— Черт побери! — фыркнул Снейдер. — Если вы расскажете это своему шефу, я сам оторву вам голову! Теперь вам интересно, что я выяснил, или вы и дальше будете читать мне лекцию о бюрократии?

Колер колебался. В этот момент с противоположной стороны улицы к ним подобрался лучик карманного фонарика. Группа медленно расходилась. Оливер Брандштеттер направился к ним.

— Колер, Брандштеттер! В участок! Немедленно! — рявкнул мужчина в бежевом костюме.

— Черт бы его побрал, — пробормотал Брандштеттер, подходя к ним.

Сабина наблюдала за выражением лица Колера. На его скулах ходили желваки. Что же он решит?

— Да, сейчас! — крикнул он в ответ. Потом тихо сказал Снейдеру: — Ладно, выкладывайте!

— Нам нужна карта Вены.

— Хорошо, идемте.

Они пошли к черному «ауди», который все еще стоял перед туннелем. Пока полицейские расползались во все стороны, они сели в машину.

— Что вы задумали? — спросил Брандштеттер.

— А сам как думаешь? У тебя в бардачке есть карта? — спросил Колер.

Брандштеттер удивленно помотал головой.

— Да кто сегодня пользуется картами? Может, только твоя бабушка. Вот это гораздо лучше. — Он включил навигатор.

— Наконец-то кто-то соображает. — Снейдер нагнулся вперед. — В настоящий момент мобильный телефон Карла подключен к станции сотовой связи два-четыре-один-восемь.

Карл растерянно уставился на показания навигатора.

— В Вене полторы тысячи точек сотовой связи, а станций в два раза больше. Нам необходим перечень всех точек.

— Станция расположена в переулке Сенсенгассе, — спокойно ответил Снейдер. — Мобильный Карла подключился к антенне с сектором сто двадцать градусов на юг. Радиус действия около шестидесяти метров.

Брандштеттеру больше ничего не пришлось объяснять. Он быстро вбил данные в навигатор и вывел на монитор карту нужного района города. Ряды домов выглядели как соты. Между ними простирались парки и зеленые насаждения.

Сабина тоже наклонилась вперед, пытаясь разобрать названия.

— Здание судебной медицины Медицинского университета, кампус Венского университета и… Башня дураков? — На внутреннем дворе этого высокого круглого сооружения возвышалась башня.

— Раньше Башня дураков была психиатрической лечебницей, сегодня всего лишь патологический музей, — объяснил Колер. — Это здание старой многопрофильной больницы. Чтобы обыскать его, нам потребуется несколько дней. — Он обернулся назад. — Ваши коллеги ведь могут запеленговать и сотовый телефон Хелен?

— Уже сделали, — ответил Снейдер. — Он подключен к другой секторной антенне. Предположительно, Карл уже сидел в машине Хелен, когда она отъехала от приемной Харман, — и выбросил ее сотовый телефон из автомобиля на Тристерштрассе, где он и лежит.

— Вот дерьмо. — Колер коснулся пальцем монитора и увеличил картинку.

— Куда мы едем? — спросил Брандштеттер.

— В любом случае не в участок.

— Когда шеф это узнает, он лопнет от ярости…

— Мы знаем! — хором воскликнули Колер и Снейдер.

— О’кей, только спокойствие, — побормотал Брандштеттер. — Раз уж вы втянули меня в это дело, я хотел бы, по крайней мере, узнать, что происходит.

В нескольких предложениях Колер объяснил своему напарнику то, что они знали. Взгляд Брандштеттера оставался скептическим.

— Три года назад я уже терял Хелен, когда ей в одиночку пришлось противостоять прокурору, суду и уголовной полиции, — фыркнул Колер. — Такой ошибки я больше не повторю. Ты со мной или нет?

— Послушай, дружище. — Брандштеттер ткнул Колера указательным пальцем в грудь. — Я и тогда не бросил бы Хелен в беде. Конечно, я с тобой.

