"Дела о государственной измене стали обычными в практике Карла Юхана", — пишет Ё. Вейбулль.

В 1828 году Карл Юхан вошёл в противоречие с риксдагом по финансовым и экономическим вопросам. В это время он произнёс историческую фразу о том, что допускает, что в Швеции можно найти более способного и сведущего человека в военном деле, чем он, но вряд ли найдётся более компетентный в вопросах экономики. "Потомки не так уж убеждены в этом!" — пишет по этому поводу Лагерквист. Возможно, что Карл Юхан на самом деле был профаном в экономике и финансах, но факт состоит в том, что он проявлял к этой сфере управления живой интерес.

Риксдаг 1834–1835 годов был менее удобным для власти. Идеи либерализма проникали повсюду, либералы были теперь во всех группах риксдага, и противостоять им не было силы, а главное — идей. Почти все газеты были настроены оппозиционно и по отношению к королю, и к "засилью Брахе". Для королей в Швеции наступали сложные времена. Разочарованный Карл Юхан, оставив "на хозяйстве" сына Оскара, осенью 1839 года на целых полгода удалился в Норвегию.

На риксдаге 1840–1841 годов оппозиция ухватилась за т. н. кабинетную кассу Карла Юхана. Кабинетная касса была составной частью бюджета страны и обслуживала внешнеполитическую деятельность Швеции, а теперь и Норвегии, а точнее сказать, это была касса для выплаты зарплаты дипломатам. Касса не была изобретением Карла Юхана, она возникла задолго до него и использовалась также для покрытия некоторых секретных расходов, о которых не знало даже правительство. К моменту созыва риксдага в кассе возник большой дефицит, часть его покрылась за счёт займа, гарантами которого выступили сам король и принц Оскар. Но во время ревизии это обстоятельство обнаружилось и стало предметом обсуждения на риксдаге. В конечном итоге Карл Юхан взял все долги кассы на себя, для чего ему пришлось одалживать 400 тысяч риксталеров у гамбургских банкиров. Этот долг удастся погасить лишь его сыну Оскару I.

Завершение работы риксдага было отмечено торжественным обедом, в котором приняли участие все депутаты риксдага, члены правительства, Карл Юхан, королева Дезидерия и кронпринц Оскар. О том, как проходил этот обед, рассказал в своём письме супруге пробст из Хэрадсхаммара Кристьян Стенхаммар (1783–1866), депутат от церкви — один из тех либералов, кто своей задачей ставил не упростить, а усложнить жизнь короля и его министров:

"Обед сервирован в 4 залах — каждый для своего сословия. Кроме основного стола, на котором стояла дорогая позолоченная фарфоровая посуда, был подсобный для нужд обслуживающего персонала. В зале, прямо перед нашей, где кушало дворянство, разливали водку. За каждым столом сидел хозяин, старший камер-юнкер, у нас — барон Алджернон Шернэльд. Нам подали рулады и суп (нам — с фрикадельками; полагаю, суп был черепаховый, потому что не похож на обычные рыбу или мясо), потом обычную говядину с картофелем, налима (очень дурно приготовлен), фрикассе из кур с вальдшнепами (ужасно жёсткие)… потом ещё какую-то чертовщину, никому не известную (возможно, это была капуста со сложенными друг на друга чёрно-коричневыми листьями, которые на тарелке выглядели, как кровяная колбаса, попробовал кусочек — наполовину гнилая и дрянь порядочная — и выплюнул обратно), засим нечто вроде макаронного пудинга (жирный и невкусный), жаркое из птицы, пироги на масле — два тонкие сложенные друг на друга ломтика с желе из морошки, за ними варёный чернослив, пара желе, бланманже с мороженым, потом виноград, изюм и миндаль и немного конфет, но очень мало, так что с собой можно было взять всего одну. Сначала налили мадеры и портвейна, потом красного вина под названием лафит (на столе стояло обычное красное столовое вино) и, наконец, шампанское. Обслуживание было внимательное и тщательное — никакой небрежности. Пока ешь, официант стоит и ждёт с новой тарелкой. Я попросил налить ещё стаканчик мадеры, когда кончилась, и сразу получил! Здесь можно научиться быть нескромным. С шампанским, которое наливали обильно, пили здравицы в честь Короля, Королевы, Кронпринца и прочего Королевского Персонала, за сословия риксдага и объединённые королевства. Когда за здоровье Короля пили дворяне, то они громко кричали "ура". За нашим столом запели народные песни. Тоже получилось недурно — как и при здравице в честь Кронпринца. Тосты за старушку сопровождались молчанием… Потом подали кофе и ликёр".

Да, трудно было угодить такому типу, как пробст Стенхаммар, настоящему тургеневскому Хорю! Можно было подумать, что он у себя дома получал более вкусную и обильную пищу, чем за королевским столом. Карлу Юхану можно было только посочувствовать: трудно было иметь дело с такими оппонентами в риксдаге, если они за его же угощение платили чёрной неблагодарностью, да ещё прятали конфеты по карманам, чтобы угостить ими своих домашних!

Уроженец Беарна всю жизнь тосковал по Франции, но он стоически выносил все тяготы своей "службы" в Швеции, и время от времени эта тоска прорывалась наружу. Одним из любимых занятий Карла Юхана были инспекция войск и парады. Он всегда чувствовал себя солдатом. Фритц фон Дардель, сын швейцарца и шведки, прибывший в Швецию, чтобы получить военное образование, стал известным художником и оставил после себя много рисунков времён правления первого Бернадота, включая и самого короля. Он вспоминал: "5 летние месяцы обычно маршировали и муштровали. 24 июля 1837 года мне представилась возможность с близкого расстояния увидеть Карла XIV Юхана, когда он продефилировал вдоль нашей шеренги, фиксируя орлиным взглядом каждого солдата. Его голова при этом была гордо откинута назад, а его походка живо напоминала опереточного короля, шествующего во главе процессии. Всё в нём выдавало настоящего "маршала империи". И хотя на меня эта театральность не произвела впечатления… я не мог не любоваться благородной осанкой и всё ещё не потухшим взором этого старика".

Портрет Карла XIV Юхана в последние годы жизни. Художник Ф. Вестин

— Представьте себе, — в шутку сказал король как-то одному иностранному визитёру, — что я, бывший маршал Франции, — являюсь всего-навсего королём Швеции и Норвегии!

В шутке, конечно, была горькая доля правды. Кто был этот иностранец, перед которым разоткровенничался король Швеции? Уж не Николай ли Первый, нагрянувший со своим молниеносным и незаявленным визитом в Стокгольм?

В дипломатической практике того времени государственные визиты были не так уж и часты. Сам Карл Юхан не отдал ни одного такого визита какому-либо иностранному монарху. Русские цари до Бернадота никогда не ступали на шведскую землю, и вот случилось! Нежданно-негаданно, без приглашения (!), в шведскую столицу пожаловал царь!

…10 июня 1838 года в Стокгольм зашёл русский пароход и стал на якорь. Его ждали, потому что на его борту должен был находиться царевич Александр, будущий император Александр И, прибывший с ответным визитом к кронпринцу Оскару, уже побывавшему в Санкт-Петербурге. Накануне этого события французский посол в Стокгольме Морнэ обратил внимание на то, что в официальной программе русского царя месяц июнь почему-то не упоминался, а было известно, что Николай I любил наносить визиты-сюрпризы. В шведском королевском дворце на этот момент, кажется, никто внимания не обратил.