Мои пальцы зябнут и в варежках, так что до свидания, дорогая Книга Мыслей, друг моего детства, оставшегося так далеко, далеко позади!

Я спрячу тебя в сене, где тебе будет тепло и уютно до конца долгой зимы и где летом тебя снова найдет не кто иной, как твой любящий автор

Ребекка Ровена Рэндл.

Новое зимнее платье Эммы-Джейн Перкинс было из клетчатой, зеленой с голубым, шотландки, отделанное узкой зеленой бархатной ленточкой и металлическими кнопками. Был у нее также серый жакет из толстой, похожей на мех ткани, застегивающийся на большие металлические пуговицы, пара зеленых лайковых перчаток и зеленая фетровая шляпа, тулью которой украшала шляпная лента из ярко-зеленых перышек, начинавшаяся спереди головкой птички и кончавшаяся сзади хвостиком, и более красивого туалета нельзя было и желать. Так считала сама Эмма-Джейн, и Ребекка полностью разделяла ее мнение.

Но Эмма-Джейн была, как однажды представила ее мистеру Адаму Ладду Ребекка, "дочерью богатого кузнеца", а она, Ребекка, наполовину сиротой с заложенной фермы близ Темперанса, на иждивении своих незамужних теток. Шотландка была явно не для нее, ее уделом оставались темные шерстяные ткани, варежки и прошлогодние пальто.

А как же со шляпами? Была ли тут для нее какая-нибудь надежда на будущее? Этот вопрос задавала себе она, возвращаясь домой от Перкинсов, в восхищении от нового зимнего наряда Эммы-Джейн и, как верная подруга, стараясь, чтобы недостойная зависть не примешивалась к этому восхищению. Ее собственная черная шляпа с украшением в виде красного крылышка считалась ее будничной шляпой и, хотя была сильно поношена, все еще нравилась Ребекке, однако никак не годилась для того, чтобы надевать ее, когда идешь в церковь, - даже при тех странных и совершенно непостижимых взглядах, которых придерживалась в вопросе о подходящей одежде тетя Миранда.

Имелась в наличии и уже упомянутая коричневая фетровая шляпа без полей - если можно было назвать это наличием, после того как две зимы на нее падали дождь, снег и град. Но от ее отделки остались лишь воспоминания - и это было единственным утешением!

Эмма-Джейн сказала, что у модистки в Милликен-Миллз можно купить совершенно прелестную "птичью грудку", которая начинается совершенно прелестным пурпурным пушком, а кончается совершенно прелестным темно-красным - два цвета весьма модных в то время. И если уж старой коричневой шляпе предстоит быть ее, Ребекки, уделом еще одну зиму, не захочет ли тетя Миранда скрыть изъяны этой шляпы от язвительного и недоброжелательного мира под пурпурной "птичьей грудкой"? Захочет ли она - вот в чем заключался вопрос.

Погруженная в эти нелегкие размышления, Ребекка вошла в кирпичный дом, повесила в передней свой капор и проследовала в столовую.

Мисс Джейн в столовой не было, но тетя Миранда сидела у окна с кучей лоскутков на коленях, а на стуле рядом с ней громоздились картонные коробки. В одной руке она держала ту самую потрепанную коричневую шляпу без полей, а в другой оранжевые и черные иглы дикобраза с летней шляпы, которую Ребекка носила в прошлом году. И в позапрошлом, и в позапозапрошлом, и так далее - вплоть до тех доисторических времен, о которых в ее детской памяти не сохранилось точных данных, хотя, как она была уверена, общество в Темперансе и Риверборо такие данные сохранило. Поистине это было зрелище, от которого кровь заледенела бы в жилах всякой пылкой юной мечтательницы, надеющейся украсить себя более нарядными перышками!

Мисс Сойер на секунду подняла глаза с выражением полного удовлетворения, а затем вновь устремила их на свою работу.

- Если б я собиралась покупать отделку для шляпы, - сказала она, - я не смогла бы выбрать ничего лучше и практичнее этих иголок! Твоя мать носила их с тех пор, как вышла замуж; и на тебе они были в тот день, когда ты приехала к нам с фермы, и я тогда подумала про себя, что вид у них какой-то заморский, но теперь, когда я к ним привыкла, они мне стали нравиться. Ты здесь уже два года; да и прежде эти иголки почти все время были в носке - твоя мать носила их и летом и зимой. Каково? По прочности с ними ничто не сравнится! Даже не верится, что твоя мать их выбрала - Орилия никогда не умела делать хорошие покупки! Черные иголки почти как новые, а оранжевые лишь чуточку выцветшие и потрепанные. Интересно, что будет, если я все их обмакну в ваксу? Право же странно, что дикобраза используют для отделки шляп, хотя не скажу, чтобы я точно знала, как это животное выглядит; много уж времени прошло с тех пор, как я видала его на картинке в школьном учебнике географии. Я всегда думала, что иголки у них прямые и сердито торчат вверх, но эти вроде как закручиваются на концах и оттого лучше выдерживают ветер. Как они тебе нравятся на этой коричневой шляпе? - спросила она, склоняя голову набок с видом знатока и неуклюже приставляя иголки к шляпе своей натруженной рукой.

Чтобы они понравились Ребекке на коричневой шляпе? Как бы не так!

Мисс Сойер не смотрела на племянницу, но глаза девочки сверкали, грудь тяжело вздымалась, щеки пылали от внезапно нахлынувшего чувства гнева и отчаяния. Неожиданно с ней что-то произошло. Она забыла, что говорит с тем, кто намного старше ее, забыла о своем зависимом положении, забыла обо всем, кроме горького разочарования из-за несбывшейся мечты о пурпурном пушке, и, не помня ничего, кроме пленительной, ослепительной красоты зимнего наряда Эммы-Джейн Перкинс, совершенно неожиданно разразилась бурей протеста.

- Я не стану носить эти отвратительные иголки еще и зимой! Не стану! Жестоко, жестоко требовать этого от меня! Ах, как бы я хотела, чтобы на свете не было никаких дикобразов или чтобы все они вымерли раньше, чем этим глупым, гадким людям пришло в голову отделывать шляпы иголками! Они загибаются и щекочут мне ухо! Они стегают меня по щеке и впиваются в нее, как стальные иглы! И вид у них, конечно же, заморский, вы сами это только что сказали. Никто их не носил и не носит, кроме меня одной! Из одного-единственного дикобраза сделали один-единственный пучок иголок для меня и ни для кого больше! Хорошо бы, вместо того чтобы торчать из этих отвратительных животных, их иголки впивались бы в них, как впиваются в мою щеку! Я страдаю, страдаю, страдаю, когда ношу их, и ненавижу их, а они будут носиться и носиться, и, когда я умру и не смогу этому помешать, кто-нибудь оторвет их от моей последней шляпы и воткнет мне в волосы - и так меня с этими иголками и похоронят! Да, когда меня похоронят, и они будут похоронены - единственное утешение! О, если у меня когда-нибудь будет дочка, я позволю ей выбирать для себя перья и не стану заставлять ее носить такую гадость, как свиная щетина или иголки дикобраза!

И, завершив эту длинную тираду, Ребекка унеслась, как метеор, за дверь и вдоль по улице, в то время как Миранда Сойер с трудом ловила ртом воздух и возносила молитвы Небесам, чтобы ей было дано понять, что за ураган эта ее племянница Рэндл.