— Тимофей Васильевич, а о чём Вы думали, когда прыгали на перехват пули?

"Что отвечать? На хрен мне всё это нужно?! Такая реальная была мысль. Не поймёт будущий император. А о чём помышлял тогда Тимоха, как-то в мозгах не сохранилось", — промелькнуло в голове, и я ответил.

— Не успеваю. Об этом успел рассудить, Ваше Императорское Высочество.

Николай резко развернулся. Внимательно посмотрел мне в глаза и протянул мне свою правую ладонь.

— Спасибо, Тимофей Васильевич! Ещё раз спасибо!

— Ваше Императорское Высочество, я вознаграждён за те события выше всякой меры. Но самая важная награда — Ваша благодарность, — ответил я, аккуратно сжав ладонь цесаревича.

— Не льсти, хорунжий Аленин-Зейский. До царедворцев тебе далеко. И такое поведение тебе не идёт. На нос парохода пройти теперь можно, личный телохранитель?

— Да, теперь можно.

Вместе с цесаревичем, которого в коробочку взяли личники, направились на бак. Захлопали двери кают. На палубу начала выходить свита Николая. Первым вышел генерал-лейтенант Духовский. Как мне было известно от графа Воронцова-Дашкова, он вернее всего, заменит барона Корфа. По последним сведениям, здоровье дедушки оставляло желать лучшего. Ранение сказалось. Пока же Сергей Михайлович был старшим свиты Наместника. И к нему и к барону Корфу у меня были пакеты, запечатанные личной печатью императора. Илларион Иванович ещё раз довёл до меня, что в них содержится указание не чинить мне препятствий и оказывать полное содействие в личной и секретной охране цесаревича. Такое вот высокое доверие со стороны императора. Мне вспомнилась последняя встреча с Александром Третьим перед отъездом и его слова.

— Тимофей Васильевич, думаете — зачем мне нужен в окружении Ники человек, который показал, что я ему могу полностью доверять?

Вопрос был настолько неожиданным, что я даже не оценил с ходу сказанное Государем — "человек, который показал, что я ему могу полностью доверять". А это было личное доверие императора — одна из высших оценок в Российской империи. Данная оценка дороже любых званий и орденов.

— Молчите? Правильно! Слишком мало у Вас информации. Личная охрана Николая — основная Ваша задача, Тимофей Васильевич. Я Вас очень прошу, сохраните мне сына!

— Слушаюсь, Ваше Императорское Величество.

— Есть ещё одна задача. Постарайтесь всё-таки установить, кто совершил предыдущее покушение на Ники. Я понимаю, что это несколько глупо просить. Целая комиссия из ведущих сыщиков и следователей министерства внутренних дел не выяснила. Но Ваше умение видеть в обыденности новое, заставляет меня надеяться на успех и в этом направлении Вашей деятельности.

— Слушаюсь, Ваше Императорское Величество, — ответил я, а про себя подумал: "Такими темпами мой девиз "Жертвенность и храбрость" очень скоро будет высечен не только на гербе, но и на могильной плите".

От воспоминаний меня отвлёк цесаревич.

— О чём задумались, Тимофей Васильевич? Близких вспомнили?

— Да, Ваше Императорское Высочество. Почти два года в станице не был. Как они там?

— Скоро увидите.

— Это так. Где-то, через час прибудем к станице.

— Куда планируете взять свой десяток казачат. Точнее уже казаков лейб-гвардии.

— Ещё не решил, Ваше Императорское Высочество. Всё будет зависеть от того, каков будет набор казаков в остальные три взвода конвоя и тех, кого предложат в секретные агенты. После отбора, экзаменов и буду решать.

— С Николаем Павловичем это обсуждали.

— Обязательно. Он полностью меня поддержал в этом вопросе, — несколько покривил я душой.

С Головачевым у меня сложились прекрасные отношения начальник-подчинённый. Но вот по вопросам комплектования конвоя, секретной части и методики их обучения, иногда доходило до ора. Мои нововведения из будущего он принимал с трудом. Что уж говорить об остальных кубанцах-конвойцах. В большей степени они воспринимали только парадные функции своей службы.

— Может быть, остановимся в станице на ночь? — поинтересовался цесаревич.

— Ваше Императорское Высочество, я бы с большим удовольствием, но по регламенту, нам отведено пять часов на стоянку и все мероприятия в станице Черняева. Единственно, прошу Вашего разрешения отлучиться на час, чтобы встретиться с семейством Селевёрстовых. Дядька Петро и тётка Ольга мне заменили отца и мать. А названная сестра родила племянника.

— Думаю, за один час со мной ничего не случится. Тем более в станице, чьи жители один раз спасли мне жизнь, — ответил, улыбаясь, цесаревич. — Разрешаю, Тимофей Васильевич.

Николай повернулся к свите и подозвал казначея конвоя сотника Еремина и что-то произнёс ему на ухо. Сотник быстро ушёл и вернулся, держа в руках шикарный черкесский кинжал. Все это время, на палубе царило молчание. Цесаревич взял у казначея кинжал и протянул его мне со словами.

— Передадите кинжал своему племяннику от меня. На зубок. Так, кажется, у вас говорят?

— Благодарю, Ваше Императорское Высочество. Это большая честь.

— Полно, Тимофей Васильевич. Надеюсь, что Ваш племянник вырастет справным казаком и защитником престола.

— Ещё раз благодарю, — я склонил в поклоне голову.

— Вот и хорошо. Я же пока пообщаюсь с Сергеем Михайловичем, — сказав эту фразу, цесаревич отошёл от меня к свите. А я остался у борта парохода, сжимая в руке кинжал.

Чуть меньше двух лет назад я в конном строю ожидал прибытия будущего императора в станицу. Тогда я думал, как мне относиться к этому человек. За это время я узнал много нового из жизни царского дома, системы управления государством, аристократии и её месте в империи. Сам стал потомственным дворянином. Но чем больше узнавал, как живёт простой народ, тем больше думал о том, как облегчить его участь. Но каким путём? Революция? В этом мире Англия и Франция её уже пережила. Легче народу не стало. Только огромные жертвы среди населения.

Почти пять лет назад я ставил перед собой задачи, которые значительно перевыполнил. Сейчас я стал человеком, который находится в близком окружении будущего императора, которого ещё живой и здравствующий Александр III Миротворец пытается научить разумно править. Может быть, в этом шанс или основная цель моего попадания в это время и в этот мир. Попытаться всё исправить без того кровопролития, которое было в моём времени. Поживём — увидим.