предать. Мы привыкли к тому, что партия не ошибается. Тем более мы все хорошо знали, что Горбачёв – ставленник Андропова…

Посидели, помолчали, расстроенные, что так лихо все вместе зашли в тупик в итоге нашего спора. Вскоре потихоньку угомонились и легли спать. А на следующее утро нас загрузили в вертолёты и отправили в Ленкорань.

* * *

Ленкорань, как оказалось, был одним из тех стратегических мест, где столкнулись интересы власти и националистов. Наши рассуждения о непричастности народа к событиям всё больше улетучивались, исходя из увиденного и фактов, которые подправляли наши первоначальные представления. Мы в событиях в Баку участвовали только там, куда нас посылала властная рука руководства. Многое, происходящее на соседних улицах, нам, к сожалению, было неведомо. Политинформации с нами никто не проводил. А времени читать газеты и смотреть телевизор у нас не было. Да и средства массовой информации, выражая официальную версию происходящего, вряд ли говорили о том, что происходило на самом деле. Мы «варились в собственном соку», формируя представление о происходящем на основании предыдущих слухов и отрывочных фактов из рассказанного очевидцами. А на самом деле в Баку уже было полномасштабное восстание против Советской власти. С каждым днём обстановка ухудшалась, а власть почему-то никаких решительных мер не предпринимала. Как оказалось, не было чётких указаний и из Москвы. Мы с ужасом узнали, что Бакинская флотилия была разоружена самим командующим ещё дней за десять до начала событий.

– Ну, так это же правильное решение, – говорил Инчаков. – Мы же сами постоянно говорим, что начать стрелять – это только подлить масла в огонь. Командующий – мудрый человек, он не позволил совершиться провокациям…

– Оставить безоружными офицеров! Против толпы погромщиков, – возражал ему Валерий Иванович. – Это – бред. Это неправильно!

– Нет! Правильно. Оружие и боеприпасы есть, разумеется, у караулов. И, если потребуется применить оружие для защиты войсковых частей, то такая возможность есть. Но зато это не получило массового распространения… Что будет, если кто-то из моряков не выдержит и откроет стрельбу? Я думаю, командующий – молодец. Без этого, если бы не убрали боеприпасы, крови в городе было бы значительно больше. А потом, согласитесь, это было ещё десять дней назад…

А известно нам стало то, что все боеприпасы Бакинской флотилии были из частей изъяты и вывезены на каком-то баркасе в море и там находились под охраной двух офицеров и четырёх матросов. На каком рейде и в каком месте стояло судно, никто не знал… А в это же время толпа погромщиков окружала войсковые части, громила и сжигала и квартиры уже не только армян, но и военных, и азербайджанцев. Тем временем из активных националистов создавались боевые дружины, как их называли сами местные, «отряды самообороны». В городе погибали люди, правда, пока от ножей, заточек и рук преступников. КГБ Азербайджана с помощью технических средств фиксировал эти преступления на плёнку и пытался с помощью спецназа «Альфы» и «Вымпела» как-то противостоять разнузданности толпы. Попытки арестов этих преступников были всё время неудачными. Нам ни разу не удалось изловить злодеев, а вот простых и нормальных людей нам кто-то подсовывал пачками. Кто-то усиленно называл бандитов, убивающих мирных граждан и насилующих женщин, «проснувшимся самосознанием масс». Средства массовой информации молчали. Не только город, но уже и мы жили слухами.

Розин был вчера целый день на совещаниях и, вернувшись оттуда, сказал нам, что председатель КГБ Азербайджана Вагиф Гусейнов сообщил на одном из совещаний, что он встречался с лидерами фронта ещё в прошлом году… И те высказались, что они для завоевания свободы готовы пролить кровь и чужую, и свою, и чем больше будет этой крови, тем лучше! Они говорят, что наша свобода будет желаннее, и тем лучше, как они выразились, «будет сцементировано мужество и идеология нации». Гусейнов утверждает, что беспорядки в Баку тщательно готовились фронтом, поэтому это чистейшая антисоветская деятельность, и они уже не просто граждане государства, а враги Советской власти…

– Любопытно. Это первая информация, которую я слышу о том, что и почему здесь происходит… Первый раз стали рассказывать, что кто-то встречался с лидерами фронта и есть какие-то результаты переговоров, – подытожил я. – Почему их, в таком случае, не арестовали ещё тогда и не прекратили преступление против государства?

– Значит, предполагаемый наш вчера разговор с Панаховым был бы бесполезным по своей сути? – сказал Инчаков.

– Как видишь, да! Они давно решили для себя, что кровь только, – заговорил Кшнякин, – как он выразился, «сцементирует свободу» Ах, какое лицемерие! А мы-то, наивные…

* * *

Город Ленкорань встретил нас яркой солнечной погодой. Январь в этих субтропических местах был ласковым и приветливым. Чего не скажешь о событиях, происходивших в самом городе. Здесь уже давно Национальный фронт, формально захватив власть, объявил о неподчинении Правительству и ЦК партии Азербайджана. Нас разместили в пограничном отряде, в каком-то огромном помещении с сотней заправленных по армейскому образцу кроватей, и заодно познакомили ещё с одной спецгруппой из нескольких десятков офицеров, находившихся здесь.

Это была группа «Москва». Оперработники из Управления КГБ по городу Москва и Московской области. Их прислали сюда срочно, собрав со всех подразделений столицы. Первый раз мы столкнулись с ними ещё в гостинице «Апшерон», куда нас первоначально поселили в Баку. Тогда встретились лишь только потому, что всё же земляки: и мы, и они – из Москвы. Общих задач не было и даже не планировалось. К тому же все мы попали в ситуацию, ранее не характерную ни для нас, ни для них. Для них чисто оперативная работа заменялась боевой, а для нас задачи за рубежом трансформировались в задачи внутри страны. Тогда нас удивило только одно: что эта группа офицеров, предназначенная вести какие-то оперативно-боевые мероприятия, была технически не подготовлена к боевым задачам. По сути, их направили на заклание. Все молодые, здоровые, физически крепкие московские ребята, вооружённые лишь пистолетами Макарова, должны были участвовать, как предполагалось, в каких-то оперативно-боевых операциях, не имея для этого ни соответствующего снаряжения и амуниции, ни оружия. Но настрой этих людей был настолько интернациональным и боевым, что не оставалось сомнения, что это могла быть очень действенная сила. Их надо было только правильно использовать. Они были одеты в некий гибрид военной формы с гражданской, как и положено операм, с огромным чувством юмора и любви к жизни. Большинство из них имели за спиной хорошую школу практической работы в органах. Их командир Романюк Николай Васильевич – высокий крепкий подполковник, общительный и доброжелательный, как и положено хорошему оперработнику, был явно очень доволен, что теперь вопросы, которые ему придётся решать,