Затонувшее Перепутье мы проехали день назад, и, вопреки моим опасениям, ни одно чудище не выскочило из темноты и не свалилось на нас с дерева. Дорога была совершенно пуста. Один раз я увидел на обочине чей-то размытый силуэт, да еще какая-то птица или летучая мышь пролетела мимо грузовика – и все. Нам словно заранее расчистили путь. Даже Бон Брискетт почувствовал, что мы неплохо едем, и чуть сбавил бешеную скорость, чтобы его водители вздохнули посвободней. Дик Вошберн высунул голову из люка и принялся указывать вперед, строя из себя командира танка. У машины тут же обнаружились какие-то неполадки с коробкой передач, и Вошберна стало мотать из стороны в сторону, пока он не залез обратно.

В нормальный мир мы вернулись чуть позже и почти сразу попали в Гаррисбург – невеселый городишко, но невеселость тут была иного рода, не как в Затонувшем Перепутье. На бург он не тянул – сотня бетонных коробочек, в которых людей держали в свободное от работы время. Это было видно по дешевой архитектуре: аккуратные дороги, заборчики, бездушные панельные домишки, расставленные так, словно это настоящий город с магазинами, бутиками, кафе и будущим, а не место для подготовки и хранения тех, чей завтрашний день неизбежно страшен и пуст. Эдакий банк тел, где взрослые на текущих счетах, а дети ждут своего часа на депозитных.

Единственной причиной существования Гаррисбурга был огромный жирный склад сразу за главной площадью, залитой дегтебетоном. Хранилось там то, с чем не пожелали бы соседствовать жители Хавиланда или Нового Парижа. Когда танк Бона Брискетта подъехал к воротам, изнутри вышли двое в костюмах и табельных солнечных очках. Бон смерил их сердитым взглядом и протянул свое удостоверение. Ребята в табельных очках съежились. Бон зарычал, из танка вылез тонкошей. Он что-то тявкнул, и нас пропустили. Конвой сопроводил нас в пустой ангар, где толпилось множество военных и ребят в табельных очках, а посреди огромного зала кольцом стояло десять больших, высотой в несколько метров, штук, наспех скрепленных между собой.

Гонзо втянул воздух сквозь зубы.

За скрещенными руками солдат было видно, что каждый снаряд состоит из двух емкостей. Одна выкрашена в желтый цвет, яркий и дружелюбный, но отчего-то не обнадеживающий. Вторая в красный – этот красный не приглашал вас зайти на огонек и отведать волшебных пирожных, а скорее велел не приближаться. На красных емкостях черными буквами было написано: «Дрянь». Если хорошенько подумать, красные и желтые емкости вместе образовывали штуку, которую можно назвать бомбой для идиотов. Бум от нее получится очень большой, но устроить его захочет только идиот.

Гонзо выпрыгнул из кабины и подошел посмотреть. Ребятам в табельных очках это не понравилось, и они решили немного помериться с Гонзо членами. Диалог звучал примерно так:

Гонзо: Ага, вот и наши крошки.

Мистер Табельные Очки: Пожалуйста, отойдите, сэр.

Гонзо: Между прочим, про ФОКС нам не говорили…

Мистер Табельные Очки: Отойдите, сэр!

Гонзо: Прошу просчения?

Мистер Табельные Очки: Приказано никого сюда не пускать, сэр.

Гонзо: И меня? Я…

Мистер Табельные Очки: Да, сэр, и вас тоже.

Гонзо: О… Спарки, я хочу поближе познакомиться с этими дамочками, а ты мешаешь.

Мистер Табельные Очки: Меня зовут Липтон, сэр.

Гонзо: Отлично. Спарки, очень скоро мы с друзьями увезем отсюда эту страшную хрень и используем ее по назначению. Не знаю, посвящен ли ты в тонкости нашей работы…

Мистер Табельные Очки (обиженно): Полностью посвящен, сэр.

Гонзо: …но у тебя для такого дела кишка тонка. Пока ты учился взрывать сигары, эти люди строили Трубу и спасали задницу нашей планеты…

Мистер Табельные Очки: Мне известно, кто эти люди, сэр.

