Ну что ж: сегодня она сделает это без всякого труда! Она налила в котелок воды, чтобы заварить чай из сбора местных трав. Он получался вполне терпимым, и горячее питье поутру было очень кстати, но это был не тот «чай», которого ей хотелось бы выпить. К отвару прилагался небольшой кусок копченой рыбы. Она подумала, что во всем этом есть один плюс: за трапезами больше не засидишься. Еды было слишком мало, чтобы за ней задерживаться!

Позавтракав, Элис сполоснула лицо и руки, обернула ноги тряпками и обула свои дырявые сапожки, а потом накинула на плечи поношенный плащ и вышла из дома. Ночная гроза унеслась, дождь весь вылился. Бледный солнечный свет сверкал на мокрой траве склона. Она устремила взгляд дальше, на тот берег широкой реки, к далекому городу.

На этом расстоянии невозможно было понять, продолжает ли гореть свет хотя бы в некоторых окнах. Это станет ясно с приближением ночи. Она подозревала, что это явление окажется недолговечным. Магия Старших сохранялась многие десятки лет, однако чаще всего истощалась после финального краткого проявления чуда. Ей было крайне досадно, что все произошло именно тогда, когда ее не было рядом и она не могла наблюдать все лично. С немалыми сожалениями она зарегистрировала это событие вне какой бы то ни было хронологической последовательности, потому что ей пришлось писать на обратной стороне наброска, передававшего рисунок гобелена Старших – наброска, который она сделала, еще когда жила в Удачном. В последнее время из-за отсутствия бумаги для записей она вынуждена была просматривать свои более ранние документы в поисках таких, где были бы широкие поля или чистая оборотная сторона. Ей было крайне неприятно это делать, но вчера вечером она окончательно с этим смирилась. Она не может откладывать свое исследование города до возвращения Лефтрина.

Элис уже сгорала от нетерпения, желая поскорее вернуться к работе. Она решила, что как только Хеби привезет Рапскаля обратно, она поговорит с ним открыто и потребует, чтобы он полностью отчитался в своих поступках. Ей хотелось надеяться, что он не причинил непоправимого ущерба хрупким древностям, но в глубине души приготовилась услышать о всевозможных глупостях и разрушениях. Паренек упорно пропитывается воспоминаниями из камня. Если он не прекратит этого делать, то скоро превратится в мечтательную тень себя самого, полностью забыв об этом мире и сегодняшнем дне. Он лишится собственной жизни, разделяя призрачную жизнь Старших, живших много веков назад.

Можно было подумать, что ее собственные мысли призвали дракона: она увидела алую драконицу, летящую над рекой. На секунду ее гнев рассеялся, и она застыла, потрясенная зрелищем. Клочья тумана то свивались, то открывали великолепное создание. Казалось, Хеби летит увереннее, чем прежде: похоже, самостоятельная охота шла ей на пользу. А потом, когда драконица заложила вираж и повернула обратно к дальнему берегу, взгляд Элис зацепился за еще какое-то движение в небе.

Она присмотрелась, протерла глаза обоими кулаками – и посмотрела снова. Неужели над рекой летит синяя птица? Нет! Глаза ее не обманывают. Над городом летает еще кто-то. Далекий силуэт повернул, широко раскинув крылья – и превратился в летящего синего дракона. Это явно была Синтара!

Потрясение, вызванное новообретенной способностью драконицы, боролось с трепетом, вызванным ее красотой. В свете солнца она сверкала, словно оправленные в серебро сапфиры.

– О, королева небес, синяя, синяя и более чем синяя! – взволнованно проговорила Элис.

И с радостной дрожью почувствовала, что далекая драконица приняла ее искреннюю похвалу.

* * *

Двадцать седьмой день месяца Перемен – седьмой год Вольного союза торговцев

От Детози, смотрительницы голубятни в Трехоге, – Рейалу, исполняющему обязанности смотрителя голубятни в Удачном

Я добилась от нашего главного смотрителя разрешения отправить к тебе этого голубя с новостью. Мы с Эреком придумали состав для окуривания, который убивает красных вшей в голубятнях. Начни с немалой порции кедровых веток – чем свежее, тем лучше, – порубленных на мелкие кусочки. Добавь к ним горькую полынную лозу: если у вас она не растет, дай нам знать, потому что здесь все деревья ею обвиты, так что нам нетрудно будет отправить тебе хороший запас. Свяжи смесь любым маслом, пока сжатая в кулаке горсть не будет сохранять форму. Используй хороший древесный уголь как основу: его должно быть достаточно много, чтобы гореть всю ночь.

Птиц надо отселить перед тем, как поджечь состав в горшке и оставить его в голубятне на всю ночь. Потом голубятню надо вымести и весь материал от гнезд выбросить. Мы еще и мыли стены щелоком, но мне кажется, что помогло именно окуривание: утром мы нашли в голубятне на полу невероятное множество дохлых красных вшей – гораздо больше, чем, как нам казалось, могло прятаться в растрескавшемся дереве.

Конечно, тебе нет нужды напоминать, что все птицы, возвращенные в очищенную голубятню, не должны иметь ни красных вшей, ни гнид, иначе птицы все равно будут умирать, а окуривание придется повторять.

Нам сообщают о том, что видели летящих голубей, не принадлежащих гильдии. На нас сильно давили, требуя прекратить карантин, но наш главный смотритель намерен держать их в клетках до тех пор, пока не пройдут полные сутки без новых погибших птиц. Я сама продлила бы этот срок до трех суток.

Небольшая новость. Вернулся «Смоляной», но на его борту не оказалось ни сына Мельдаров, ни той сбежавшей жены. Капитан утверждает, что они пожелали остаться в городе, обнаруженном выше по течению реки. Так говорят сплетники, но, конечно, такой информации будет недостаточно, чтобы затребовать обещанную награду. Некоторые подозревают капитана в убийстве. Другие кипят из-за того, что он не желает рассказать им всего, и шумно строят планы последовать за ним, когда он отправится вверх по реке. Чтобы добиться успеха, им понадобится гораздо больше, чем простое везение.

Помни: чтобы окуривание помогло, состав должен гореть всю ночь. Я с нетерпением жду того момента, когда наши птицы снова начнут летать!

А завтра я должна отбросить прочь все мои тревоги смотрителя и волноваться уже как невесте!

Детози

Проснувшись, Тимара обнаружила, что Рапскаль забросил на нее руку и ногу. Он проснулся одновременно с ней и попытался ее обнять.

– Нет, – сказала она без раздражения и отодвинулась от него.

Он скорчил обиженную гримасу, но отпустил ее. Опасения охладили ее страсть. Было ли причиной то, что она нарушила установленные отцом правила, или страх беременности? Серый рассвет вторгся в комнату, и в его свете все виделось совершенно с другой точки зрения. Она даже слишком хорошо помнила все то, что делала накануне ночью: чего она не могла понять, так это того, почему она это делала. Она не забыла, какой себе казалась: прекрасной и желанной – и как это дало ей странное ощущение власти. Но как это чувство могло полностью лишить ее здравого смысла?