Джош кивнул.

— Возможно, нам следовало говорить о твоей матери до посинения. Возможно, нам стоило перебирать все варианты и ломать голову над тем, почему она это сделала. Было ли это из-за чего-то, что я сказал или сделал, или из-за чего-то, что сказал или сделал ты, было ли это чертово сезонное расстройство психики или что-то еще. Что это было? Возможно, нам нужно было кричать об этом, вопить, обниматься, возможно, нам стоило крушить все вокруг. Возможно, это было бы более правильным поведением в такой ситуации, более здравым поведением. Но вместо этого мы шли вперед, шаг за шагом. Голова вверх, взгляд вперед. Есть уйма вещей, которые мы никогда не узнаем, никогда не поймем, и одна из них — почему твоя мать лишила себя жизни. — Том Флинн поднял руку (она дрожала) и положил ее Джошу на плечо. — Но одно я могу сказать тебе точно: твоя мама очень тебя любила.

— Я знаю.

— Ты не должен искать эту любовь где-то на стороне, Джош. Твоя мама любила тебя, и, где бы она сейчас ни была, она все равно тебя любит.

Она все равно тебя любит. Это было серьезное заявление, особенно если учитывать, от кого оно исходило. И все же это было невозможно вынести жарким утром самого буйного лета в жизни Джоша. Ему придется отложить это заявление, подумать об этом позже.

— Правильно, — сказал Джош. — Но не думаю, что что-либо из происходящего этим летом имеет какое-то отношение к…

— Может быть, — сказал Том Флинн. — Просто это пришло мне в голову.

— О’кей, — произнес Джош. — Спасибо.

Том Флинн выпрямился.

— А насчет твоей любви… У меня в последнее время в этом не было опыта. И у меня нет другого отцовского совета, кроме одного, — будь осторожен.

— Будь осторожен, — повторил Джош. — Хорошо. Буду.

* * *

Жара и влажность — плохая компания для беременной женщины. Мелани готова была вылезти из собственной шкуры. В коттедже было просто невыносимо, словно в печи, даже несмотря на то что были открыты все окна и работали три вентилятора. Мелани два-три раза в день ходила в магазин — в основном за холодным соком, колой, «Гаторейдом» для себя и для Вики, — но еще и потому, что в магазине работал кондиционер. Она бывала на пляже, плавала, но в коттедж все равно возвращалась подавленная, уставшая. От пляжа до дома номер одиннадцать по Шелл-стрит было меньше мили, но Мелани приходила туда с таким ощущением, словно она заблудилась в пустыне.

И поэтому однажды, когда Мелани увидела Питера, стоявшего в дверном проеме, она подумала, что у нее галлюцинация.

Сначала она заметила такси, «Такси Атланты» прямо перед домом номер одиннадцать, и такси, в принципе, означало, что приехал Тед. Но была среда, а не пятница, хотя у Мелани было такое ощущение, что Тед приедет в отпуск раньше обещанного, чтобы быть с Вики во время компьютерной томограммы. Но до этого в любом случае оставалась еще неделя, ведь так? Мелани стала забывать подобные вещи. И все же, увидев такси, она подумала: Тед. Потому что кто еще это мог быть? Гости к ним не приезжали.

Через несколько секунд Мелани заметила мужчину, стоявшего в тени навеса, очень высокого мужчину в костюме. Со спины, подумала Мелани, он очень похож на Питера. Мелани прищурилась. Так было всегда, когда она доходила до дома: у нее начинались разные видения. Она очень хотела пить и была жутко уставшей. Прошлую ночь она провела с Джошем и вернулась домой так поздно, что на дворе уже было раннее утро.

Мужчина обернулся, или полуобернулся, в поисках таблички с названием улицы. Мелани остановилась. Это был Питер. У нее как-то странно опустился желудок, словно в этот момент она каталась на американских горках. Голос у нее в голове прокричал:

— Блин! Это Питер! Питер здесь!