На мгновение воцарилась тишина.

— Мать Карла Бони была медсестрой, — сказала Сабина.

— И работала ассистенткой в гинекологическом отделении Института патологической анатомии Венского университета — вот оно! — повысил голос Колер.

— Отлично, — похвалил Снейдер. — Он отвез Хелен в одно из зданий Института патологической анатомии старой больницы. — Похлопал Брандштеттера по плечу. — Поехали, чего вы ждете?

41

Хелен зажмурила глаза и не хотела больше слушать этот бред, но навязчивое пение Карла проникало ей в мозг.

— «Солнце сияло, но было темно…»

Он декламировал четырехстрофное стихотворение о старой тетке в гробу и мальчике с седыми волосами.

— Что это означает? — спросил он наконец.

Она не хотела и не могла ответить.

— В чем смысл этих слов?

— Это одна из загадок, которые ваш отец?..

— Не важно! — рявкнул он. — Что это означает, черт возьми?

— Я не знаю.

— От вас никакого толка! — Он сильнее сдавил ножницами ее палец. — Пожалуйста… — тяжело дыша, проговорил он. — Помогите мне! Что это означает? — Его голос сорвался на молящий тон.

— Это просто глупый стишок, — вырвалось у Хелен, — который дети рассказывают уже много десятилетий. Я знаю его с детства. Он ужасно старый и, наверное, был придуман еще во времена Гете.

— А смысл? — закричал он.

— Это языковая игра, у него нет никакого смысла!

— Но он должен быть! — Карл надавил на ножницы.

Хелен вскрикнула.

— Это парадокс, — выдавила она. — Стихотворение состоит из одних противоречий.

— В чем смысл этих противоречий?

— В оксюмороне нет смысла. — Господи, что он хочет услышать? — Это сталкивание двух противоположных, противоречащих друг другу понятий. Как старый мальчик…

— …или любовь-ненависть, — медленно продолжил он. Его взгляд помрачнел. — Роза Харман сказала, что моя мать меня любила, хотя ужасно ненавидела… — Он замолчал. Потом вдруг уставился на Хелен прояснившимся взглядом. — Я ее разгадал. Я нашел свой смысл. — Он удивленно посмотрел на Хелен, затем стал рассматривать лезвия ножниц. — Речи замолкают, улыбки исчезают с губ, потому здесь то место, где смерть с радостью послужит жизни, — процитировал он.

Хелен молчала. Она не имела понятия, о чем он говорит.

— Вы ведь хотели знать, где находитесь, Хелен. Джованни Морганьи был основателем современной патологической анатомии.

Патологическая анатомия?

— Я разгадал для себя эту загадку — но вы все еще не понимаете смысла. — Он улыбнулся и снова засунул ей кляп в рот. Еще глубже. — Мне жаль, но вы не справились с заданием.

Карл схватил ножницы и отрезал ей другой большой палец.

42

Линяло-серое каменное здание судебной медицины возвышалось, словно какой-то монстр. Дождевая вода лилась по водосточным желобам и стекала хаотичными струйками по узким оконным переплетам. В такую погоду на углу Шпитальгассе и Сенсенгассе было мало движения. Видимо, куда-то молния все-таки попала, потому что освещение на этой стороне улицы отключилось. Несколькими кварталами дальше дома и вовсе были обесточены.

Под самой крышей здания судебной медицины на стене красовалась длинная латинская надпись большими буквами. Когда небо озарила молния, Сабина разобрала два слова: STUDIIS ANATOMICIS. Остальное находилось в тени.

Брандштеттер подбежал к ним, заслоняя глаза от дождя рукой. В другой он держал два фонарика.

— Откуда начнем? — громко спросил Колер, чтобы перекричать гром.

— Территорию кампуса можно опустить, — сказал Снейдер. — Остается или здание судебной медицины, или Башня дураков.

Колер схватил Снейдера за плечо.

— Что подсказывает ваша интуиция?

— Расскажите мне