Да, роднуля, многое пронеслось в голове, но каждую минуту мне приходится не забывать о противнике — ведь он коварен. В день Победы приходило более ста шестидесяти, пришлось столкнуться, их трое отправились к Шишкину (были сбиты. — Н.Б.), у нас все в порядке. Ребята молодцы, но уже немного устали, да и я измотался. Всем достается, так что высплюсь в дороге на родину. Постараюсь подвести баланс в этом году за все упущенные дни. Каково, роднуля? Ну хорошо, не буду заранее хвалиться, но надежды не теряю.

Я, по мере возможности, стараюсь передохнуть, накапливаю мощу, начал, хотя и немного, бывать на воздухе без рубашки, особенно, когда отгонят, чтобы снять нервное напряжение, да и думаю загореть как туиджа.

Один переводчик, зовут его Ваня (кит. товарищ) подошел ко мне с двумя экземплярами моей книги для подписи (продают в Мукдене: коричневый переплет, хорошее издание, на нашем языке). Я ему говорю: после. Но когда это после, когда?

Относительно земляной выдры. Верочка, не думай, что у меня испортился вкус и я беру пример с Ивана Семеновича (Малеванного. — Я Б.). Это мои вложенные деньги, которые могли пропасть. Обещаю тебе, милая, достать хорошую шубку. Я прекрасно понимаю твое хотение, твой вкус, но вот замотался на боевом посту, да и дела идут неплохо. Думаю, в первый день плохой погоды подсчитать свои балансы, разобраться в барахольском царстве. Не беспокойся, милая, об этом и, очень прошу, не расстраивайся.

Очень рад за нашу ласточку, рад ее успехам, жду от нее письмецо. Рад, что она развлекает нашу дорогую мамочку. Женочка, поцелуй крепко ее за меня, скажи, что папочка велел.

До скорой встречи, мои милые роднульки, целую Вас горячо и крепко…

Твой верный муж Ваня. Целую мамульку».

Судя по конверту, письмо написано 14 мая 1951 года:

«Добрый час мои любимки — женочка и доча Наташенька!!!

Очень благодарен за твое письмецо, роднуля, лишь ты своими словами на бумаге согреваешь мою душу. Это письмецо мне вручил Коля в 3 часа ночи (по московскому в 22 часа прошлого числа). Николай Васильевич собирался уезжать в Дальний, чтобы что-нибудь купить, вернее, растратить бумажки. Ведь где мы в настоящее время — ничего нет, а эти бумажки держать долго нельзя (не представляют ценности).

Мне, милая, нельзя оторваться с рассвета и до наступления темноты, а ночи стали коротки. Нелегко достается командиру. Ничего не поделаешь, такая его судьба. Как кот смотрит за мышью, так твой Ванюхастик за обстановкой. Противник коварен, да еще располагает большим количеством техники, но людей у него нет — все наемники, насильники и грабители, работают за деньги, а таких на свете много. Вот что нас задерживает, вернее, задержало еще на несколько месяцев, надеюсь, что уже большая часть тяжелой разлуки прошла.

Тебя, мой ангел, кристалл мой любимый, очень прошу: не отчаивайся, будь трезвой женочкой, наберись силы-воли и жди, жди меня. Очень советую поехать на Черное море, только с дочуркой. И она, лапочка, закалится, да и тебе будет веселее. Ведь я представляю, сколько будет писку, радости у нашей ласточки. Ах, как мне хочется увидеть вас, мои вы дорогие роднульки. Мне так хочется скорее возвратиться, но оказывается — дураков работа любит. Этими словами я не хотел выразиться о себе как о дураке. Конечно, я получу большую закалку на будущее, ведь с ними неизбежно столкнемся, а я уже буду иметь такой богатый опыт. Но уже для первоначального знакомства как будто достаточно. Но, родная, пойми меня — нельзя же мне ретироваться, нельзя. Если возвращаться, то всем. Ведь я приложил много труда, и чтобы кто-то пожинал плоды, этого допустить нельзя, так в жизни делают лишь шкурники и малодушные.