Как такое могло произойти? Он ушел с работы? Он прилетел сюда? Он думал, что это нормально — появиться, ни о чем предварительно не спросив? Было несколько телефонных звонков, три, если говорить точно, не считая того раза, когда Мелани звонила по телефону возле магазина, и не считая звонка, на который ответила Вики. Словом, всего пять звонков — но Питер ни разу не намекал на то, что собирается приехать. Он спрашивал Мелани, когда она вернется домой, — и это был правильный вопрос. Мелани продолжала контролировать ситуацию. Она вернется домой, когда посчитает нужным, и тогда они подумают, что делать с обломками их брака. Мелани не могла поверить в то, что Питер стоял у двери коттеджа. Она представила, что ребенок у нее в животе начал переворачиваться. «Как Питер посмел?» — подумала она. И в тот же момент подумала: «Слава Богу, что у Джоша сегодня выходной». Джош. Через секунду Мелани поняла, что приезд Питера не только испугал ее, но и польстил ей. До того как у них с Джошем все началось, именно об этом она и мечтала.

Мелани не могла сделать ни шагу; она хотела, чтобы все так и оставалось — она видела Питера, а он ее — нет. Входная дверь в доме номер одиннадцать всегда была открыта. Стучал ли он? Вики спала с детьми, Бренды, должно быть, еще не было дома. Мелани стояла в тени соседского вяза и наблюдала за Питером. Он выглядел очень нелепо в костюме. Но костюм также наводил на мысль о том, что Питер был взрослым мужчиной и работал в городе — а не учился в колледже.

Мелани простояла еще несколько секунд, но она была заложником собственного тела. Она умирала от жажды — и, как обычно, ей хотелось писать. Она шагнула вперед, притворившись, что не замечает Питера, и стараясь не думать о своем внешнем виде. Она не видела мужа почти два месяца. Теперь она стала больше, у нее округлился живот. Она была на пляже и плавала, и ее волосы выглядели как… Как что? Прикоснувшись к ним, Мелани почувствовала, что они были кудрявыми и жесткими от соли. Кожа лица огрубела от обилия солнца. И все же Мелани чувствовала себя красивой. Благодаря Джошу, сказала она себе. Она чувствовала себя красивой благодаря Джошу.

Мелани открыла калитку и пошла по дорожке к дому. Питер увидел ее: она чувствовала на себе его взгляд, но не собиралась смотреть на него, не собиралась заговаривать с ним первой.

— Мелани?

В его голосе не было изумления, как ей хотелось бы. Он скорее говорил тоном, который использовал, когда пытался привлечь внимание к чему-то, что было прямо у нее перед носом. В ответ на это Мелани бросила на Питера взгляд и быстро отвела глаза. Она прошла мимо него к двери, и он прикоснулся к ее плечу. Его голос значительно смягчился.

— Эй, Мел. Это я.

— Я вижу. — Она посмотрела на него. Питер был одновременно привычным и чужим, как и угол, под которым она изгибала шею, чтобы посмотреть ему в глаза. Питер был высоким, шесть футов шесть дюймов, в то время как Джош был лишь на несколько дюймов выше, чем Мелани. Кожа Питера была теплого золотистого оттенка, несмотря на его жалобы на то, что все лето он просидел в офисе, и она соскучилась по его миндалевидным глазам с замысловатой линией век. Это был ее муж. Человек, с которым она провела практически десять лет своей жизни.

Прежде чем Мелани успела понять, что происходит, Питер наклонился и поцеловал ее. Она закрыла глаза. Этот поцелуй отличался от тысячи тех поцелуев, которыми Питер и Мелани обменивались за время существования их брака, — многие из них были подарены из чувства долга, бесстрастно, сухо, быстро. А этот поцелуй был вопросительным, долгим, он был исследовательским и извиняющимся. У Мелани захватило дух.