Андован, недурной знаток женщин, чувствовал в ней какую-то давнюю горькую обиду. Если он верно разгадал историю с девочкой в «Третьей луне», то Лианна в детстве пострадала от такого же обращения. Неудивительно, что она не доверяет мужчинам и сторонится мужской любви.

Одно только это влекло его к ней с пугающей силой. Андован вырос в мире, где женщины были легкой добычей и льстились если не на его мужские добродетели, то на богатство и власть, которые он олицетворял. Он мог уложить в постель почти что любую женщину, исключая разве тех принцесс, брачный союз с которыми влияет на судьбу целых народов… да и с ними можно было что-то придумать, лишь бы их целомудрие осталось нетронутым.

Но за этой женщиной он не мог ухаживать открыто, не рискуя прослыть мужеложцем, а интерес, который вызывал в ней он сам, был ему не совсем понятен. Эта женщина много страдала в прошлом; стоит ему сделать неверный шаг, и она уйдет глубоко в себя, воздвигнув между ними такие стены, что ни одному принцу не одолеть. Все это манило его и даже вселяло бодрость. Ее прикосновения, казалось, наполняли его былой силой, и печать ее тайного жара долго держалась на коже. Он не знал, колдовство это или просто его фантазия, – знал лишь, что ни к одной женщине его не влекло так с самого начала болезни, а теперь он словно вышел из темной сырой пещеры на яркий свет дня.

Но возможность пообщаться с Лианной выпадала ему нечасто. Девушка явно не умела ездить верхом и путешествовала, сидя на козлах кареты Нетандо, откуда могла видеть весь караван. Когда разведчики приезжали с докладом, она ловила взгляд Андована, и ее улыбка говорила о секретах, которыми она, возможно, поделилась бы с ним, будь у них время и место. Эти безмолвные намеки сводили его с ума.

В первый день они ехали быстро, стараясь до наступления ночи подняться как можно выше. Дорога с каждым часом становилась все уже и круче, а прохлада сильнее. После удушливой жары побережья все вздохнули свободно, только чернокожие дурбанийцы кутались в плащи и сетовали на «северный край». Знали бы они, что такое настоящий Север!

Мест, благоприятных для засады, здесь пока еще не встречалось, но Нетандо рисковать не любил, и Андовану с другими дозорными было приказано выехать вперед, рассредоточиться и глядеть в оба. Дорога все время петляла, но разведчики поднялись по склону и стали ждать, когда караван поравняется с ними. Рядом, вместе с кругами от старых костров, чернели развалины постоялого двора, сожженного, должно быть, за то, что хозяин якшался с разбойниками. Хороший урок другим содержателям гостиниц, но для путников не слишком отрадное зрелище. Летом еще была надежда добраться до какого-нибудь пристанища, пока не стемнело, в другое же время года пришлось бы и вовсе солоно.

Как прекрасен закат в горах! Никакие деревья не заслоняют горизонт, и над западным хребтом открывается поистине великолепное зрелище. Даже вид башен Гансунга не мог с ним сравниться – хотя под Гансунгом Андовану, одурманенному чарами Коливара, было как-то не до красот.

Теперь эти чары то ли ослабели, то ли перестали его подгонять. Последнее означало, что едет он в нужную сторону. Он должен этому радоваться, не так ли? Неужели странная привязанность к рыжему «мальчику» с колдовскими задатками заставила его позабыть об истинной цели, с которой он отправился в путь?

Коливар сказал, что чары будут с ним, сколько потребуется. Раз они рассеялись, значит, нужда в них отпала, и добыча ждет его либо в Санкаре, либо на пути в Санкару.

Что, если та, за кем он гонится, – сама королева-колдунья? Даже подумать страшно. Коливар говорил Андовану, что болезнь на него навела не она, но Коливар – враг короля Дантена, и доверять ему сверх меры не стоит. Всем известно, что Дантен и Сидерея не дружат между собой: он зарится на богатые Вольные Страны, она же твердо намерена его туда не пускать. Разве не могла она пустить в ход свою Силу, чтобы наслать на Андована смертельную хворь, а затем, пользуясь этим, свергнуть каким-то хитроумным способом Дантена? А не свергнуть – так просто отвлечь. Король займется лечением сына и думать забудет о завоевании Санкары.

Андован обо всем узнает, как только увидит ее. В этом он теперь был твердо уверен. Он помнил, как велика была власть Коливара под Гансунгом, когда он приблизился к цели; оказавшись рядом со своей погубительницей, он узнает ее столь же безошибочно, как лосось узнаёт водоем, в котором появился на свет.

Но что же будет потом?

Путь до Санкары еще долог, он успеет придумать какой-нибудь план, предусмотрев, что его противница, возможно, не просто колдунья, но еще и королева. Он тоже не первый встречный, он принц, и в крайнем случае ему есть на что опереться.

Когда они приехали к месту ночлега, солнце почти закатилось, и Андован совсем выбился из сил. Постоялый двор, куда привел их Нетандо, мало походил на гостеприимный приют вроде «Третьей луны». Стоял он на голом гранитном утесе над крутым обрывом. С южной стороны дом оберегала стена с хорошо укрепленными воротами, с трех других защитой служили почти неприступные осыпи.

У дома, кроме того, торчала сторожевая башня, а за стенкой с зубцами в случае чего могли спрятаться лучники.

Прибытия каравана здесь явно ждали. Как только Нетандо назвал стражникам свое имя и показал какие-то грамоты, ворота тут же открылись. Повозки и всадники стали поочередно въезжать во двор, окруженный конюшнями и прочими службами.

Сама гостиница, сложенная из гранитных глыб, казалась частью утеса. Андован, посмотрев на нее отцовскими глазами, одобрил прочную кровлю, узкие окна, солидную парадную дверь. Если бы злодеям вопреки всему удалось проникнуть за ограду, в дом они все равно бы не прорвались. Андован мог поклясться, что и подземные ходы с выходом ниже по склону здесь тоже имеются.

Стоило все это недешево. Нетандо и Урсти вручили хозяину по увесистому кошельку, и тот принял деньги, не считая. Ни один разумный купец не станет обманывать – ведь ему, купцу, еще не раз придется ездить этой дорогой.

Слезть с коня стоило Андовану таких трудов, что у него потемнело в глазах. Он прислонился к лошадиному боку и стоял так, пока не отдышался.

«Скажи спасибо и за то, что днем не свалился с коня, – сказал он себе. – Что стоишь на ногах сейчас. Что не показал другим, какой ты жалкий слабак».

Не чуя под собой ног, он все же отвел коня в стойло. Кто-то сказал ему про ужин, который скоро подадут в большом доме, кто-то – про ночлег в одном из дворовых строений. До него это все доходило как сквозь туман.

Потом мимо прошла она, и гордость Аурелиев распрямила его, сделав на миг тем бодрым, здоровым юношей, за которого он себя выдавал.

– Здесь не так жарко, как внизу, – со своей загадочной улыбкой проронила Лианна.

– Есть жар, который никогда не проходит. – Ему хотелось надеяться, что его улыбка не менее загадочна.

Она вошла в гостиницу, и Андован непременно упал бы, не поддержи его оказавшийся рядом дурбаниец.