможно, я нашел бы способ остановить мерзавца».

И, в любом случае, работая над этим кодом, он сможет оттянуть тот момент, когда наконец придется открыть Каттеру правду: ключ, которого он так жаждет, ему недоступен. Он, Кендолл не сможет воспроизвести его здесь. Для этого ему первым делом нужны лимфоциты из крови одного конкретного вида, обитающего в теневой биосфере Антарктиды. КНК этого вида настолько уникальна, что ее невозможно воссоздать искусственным путем. Для того, чтобы получить ключ, нужен живой образец.

«Но долго ли я смогу держать это в тайне?»

Пока что Кендоллу оставалось только тянуть время.

«Но до каких пор? – гадал он. – Кто придет мне на помощь?»

11 часов 55 минут

Пейнтер стоял под палящими лучами полуденного солнца на бетоне отдельной рулежной дорожки международного аэропорта Боавишты. Прикрывая глаза здоровой рукой, он смотрел в небо. Раненая рука, недавно перебинтованная, висела на перевязи.

Находящийся всего в двух милях за городом аэропорт был связан с базой бразильских ВВС. Этот отдаленный уголок аэродрома редко использовался, свидетельством чему была трава, пробивающаяся в щелях между бетонными плитами. Вдоль рулежной дорожки тянулись старые ангары и постройки, подходы к которым заросли бурьяном.

В настоящее время авиабазу перенесли в противоположную часть аэродрома. Но это место как нельзя лучше удовлетворяло запросы Пейнтера, поскольку находилось вдали от посторонних глаз. Доступ сюда охраняли бразильские военные, не пускавшие любопытных.