– А кто же еще, кроме Кончака, просил за меня?

– Алина.

Гиренко хрустнул костяшками пальцев.

– Я имел с ней довольно тяжелый разговор. И она сказала, что, если с вами что-то случится, она уйдет от меня. Зная ее характер, могу утверждать, что так оно и будет. Поэтому я предложил ей… а теперь предлагаю и вам сделку. Вы спокойно выйдете из этой комнаты, и с вами ничего не случится. Но для этого вам придется выполнить некоторые условия. Первое – вы не будете больше встречаться с Алиной. Никогда. Второе – вы не будете писать никакой статьи о профессоре Заблудовском и вообще постараетесь поменьше распространяться на тему лизатов и их специфического применения. Особенно в разговорах с иностранными гражданами. С Кончаком вам тоже больше видеться не надо.

– А если я откажусь?

– Ммм… тогда с вами может случиться что-то нехорошее.

– Что же это такое нехорошее?

– Да кто же знает? – всплеснул руками Гиренко. – Вы можете попасть под машину. Или выпасть из окна. Или просто прийти домой, прилечь отдохнуть и не проснуться. Сердечный приступ, знаете ли, с каждым может случиться.

– И что тогда вы скажете Алине?

– Хм. Я скажу ей, что вы проявили недопустимое высокомерие и упрямство, отказались от ее жертвы и наплевали на ее любовь к вам. Скажу, что вы любили себя и свои принципы больше, чем ее. И из-за этого поставили нас всех в крайне неудобное положение. Ну так что? Согласны?

А что мне оставалось делать? Я кивнул.

Гиренко полез в карман, но достал оттуда вовсе не ключи от наручников, как я ожидал, а еще один шприц.

– Э-э-э! – замотал головой я. – Мы так не договаривались!

– Спокойно! – произнес Гиренко.

На этот раз никаких сновидений не было.

Москва, наши дни

– Мужчина! Мужчина, с вами все в порядке? – кто-то энергично тряс меня за плечо. – Вам плохо?

Я открыл глава и увидел немолодую женщину в светло-коричневом пуховике и сером вязаном берете. В руках она держала желтую пластмассовую лопатку. За спиной у нее стояла прогулочная коляска, из которой на меня таращился симпатичный светловолосый карапуз лет двух.

– Вы себя нормально чувствуете? – продолжала допытываться женщина, заглядывая мне в глаза.

Я оглянулся и понял, что сижу на скамейке в самом начале Никитского бульвара. «Вот гад Гиренко! – подумал я. – Не мог обойтись без гнусных намеков».

– Спасибо! Спасибо, все хорошо, – сказал я женщине. – Я, видимо, задремал.

– Вы уверены? – бабуля сделала еще одну попытку помочь. – Может, вызвать «Скорую»? Вы какой-то бледный…

Я прислушался к себе. Внутри ничего не болело. Дыхание было ровным. Я пошевелил руками и ногами, повертел головой, вроде бы все работало. Дождавшись, пока женщина с коляской отойдет подальше, я осторожно поднялся. Голова немного кружилась, но в целом я чувствовал себя сносно. Проверил карманы: ключи, телефон, паспорт – кажется, все на месте. Я еще раз оглянулся по сторонам, но не заметил ничего подозрительного. До Гранатного было рукой подать, но мне не хотелось домой, не хотелось быть одному. И я поковылял в сторону Новинского…

Дверь мне открыла Катя.

– А, это ты? – бросила она. – Как дела?

И, не дождавшись ответа, пошла прочь по коридору. Впрочем, ответить я бы едва ли смог. Марш-бросок от площади Никитских ворот до Новинского оказался для меня слишком тяжелым испытанием. Мне было плохо. Я, пошатываясь, вошел в прихожую. Звуки окружающего мира вдруг стали куда-то уплывать, в глазах потемнело, на лбу выступил пот. «Господи, не хватало только сейчас упасть в обморок, – с тоской подумал я. – Или вообще умереть… Хотя узнать тайну лизатов и скончаться там, где закончил дни свои прадед Павел Алексеевич… В этом будет что-то глубоко символичное…» Я присел на подзеркальник, привалился спиной к зеркалу и прикрыл глаза. Спустя короткое время мне стало легче. Рябь перед глазами пропала. Я оглянулся по сторонам. В прихожей под вешалкой лежала гора старых книг, явно ожидавших отправки на помойку. Я осторожно наклонил голову, чтобы прочитать, что написано на корешках. «Англо-русский научно-технический словарь»… В этот момент из кабинета вышла Катя с новой стопкой книг.

– Большая чистка? – спросил я. – Чем провинился научно-технический словарь?

– Тем, что им много лет никто не пользуется, – ответила сестра, сваливая книги на пол возле входной двери. – Когда-то папа с этими словарями работал, помнишь? Когда занимался переводами. А после его смерти все, никто их не открывал.

– Ну что же, отдаю должное твоей твердости. Я вот книжки до сих пор выбрасывать не могу.

– И я не могу, но жить как-то надо? – сказала Катька. – Вот сейчас расчищу несколько полок на стеллажах в кабинете и переставлю туда книги из своей комнаты. Старый шкаф, где они стояли, выброшу, а на его место куплю комод. Будет куда трусы сложить и косметику!

– Н-да, многоходовочка! А что сказала мама?

– Мама оказала вооруженное сопротивление! «Как ты можешь?! Это же папины книги!»

– Где она, кстати?

– Покинула зал заседаний в знак протеста – пошла в магазин за кефиром и в аптеку.

– Ясно. Ты только, смотри, тяжести-то не таскай. Я в выходные приеду, помогу тебе все это вынести.

Я кивнул в сторону книжек.

– Спасибо, но ты не беспокойся. Я буду небольшими порциями выносить… И Витька мне поможет.

– А он где?

– Болтается…

Тут Катрин наконец всмотрелась и поняла, что со мной что-то не так.

– Слушай, брательник, с тобой все в порядке? А то вид у тебя какой-то…

– Какой? – заинтересовался я.

– Побитый.

– Ну, в общем, соответствует…

– Что случилось-то?

– О, мать! Не знаю даже, с чего начать…

– Ладно, ступай на кухню, я сейчас приду.

Я попытался встать, но с первого раза у меня это не получилось.

– Э-э-э, – заволновалась сестра. – Может, ты лучше пойдешь полежишь, а?

– Не, нормально все. Я посижу.

Я скинул куртку, разулся и прошлепал на кухню.

– Тапки возьми! – крикнула мне вслед Катя.

– И так хорошо, – отмахнулся я.

Преодолев короткое расстояние от прихожей до кухни, я тяжело плюхнулся на стоявший у стены диванчик и огляделся. Все вокруг было так знакомо, так спокойно, и это придало мне уверенности. «Как сказал мой “названый брат” Дмитрий Анатольевч Гиренко? “Если бы мы хотели вас убить, то давно убили бы”, – медленно думал я. – Значит, будем надеяться, что я не помру…»

В этот момент в комнату вошла Катя.

– Так, ну и чем тебя лечить? – спросила она.

– Понятия не имею.

– Ты, часом, не отравился?

– Как ты догадалась?

– Морда у тебя какая-то зеленая…

– Спасибо, мне это уже сегодня говорили…

– Давай я тебе чаю сделаю крепкого.

– Универсальное средство.