Вместо этого ибн Хайран, как всегда, непокорный и колючий, убежал вместе с Забирой прямо к Бадиру и его порочному визирю-киндату в опасную Рагозу. В очень опасную Рагозу, так как источники Альмалика сообщили ему, с опозданием, что эта женщина еще летом отослала двух своих сыновей — его сводных братьев — к Бадиру, сразу же после Дня Крепостного Рва.

Эти сведения он должен был получить раньше, до смерти отца. Ему пришлось создать прецедент и казнить двоих из своих людей: губительно получать столь важные сведения так поздно. Эти два мальчика представляют угрозу его положению на троне, почти такую же большую, как Хазем в пустыне.

«Со сводными братьями, — решил новый правитель Картады, — лучше быстро покончить». Смотрите, что случилось у джадитов, например. Рамиро Вальедский, несмотря на его знаменитую ловкость, добился успехов лишь после внезапной кончины своего брата Раймундо. И хотя об этой смерти ходили разные слухи, они не помешали возвышению Рамиро.

Из этого следует извлечь урок. Альмалик вызвал двух известных ему людей, дал им подробные инструкции и щедрые обещания, а потом послал на восток под видом торговцев пряностями, чтобы они могли преодолеть горы Рагозы, пока перевал еще открыт для законных купцов. Его отрезвило и сильно потрясло полученное в середине зимы известие о том, что они оба погибли в драке в таверне в первый же день их приезда в город Бадира.

«Бадир умен», — так всегда говорил отец Альмалика Второго. Его визирь-киндат необычайно умен. А теперь с ними Аммар, в то время как ему следует находиться здесь или, по крайней мере, спокойно ждать где-нибудь разрешения вернуться.

Однажды ветреной ночью Альмалик Второй отправился в поисках мимолетного утешения в гарем своего отца, который теперь стал его собственным. Он чувствовал себя очень одиноким. Он рассеянно потирал свое непослушное веко, пока очень высокая светловолосая женщина из Карша прилежно старалась возбудить его при помощи благовонных масел и ловких рук, и обдумывал некоторые факты.

Первый факт: Аммара ибн Хайрана не удастся быстро вернуть в Картаду, даже пообещав возвратить ему его честь и огромную власть. Он знал это точно. Тщательно продуманная ссылка ибн Хайрана в день смерти отца начала казаться ему не столь разумным шагом, каким виделась в то время.

Он с гневом вынужден был признать и тот факт, что нуждается в Аммаре. Слишком много событий произошло этой зимой, слишком много неотложных вопросов следовало бы рассмотреть и решить, а окружающие его люди с этим не справлялись. Ему необходим хороший совет, а единственный человек, советам которого он доверял, был тот, кто всегда относился к нему с насмешливым снисхождением учителя к своему ученику. Теперь он — правитель Картады; больше так быть не должно, но ему нужно вернуть Аммара.

Он поставил женщину на четвереньки и вошел в нее. Она была необыкновенно высокого роста; это создавало неудобства. Она тут же начала издавать стоны блаженства, привычно преувеличенные. Все они вели себя так, отчаянно стремясь завоевать его расположение. Двигаясь на женщине из Карша, он поймал себя на мысли о том, какова была миниатюрная Забира с его отцом в этой самой постели. Женщина под ним стонала и ахала, словно умирала. Он быстро кончил и отослал ее.

Потом он лежал один среди подушек и тщательно обдумывал, как вернуть того единственного человека, который ему необходим, раньше, чем грозящие ему со всех сторон беды не вспыхнут, подобно кострам, и не поглотят его.

Утром, с первыми бледными лучами света, он послал за шпионом, которого использовал и раньше. Молодой правитель Картады принял этого человека с глазу на глаз, даже прогнал из спальни рабов.

— Я хочу, — сказал он, не здороваясь, без всякой преамбулы, — узнать все, что ты сможешь раскопать о передвижениях господина Аммара ибн Хайрана в Фезане в День Крепостного Рва.

Однажды зимним утром, по дороге к своей палатке на базаре, Джеану и Веласа похитили так ловко, что никто из прохожих даже не понял, что произошло.

День выдался серый; скользили облака, светлые и потемнее. Дул ветер и моросил дождь. К ним подошли двое мужчин; один попросил уделить им несколько секунд внимания. Произнося эти слова, он уже приставил нож к ее ребрам, прикрывая его своим телом и подбитым мехом плащом.

— Твой слуга умрет, если ты откроешь рот, — приветливым тоном произнес он. — А ты умрешь, если рот откроет он. — Она быстро оглянулась: Веласа так же держал второй мужчина. На первый взгляд любому прохожему показалось бы, что они просто беседуют.

— Спасибо, доктор, — громко произнес стоящий рядом с ней. — Дом находится вон там. Мы очень вам благодарны.

Она пошла туда, куда он ее вел. Нож на ходу царапал ее кожу. Она заметила, что Велас побледнел, и знала, что это от ярости, а не от страха. Что-то было в этих людях, некая внутренняя уверенность, которая убедила ее, что они готовы убить их даже в людном месте.

Они подошли к двери, открыли ее тяжелым ключом и вошли. Второй мужчина запер ее за ними одной рукой. Второй рукой он держал нож у тела Веласа. Она увидела, что он положил ключ в кошелек у пояса.

Джеана сказала так твердо, как только смогла:

— Вы навлечете на себя гибель, и вам это известно. Я — придворный лекарь эмира Бадира.

— Большое облегчение, — ответил первый мужчина. — Если бы вы оказались другой женщиной, то у нас могли бы возникнуть проблемы.

У него был сухой, четкий голос. Никакого акцента Джеана не смогла подметить. Он был ашаритом, купцом, или одет купцом. Они оба были так одеты. Одежда дорогая. От одного исходил свежий аромат духов. Руки и ногти чистые. Это не бандиты из таверны, а если и бандиты, то кто-то приложил усилия, чтобы это скрыть. Джеана сделала глубокий вдох; у нее пересохло во рту. Она чувствовала, что у нее начинают дрожать ноги. Она надеялась, что они этого не заметят. Она молча ждала. Потом увидела кровь на тунике Веласа, под полой плаща, и внезапно перестала дрожать.

Второй мужчина, более высокий и широкий в плечах, чем первый, спокойно произнес:

— Мы собираемся связать и заткнуть рот вашему слуге и оставить его здесь. Его одежду мы снимем. Никто сюда не заглядывает. Оглянитесь, если хотите в этом убедиться. Никто не узнает, где он. Он умрет от холода, если мы не вернемся и не освободим его. Вы понимаете, что я вам говорю?

Джеана смотрела на него в упор, пряча страх за презрением. Она не ответила. Мужчину это, по-видимому, позабавило, она заметила, как напряглись мышцы на его руке, перед тем как шевельнулся нож. У Веласа вырвался слабый, непроизвольный стон. Теперь ему нанесли настоящую рану, а не просто царапину.

— Если он задает вопрос, вам лучше на него ответить, — мягко произнес первый мужчина. — У него очень обидчивый характер.

— Я понимаю, — сквозь зубы сказала Джеана.

— Отлично, — пробормотал высокий. Внезапным движением он сорвал с Веласа синий плащ и бросил его на землю. — Снимай одежду, — приказал он. — Всю. — Велас заколебался, глядя на Джеану.