Ты, любимка, прости меня за это, но долг службы, долг настоящего человека так не позволит. Много на пути ставят палок в колеса, но меня любят ребята, а это никогда нельзя терять. Я многому их научил — как драться со стервятниками, и дело доведу до конца.

Женочка, ты меня обвиняешь в том, что я не стремлюсь к вам, мои птенчики. В этом, родная, меня не обвиняй. Все мои чувства с вами, всей душой я принадлежу тебе, женочка, и прошу тебя, пиши мне письма так часто, как пишешь.

Николай Васильевич имеет неплохой вкус, и я ему дал деньги (кстати, нам дают маловато), чтобы он купил хороший шерстяной и шелковый отрезы, доче посмотрел шубку, лет на 6. В отношении остального разберусь. Нейлон достать трудно…

Нет предела человеческой мысли, нет предела любви нашей, роднуля.

Целую вас крепко-крепко. Твой верный мужественный муж Ваня. Целую мамульку.

Привет от Саши Куманичкина. Мне его даже жаль стало. Как его обидели. Стервецы есть на свете. Такого вояку поискать. Он еще пригодится».

«20.05.51 г.

Добрый час, мои родные любимки — жиночка и доченька!!!

Обнимаю и целую вас крепко-крепко и очень скучаю без вас.

Милая Верочка, очень благодарен за письмецо, и я повеселел после того, как прочитал твои строки: "…что доченька стала выздоравливать…". Как я беспокоился за нашу ласточку и с нетерпением ждал от тебя, родная, весточку. Ну теперь я рад, что доченька стала поправляться, и буду очень просить тебя, женуля, чтобы ты берегла нашу радость.

Печально и грустно за плохую вашу погоду. Да оно так и водится, что как только весна начинается хорошая, то в самый раз испортить всем настроение. А у нас еще прохладно, а с рассвета даже холодно. И очень выручает меня твой золотой подарок, женуля, а какой — догадайся — курточка из щербаковского магазина, ведь приходится ездить на открытом газике, поэтому мой гайморит дает о себе знать, а лечиться некогда.

Вот это письмо пишу дрожащими руками после сильной драки. Подходило более сорока. Дали им духу! Дирижером был твой Ванюхастик, который не мог остыть до писания. Ответственность перед ребятами очень большая, ну а я их не подвожу, поэтому имею уважение (хотя и не летаю, но на земле мне больше достается). Конечно, мой труд слабо ценят, но там будет видно. Эту картинку не сравнить с футболом. В нашей игре надо сочетаться с разумом и совестью.

Пока я освоил свою роль, много пришлось поистрепать нервов, и в н/в подмены мне еще нет.

Родная моя, моя прекрасная жиночка, терпи, терпи, терпи, твой муж может нагрянуть неожиданно. С Николаем Васильевичем начинаем шуметь, закидываем удочки домой, но нам еще говорят рано и, видимо, будут издеваться над нами, а в нашем лице и над семьями.

Жиночка, ты пишешь, что жду от тебя хороших писем. Родная, а я какие тебе писал — плохие, а? Я думаю, что всегда пишу от души, от чистого сердца. Как говорят — каким красноречием богат, тем и рад при изложении письма. Мой просвещающий разум мал, но душу Человека в такой обстановке еще больше поймешь.

Нашу стихию многие пытались понять при изложении на бумаге, но не получалось, и мне придется продолжить трудиться на благо своей хорошей семьи.

Любимка, пиши, как с переизданиями книжки, есть ли оттуда пополнения в нашу казну, из которой расходовать не жалей. Создавай им (деньгам) динамику. Поезжай к морю, родная, это очень будет полезно для тебя и доченьки, укрепи здоровье нашей ласточки, нашей хорошей попрыгуши, нашей любимки послушной.