Я был уже далеко, когда скорая и полиция приехали в Авалон. Диксон сказал другим агентам, что я вырубил его и сбежал. Они остались с тобой и Джейсоном, а Диксон якобы погнался за мной. На самом деле он помог мне подстроить автокатастрофу. Когда Диксон нашел меня и сообщил о несчастном случае в местную полицию, от моего тела ничего не осталось. Возвращать семье было нечего. По крайней мере так сказали всем после крупной взятки коррумпированному судебному следователю. Маршалы легко поверили в аварию. Они решили, что я сел за руль с огнестрельной раной. Моя семья, агенты, все решили, что я погиб. И ты в том числе.

У меня кружится голова, пока я пытаюсь разобраться в произошедшем. Наконец все встает на свои места. Я понимаю, почему Диксон сказал, что он «быстро вошел в курс дела» с Розетти. Почему его глаза были похожи на глаза Марка. Почему он сказал, что диктофон выключился после моего падения, но до того, как он сообщил мне, что Марк мертв. Почему он так быстро назвал мои действия самозащитой. Почему он не пришел на заседание суда, когда я давала показания: чтобы не видеть всю свою семью. Почему он сказал, что я окажу ему услугу, если не буду говорить о том, что произошло той ночью. Почему никто не спросил меня о смерти Марка, когда я давала показания. Все это время я считала Диксона небрежным молодым агентом, но на самом деле он обхитрил нас всех.

Прости, что так долго скрывал правду о том, что я жив. Я хотел, чтобы ты могла дать полные показания, не соврав ради меня. Я не хотел ставить тебя в такое положение. Но теперь, когда ты дала показания, я должен был связаться с тобой в последний раз, чтобы рассказать правду. Я пообещал, что не буду больше лгать. И мне хотелось отдать тебе твою долю денег. Я отложил их для нас обоих, ради нашего будущего, поэтому эти деньги твои. И часть из них по праву принадлежит Джейсону.

Я моргаю, прочитав последнюю строчку.

Когда мы стали планировать нашу жизнь в роли Марка и Слоан Салливан – когда я узнал, что мы исчезнем навсегда – я отправил Скотту Томасу анонимное письмо. Я не рад тому, что кто-то другой взял вину за мою ошибку, но, как я уже говорил, мне хотелось защитить тебя. Я позволил оклеветать Скотта, чтобы остаться с тобой. Не подумай, что я не виню себя за это. В том письме я сообщил, что был знакомым семьи Розетти и хотел помочь ему любым способом. Я дал ему обратный адрес почты (разумеется, неотслеживаемый) и стал ждать. Я не знал, станет ли он отвечать на анонимное письмо, но он ответил. Там был указан адрес и единственное предложение: «Позаботься о моей семье». Вот почему мы уехали в Северную Каролину.

Я медленно выдыхаю.

Я хотел встретиться с семьей Скотта и найти лучший способ тайно передать им деньги. Конечно, эти деньги не покрыли бы той утраты, которую пережила его семья. Просто я не мог придумать ничего лучше в тех условиях. Но адрес, который он мне дал, принадлежал агенту по недвижимости по имени Джилл, которая жила со своим мужем. Когда Скотт сказал «семья», я представлял нечто большее, чем бывшую жену, которая решила снова выйти замуж. У меня были мысли, что он ошибся и дал неправильный адрес. Я все время думал, как Джилл вписывается в общую картину – возможно, ты знаешь, что она сестра жены Скотта. Я даже не догадался проверить, где жила семья Скотта в Нью-Джерси. Или, если быть точнее, кто жил рядом с ними.

Возможно, мистер Стейси не знал, где жил Джейсон с мамой, когда они уехали из дома его тети. А может, в глубине души его папа не доверял анонимному отправителю.

Не только ты любишь нарушать правила. Я не знал, что Скотт жил рядом с тобой, не знал, что у него есть сын твоего возраста, и уж точно не догадывался, что ты хорошо его знала. Но я знал, что мы переезжали туда, где жил кто-то из нашего родного города. Я думал, что ты сообщишь мне, если произойдет что-то подозрительное. Вот почему я арендовал дом в Авалоне – на случай, если ты узнаешь кого-то, и нам придется быстро уехать. У нас никогда не было запасного дома, и поскольку я не хотел рассказывать тебе, почему он появился в этот раз, я держал это в тайне. Все встало на свои места, когда я увидел Джейсона в Авалоне. Что ж, ты знаешь, что было дальше. Забавно, что вы с Джейсоном нашли друг друга из-за меня. Но от таких мыслей у меня начинает болеть голова. Знаешь, нет ничего хуже «что, если».

Я улыбаюсь.

Не волнуйся и не переживай обо мне. Я не знаю, кто ты сейчас. Диксон сказал, что я могу обратиться в банк в этом городке, но я не знаю, почему. Я не буду пытаться снова стать частью твоей жизни, пока ты не захочешь этого сама, на своих условиях. На обратной стороне этого письма ты найдешь номер. Если я когда-нибудь тебе понадоблюсь, воспользуйся им. Я всегда отвечу тебе. Возможно, однажды наши пути пересекутся. Знай, ты всегда в моей сердце. Ты всегда будешь моей семьей.

Марк.

Меня охватывает изумление и недоверие одновременно. Я медленно качаю головой и подношу письмо к лицу, словно соприкосновение бумаги с другой частью тела, а не только с пальцами, убедит меня в его реальности. Но как только я делаю первый вздох, я понимаю, что не сплю. Даже пролежав в герметичной сейфовой ячейке, бумага до сих пор пахнет – совсем чуть-чуть – пряным одеколоном Марка.

Меня накрывает столько эмоций, что я не знаю, что делать. Где бы ни был Марк, мне хочется накричать на него за то, что он столько скрывал от меня, обнять его, потому что он жив, и ударить его за то, что он выстрелил в Джейсона. Но больше всего я хочу поблагодарить за то, что он помог мне исчезнуть. Потому что деньги будут как нельзя кстати. Потому что теперь я знаю, что Диксон не будет нас искать. И потому что впервые за восемь месяцев я чувствую, что могу наконец дышать. Я не убийца.

Мое тело снова гудит, но на этот раз это приятное чувство, которым хочется поделиться. И внезапно я понимаю, что больше не могу находиться в этой крошечной комнате.

Я кладу письмо Марка в сумку и перекидываю ремень через плечо, чтобы распределить вес и не выглядеть подозрительно. После этого я выхожу в коридор.

Все – операторы, управляющая банка, даже клиентка с беспокойным младенцем на руках – смотрят сначала на меня, а потом на сумку. Я натягиваю бейсболку пониже на глаза.

– Все в порядке? – спрашивает управляющая, сидящая за деревянным столом.

Я киваю и улыбаюсь.

– Еще раз спасибо.

Прежде чем она подойдет с новыми вопросами, я выхожу через первые двери. Я заставляю себя остановиться, прежде чем откроются вторые двери. «Ну давай же, давай, давай». Наконец двери открываются, и я оказываюсь на улице.

Наконец-то я свободна.

Джейсон выдыхает с огромным облегчением, когда видит меня на улице. Он надел капюшон и сидит на капоте машины, которую мы оставили на парковке кафе. В его руках – стаканчик с молочным коктейлем, другой пластмассовый стаканчик стоит рядом на капоте. Джейсон не спускает с меня глаз, пока я не подхожу к нему и не кладу сумку на землю.

Он протягивает мне стаканчик.

– Я решил, что сотрудникам кафе не понравится, если я не куплю что-нибудь.