Гонзо: Короче, вопрос не в том, разрешено тебе пускать нас к этому орудию уничтожения или нет, потому что оно только для того и существует. Вопрос в другом: положено ли тебе и другим правительственным одноклеточным к нему приближаться? И ответ звучит так (если ты не покажешь мне диплом или еще какое доказательство): ни хрена. Так что отойди в сторонку и не мешай взрослым дядям делать свою работу, лады?

Мистер Табельные Очки (наклоняясь ближе и понижая голос): А теперь слушай сюда, ковбой вонючий. Мистер Пистл приедет через пять минут и отдаст тебе это добро. Подойдешь без разрешения – в соответствии с приказом нажму кнопочку взрывателя, и всех нас пылью развеет по ветру, что, конечно, поэтично, но как-то незаманчиво. Уйми свою спесь и спокойно жди разрешения, лады?

Гонзо (тоже наклоняясь и роясь в карманах): Ты про этот взрыватель?

Мистер Табельные Очки (ощупывая свой левый карман): Как?! Ох! («Ох» в данном случае означает, что Гонзо, обманным путем установив местонахождение пульта, ткнул мистера Табельные Очки в горло – несильно, парень просто очень расстроился, а не умер – и извлек из нужного кармана пульт – устрашающего вида пластинку с красной кнопкой.)

Гонзо (фальшиво насвистывая и подходя к ближайшему контейнеру): Привет, милашка! Фигурка у тебя первый сорт! (Потому что для Гонзо всякий предмет, способный неожиданно взорваться, – женского пола.)

Установив таким образом свое самцовое превосходство, Гонзо умеренно непристойно приласкал первую бомбу, а мы вылезли из кабин и стали раздумывать, как лучше поднять и погрузить оружие. У солдатиков был вилочный подъемник, но у него нет толковых крепежей, а ронять эти штуки не стоит. В итоге мы соорудили подъемные блоки и начали грузить бомбы собственными руками, потея и работая мышцами, чтобы в случае чего успеть среагировать.

Мистер Пистл появился, когда мы грузили последний контейнер. Появился с апломбом. То был благодушный старый вояка с плечами штангиста и аккуратными седыми волосами, крепкий и тертый жизнью. Его двухцветные гангстерские ботинки при ходьбе издавали странные звуки: один – «цок», второй – «цак». Мистер Пистл обнял Гонзо и оглушительно хлопнул его по плечу, давая понять: он не какой-нибудь Диковошь. Он – то, что надо, и имеет полное право нами командовать (возможно, он его имел). На лбу у него был едва заметный шрам – наверняка не после неудачной подтяжки лица, а от шрапнели. Мистер Пистл говорил громко, точно глашатай:

– Я Пистл, зовите меня Гумберт! Пистл от слова «пистоль», пистоль – это оружие! Ну разве не обидное имечко? Будь моя матушка жива, царствие ей небесное, велел бы ей всюду таскаться за мной и объяснять это каждому встречному – особенно каждой встречной! Но старая дракониха померла много лет назад, небось распекает теперь Всевышнего на небесах или дьявола в аду, уж не знаю, куда ее направили. Так ты тот самый герой? Гонзо Любич, человек действия? А это, стало быть, твои заместители! Ха? Ха! Ковбойская шутка, мал еще, чтоб понимать… Эта леди, наверное, Салли Калпеппер – та, что выбила у Вошберна контракт, от какого я бы и сам отхватил кусочек. Ричард… – Под Ричардом он имел в виду тонкошея. Видно, Диком звали какого-то крутого сукиного сына из высших эшелонов власти, и для начальников Вошберн всегда был Ричардом, ведь Настоящий Дик может быть только один. – …забыл сказать, что у тебя ноги как у царицы Савской. У бедного глупыша не было ни малейшего шанса, верно? Ха! – С этими словами он обнял и Салли, почтительно кивнув Джиму Хепсобе, потому что Гумберт Пистл был вовсе не благодушный вояка, а доминантный самец, высший тонкошей. Ничто не мешало ему ознакомиться с твоим досье и читать тебя как раскрытую книгу. Пистл кивнул ребятам в табельных очках и обратился ко всем нам: – Леди и джентльмены Частного агентства, нельзя терять ни минуты. Вы поспели как раз вовремя, а поскольку я хочу, чтобы вы успевали и впредь, давайте приступим к делу, пока не стало слишком поздно. Вы удивитесь, но у меня для вас есть кое-какие полезные сведения. Помню, в молодости мы называли такое «допингом».