матери, Анджани, — сказал я. — Я также знаю, как сильно ты любишь Ма. Но почему ты всегда называешь его Анджанея и почти никогда — Хануман или Марути?»

«Потому что, будучи почитателем Ма, я всегда напоминаю себе о Ней. Анджанея хотя и великий герой, но даже ему приходится слушаться свою мать.

«Когда Анджанея встретился со своей матерью после спасения Ситы, он рассказал ей всю историю Рамаяны и заключил её следующими словами: «Ма, я был верен твоему молоку. Я целиком посвятил себя Шри Рамачандре и принял обет безбрачия. Я никогда даже не посмотрю ни на одну женщину, кроме тебя и Ситы Джи[15].

«Анджани сказала ему: «Как ты можешь говорить, что ты был верен моему молоку, если ты сам мог вернуть Ситу Джи Раме без всякой войны? Нет, ты опозорил моё молоко».

«Анджанея ответил ей: «Нет, Ма, я не мог сделать этого. Я мог делать лишь то, что приказывает мне Повелитель Рама. Если бы я получил такой приказ, я сделал бы всё сам, и Рамачандре Джи не пришлось бы и мизинцем пошевелить. Из-за того, что я действовал как приказано, произошло множество других замечательных вещей. Например, все ракшасы (демонические существа), которые узрели меня, изменили присущую им природу и начали поклоняться Раме — и всё это благодаря той прекрасной форме, которой ты меня наделила». И тогда его мать смягчилась. Ты знаешь, что Анджанею называют «коти кандарпа лаванья»?»

Сейчас… «красота десяти миллионов кандарп». «Но разве кандарпа на санскрите не означает «луковица»?»

«Да, действительно. Но разве это единственное значение? Не думаешь ли ты, что кто-то может сравнить Анджанею по красоте с десятью миллионами луковиц? Конечно, нет!»

Вполне убедительно. Я напрягся, вспоминая другие значения «кандарпа», а затем сказал ему: «Кандарпа — это одно из имён Камадэвы, бога любви».

«Верно. А теперь представь, насколько прекрасен бог любви, и умножь это на десять миллионов. Тогда ты получишь представление о красоте Анджанеи. Но это ещё не всё. «Кандарпа» также относится к определённому типу праны, которая связана с Апаной. Канда — это сплетение нади, где Апану можно побудить двигаться вверх, а не вниз.

«А теперь ещё один вопрос для тебя: если Анджанея всегда медитирует на Раму, не забывая Его ни на мгновение, почему Он не стал Рамой, в соответствии с Законом Гусеницы и Бабочки?»

Он испытывал истинное наслаждение. «Не знаю».

«Ответ прост: Он не становится Рамой, поскольку Он сознательно этого не хочет. Он — Шива, который лишь знает, как давать, а не брать, даже если это всего лишь вопрос формы. Вот почему Шиву называют Великим Дарителем».

«Понятно…»

Моё внимание явно ослабевало. Вималананда снисходительно улыбнулся, подобно Самой Божественной Матери, и закончил нашу беседу, сказав: «Теперь ты хоть немного понимаешь, что я испытываю, слушая Рамаяну».

Янтры Десяти Богинь Махавидьи

Десять Богинь Махавидьи происходят из легенды о Шиве и его первой супруге Сати. Приведённая в негодование отказом своего отца Даксы пригласить её аскетического мужа на великое жертвоприношение, Сати проявляет десять могущественных форм Богинь Махавидьи. В конце концов Сати разрушает себя, и Шива, охваченный скорбью, позволяет Вишну рассечь её тело и рассеять его по полуострову Индостан. Местности, куда упали различные части её тела, стали святыми местами (шактипитами) поклонения Дэви. В этих местах сама почва воплощает священную форму расчлененной богини. Из этой легенды происходит практика сати, когда преданные жёны приносят себя в жертву на погребальном костре мужа. Некоторые из Махавидий, такие как Кали и Тара, имеют несколько форм. Вималананда относит себя ко второй Махавидье, к Таре, в форме Смашан-Тары — «Тары погребальных костров».

ГУРУ И УЧЕНИКИ

Мне нравилось навещать Вималананду в иранской колонии. Я приходил утром, чтобы помочь приготовить еду, а днём уходил в колледж. По вечерам мы, как правило, ходили в конюшни навещать его «четвероногих детей», а в дни скачек мы заходили с ним в стойла на ипподроме. Возвратившись домой, мы сидели допоздна, когда он рассуждал на духовные темы.

В один из таких вечеров мы сидели с Чоту, одним из старейших друзей Вималананды, и Сардаром Денгле, потомком знатной семьи из Пуны. Вималананда решил выпить, и хотя обычно он разрешал своим друзьям выпить с ним вместе, на этот раз он сказал: «Пожалуйста, сегодня вечером у меня другое настроение, и я хочу выпить в одиночестве. Вы можете составить мне компанию в следующий раз».

«Ха! — сказал Чоту. — Подумать только! Разве я не жил рядом с тобой день за днём в течение восьми лет? Разве мы всегда не ели и не пили вместе? Если ты хочешь выпить сегодня вечером, я намерен составить тебе компанию».

«Послушай, — сказал Вималананда. — Не настаивай. Если ты выпьешь, я не отвечаю за то, что с тобой случится».

«Оставь, — беззаботно сказал Чоту. — Ты говоришь так, потому что знаешь, что я легко перепью тебя. Я тоже буду пить». И он уговорил Сардара Денгле выпить за компанию.

«Я предупреждал вас», — ответил Вималананда, и я разлил виски. По его настоянию я налил всем лишь по полпорции. Хотя оба джентльмена измеряли свою способность к выпивке пинтами и квартами, эта скромная доза свалила их с ног. Чоту облевал себя снизу доверху и, прежде чем ничком упасть в кровать, устроил бардак в комнате, оставив ворчащую жену прибирать за собой. Мне было поручено обхаживать Сардара Денгле. Я потратил полчаса, чтобы выставить его за дверь, и ещё полчаса, чтобы довести его до дома. Вималананда получил от спектакля огромное удовольствие.

Когда Чоту пришёл в себя, он принялся материться на Вималананду, что вызвало у того новые раскаты смеха. «Ругайся сколько хочешь, — сказал он Чоту. — Я этого от тебя и ожидал. Я люблю играть со своими «детьми», — сказал он, оборачиваясь ко мне, — а они любят играть со мной. Это взаимная привязанность.

«Я люблю играть со своими детьми, — продолжал он, — но им следует делать то, что им говорят. — Он многозначительно посмотрел на Чоту, на лице которого играла широкая и глупая улыбка. — Вы не забыли историю шакарпалы?» Мы придвинулись ближе к Вималананде, чтобы послушать его, тогда как Чоту, который явно знал эту историю, промолчал и продолжал ухмыляться, как если бы он утратил способность вникать