Поначалу он смотрел на Ондайн так же, как и другие, — с удивлением, как будто не веря в реальность ее присутствия. Он протянул руку и потрогал ее огненные волосы, свободно падавшие на бархатное платье. Выражение в его глазах постепенно менялось. Вместо удивления появилась похоть. Ондайн похолодела и чуть вскрикнула в ответ на его легкое прикосновение, хотя он хотел просто удостовериться, что она — живая, а не мираж.

— Ты вернулась! — сказал Рауль.

Когда-то он был ее другом и наперсником, но до того ужасного дня она даже не догадывалась, что он любой ценой хотел завладеть ею и всем ее состоянием.

— Да, она вернулась, — сердито проворчал Вильям у него из-за спины. — И кажется, ничего не боится!

Вильям уже совсем оправился от растерянности и решил не церемониться. Он обошел стол, грубо схватил Ондайн за подбородок и повернул к себе лицом, пристально глядя ей в глаза:

— Сейчас ты выглядишь гораздо роскошнее, моя дорогая, чем при нашей последней встрече. Еще раз спрашиваю: где ты была?

— Дядя, — сказала Ондайн с королевским достоинством, которое она напускала на себя, когда считала необходимым, — не прикасайтесь ко мне. Я пришла к вам по делу, и первая моя просьба — держать от меня подальше свои обагренные кровью руки.

Вильям отрывисто и зло засмеялся, но освободил ее и, казалось, даже смутился:

— Девочка, если ты выйдешь замуж за Рауля, уверяю тебя, он-то уж даст волю рукам!

Она закусила губу, чтобы не крикнуть, что скорее умрет, чем разделит постель с Раулем, на совести которого тоже смерть ее отца.

Нет, еще не пришло время для этих слов. Ондайн опустила глаза, боясь себя выдать. Она должна быть очень осторожной и сыграть свою роль.

— Дядя, пока я не его жена. И кроме того… — Она содрогнулась от презрения. — Это он будет прикасаться ко мне. Только он один. А пока я требую оставить меня в покое!

— Ты требуешь?! — возмутился Рауль, но отец прервал его и снова уперся руками в стол.

— Ты требуешь, Ондайн? — произнес он спокойно. — Но это смешно! Вернувшись сюда, ты предалась целиком в мои руки! Твоя жизнь теперь зависит только от меня, а ты все еще разговариваешь как какая-нибудь принцесса-недотрога! Это я буду требовать, Ондайн, а ты будешь плясать под мою дуду и стараться мне угодить!

Она села в кресло и посмотрела на них с самым смиренным видом, хотя внутри кипела от ненависти и презрения.

— Рауль! — сказала она дружелюбно. — Давай договоримся, что до нашей свадьбы я могу рассчитывать на твое понимание!

Он стоял от нее так близко, что вполне мог коснуться ее еще раз. Она думала об этом с замиранием сердца. Этот человек не имел ничего общего с другом ее детства. В его темных глазах кипели ненависть, жестокость, алчность и какая-то тоска. Неужели он действительно когда-то любил ее?

— Кузина, я понимаю ваши чувства, но меня они мало волнуют. Визжите и брыкайтесь, если хотите. Самое главное, моя дорогая, чтобы вы не попортили свою красоту, а я буду делать то, что захочу. Я с превеликим удовольствием займусь после свадьбы вашим воспитанием и растолкую вам, что значит быть послушной женой, чего бы мне это ни стоило, Ондайн. Будьте уверены, я даже смогу сделать из вас пылкую любовницу. Я хочу этого, Ондайн, и будем считать, что одного моего желания достаточно. Я хочу обладать вами и вашим имуществом. Последнее я получу в любом случае. А уж от вас будет зависеть, каким будет этот случай. Выбирайте: или мои объятия — или топор палача.

Ондайн встала и, сдерживая дрожь в руках, налила еще один бокал портвейна.

— Ну разумеется, я не собираюсь расставаться с жизнью, — сказала она, повернувшись спиной к ним обоим. — Давайте лучше договоримся по-хорошему.

— Что значит договоримся! — взорвался Вильям, опять багровея лицом от ярости. — Еще раз напоминаю тебе — правила здесь устанавливаю я…

— Давайте послушаем ее, отец, — примиряющим тоном сказал Рауль, подпустив, правда, в голос легкую насмешку. — Неужели вы не хотите полностью насладиться триумфом? Титул и земли рано или поздно все равно будут нашими! Даже если она не согласится стать моей женой!

«Так! — соображала Ондайн, быстро опустив глаза. — Они боятся!» Похоже, в их кознях есть слабое место, так что дяде выгоднее видеть ее живой, а не мертвой.

— Давайте послушаем ее, — повторил Рауль.

Портвейн придал Ондайн уверенности. Надеясь выиграть время, она повернулась к ним и сказала:

— Мне нужен месяц.

— Месяц? — спросил Вильям подозрительно.

— Да, один месяц. Я выйду замуж за Рауля спустя месяц, начиная с сегодняшнего дня. Рауль не будет меня домогаться, а я снова поселюсь в доме и смирюсь с мыслью о будущем.

— А почему, — спросил Вильям, — я должен давать тебе какое-то время?

— Потому что, если вы этого не сделаете, я устрою скандал в церкви. Я расскажу слугам и всем, кого только увижу, что это вы убили герцога Рочестерского. Конечно, может быть, вы и упрячете меня в Тауэр, но тихо это сделать не удастся, уверяю вас! Все слуги во дворце любили моего отца. Стоит только дать им повод, и они заподозрят вас и поднимут бунт. Подождите один только месяц, и я буду молчать. И к тому же, — она вздохнула и бросила на Рауля загадочный взгляд, — нам нужно какое-то время побыть женихом и невестой, чтобы узнать друг друга получше перед свадьбой.

Ах, как же быстро Рауль прикусил язык! Она даже пожалела его, увидев искру надежды, блеснувшую в его глазах.

— Хорошо, я согласен ждать месяц, — сказал он хрипло и шагнул к ней навстречу.

Но отец оттолкнул его и стал надвигаться на Ондайн, сверля ее полным недоверия взглядом.

— Не торопись, Рауль! Ты просто болван и ничего не понимаешь. Я хочу знать, Ондайн, где ты пропадала все это время.

Она снова вздохнула:

— Я же говорила, дядя, что не сидела на одном месте. Сначала я скиталась с бездомными в лесу. А потом… нашла работу в одном замке на севере…

— Неужели ты купила всю эту одежду на честно заработанные деньги, Ондайн? Все равно я узнаю, откуда у тебя эти наряды.

— Я купила их в Лондоне.

— А откуда взяла деньги, девочка?

Он продолжал грозно надвигаться на нее, а она пятилась, пока не села на подоконник.

— Я их выиграла, дядя, поэтому я и вернулась домой! Мне стали ненавистны грязь и постоянная нищета! Я взяла все свои сбережения и вернулась обратно в Лондон. Там я стала играть в кости. Мне повезло, я выиграла много денег и купила все эти вещи! Я так страдала от нищеты! Наконец я поняла, что, приняв предложение Рауля, смогу снова вести образ жизни, к которому привыкла, и что это лучше, чем прозябать в нищете и грязи!

Она опустила глаза, чтобы дядя не заподозрил ее во лжи.

— Я думала… если мне дадут немного времени… я привыкну к этой мысли и смогу принять предложение Рауля, чтобы вернуть свое положение. Я… мне нужно только немного времени.