машины, выражение его лица было свирепым. Машина отъехала, и я повернулась к державшему меня офицеру, пытаясь выдавить из себя слова, которые мне нужно было ему сказать, но они снова застряли у меня в горле.

Николи невиновен.

Он помог мне.

Спас меня.

Пожалуйста, не забирайте его у меня.

Но ничего из этого не вышло, и мужчина грустно нахмурился, направляя меня на заднее сиденье другой машины.

Дверь закрылась, и мир приглушился, тишина давила на мои уши так громко, что становилось больно.

Я не заметила, как завелась машина и как мы поехали по улицам Синнер-Бэй, пока не оказались у серых каменных стен полицейского участка. Здание доминировало над всей дорогой, и все остальные дома и магазины казались прижавшимися к нему. Когда дверь машины открылась, офицер помог мне выйти, и снежинки закружились вокруг меня в воздухе, холод кусал мою плоть, пробуждая мои раны. Мои шрамы зудели, как будто они все ещё не зажили, а те, что были на сердце и душе, и вовсе разошлись.

Внутри меня привели в комнату с четырьмя глухими стенами, единственным столом и зеркалом напротив. Меня усадили в кресло, предложили кофе, одеяло, телефонный звонок. Я покачала головой в ответ на каждое из них, а когда я осталась одна, я соскользнула с кресла, подошла к стене и опустилась на холодный пол, свернувшись калачиком. Я оставила свой мобильный телефон в ресторане, поэтому у меня не было номера Фрэнки, чтобы позвонить ему, даже если бы я могла говорить прямо сейчас.

Думай, Уинтер. Подумай, как выбраться из этого. Подумай, как спасти Николи.

Мне нужно было говорить, но горло сжалось, а паника ползала по коже, как муравьи. Я свернулась калачиком, шепот заполнил мои уши. Пятеро дразнили меня. Все они вернулись, чтобы уничтожить меня. Тебе никогда не сбежать. Ты всегда будешь принадлежать нам.

Я чувствовала удары кнута, взмахи лезвия, слышала собственные крики, раздававшиеся в моей голове. Мое сердце колотилось слишком быстро, а горло было слишком сжато. Я не могу дышать. Я не могу дышать!

Руки схватили меня, и я закричала, кружась на месте и нанося удары ногами и руками, когда ужас захлестнул меня. Женщина-офицер задыхалась, пытаясь утихомирить меня, а другая побежала вперед, удерживая меня, пока я металась и рычала на них.

— Господи Иисусе, — пробормотал мужчина, державший меня, и я поняла, что это он привел меня сюда. — Все в порядке, дорогая. Я держу вас.

— Никто не причинит вам вреда, — поклялась женщина, и я перевела взгляд на нее, мой пульс начал замедляться. Она была средних лет с миндалевидными глазами, в которых было достаточно тепла, чтобы дать мне немного надежды. Я открывала и закрывала рот, пытаясь говорить, умолять, требовать, чтобы они освободили Николи и вернули его мне. Но мои предательские легкие не хотели бороться за него.

Я закрыла глаза, стиснула зубы, мое тело неистово дрожало.

Скажи это. Скажи им. Ты должна сделать это ради него.

— Он невиновен, — выдавила я на рваном вдохе, мой голос напрягся и тут же снова замолк.

Женщина помогла мне встать на ноги, а парень отступил, чтобы дать нам немного пространства. — Вот, садитесь. Расскажите нам, что вы знаете.

Я опустилась на сиденье, мои руки все еще дрожали, когда я положила их на стол, и я попыталась сосредоточиться ради Николи. Я не могла подвести его сейчас. Он нуждался во мне.

— Я сержант Ловетт, — мягко сказала она. Я оглянулась через плечо на мужчину, притаившегося позади меня, и она тоже посмотрела на него. — Отдохните, Хейверс, я позову, если вы мне понадобитесь.

— Да, мэм. — Он вышел из комнаты, и снова наступила тишина.

— Как вас зовут? — спросила Ловетт, и я открыла рот, чтобы произнести свое имя, пытаясь выдавить его.

Я указала на свое горло, затем покачала головой, и она нахмурилась, понимая мои усилия, после чего вышла из комнаты и вернулась через минуту с блокнотом и ручкой. Она подтолкнула блокнот через стол, и я взяла его, мои пальцы сжались на ручке, пока я держала ее над страницей и писала: «Николи невиновен. Он спас меня».

— От кого? — спросила офицер, прочитав слова.

«Меня удерживали пятеро мужчин. Джакс, Фарли, Квентин, Орвилл и Дюк. Они пытали меня. Николи нашел меня. Он спас меня».

Ее глаза расширились, когда она прочитала это, затем она медленно кивнула. — Нам нужно ваше имя, мисс.

«Я ничего не помню с тех пор, как они похитили меня. Но теперь я зовусь Уинтер».

В дверь постучали, и Ловетт заворчала. — Я занята, — сказала она.

— Речь идет о девушке, мисс. Это важно.

Ловетт извинилась, встала и вышла из комнаты. Дверь за ней закрылась, и я напрягла слух, но о чем бы они ни говорили, они отошли слишком далеко, чтобы я могла уловить их.

Я пожевала большой палец, ожидая ее возвращения, перечитывая то, что написала, и понимая, что это не достаточно полно охватывает мою историю. Я должна была рассказать им все, тогда они поймут. Они освободят Николи, пошлют офицеров на поиски Дюка.

Вернулась Ловетт, ее глаза были полны какой-то задумчивости, пока она рассматривала меня. — Мэм, к вам пришли. Офицер Хейверс сказал мне, что вас узнали еще в ресторане, и, похоже, слухи об этом распространились…

Я яростно черкала в блокноте. «Единственный человек, которого я хочу видеть, это Николи».

Она подалась вперед, опустилась на свое место, и я поняла, что у нее в руке телефон. Она прочитала слова, затем медленно кивнула. — Уинтер, мне нужно, чтобы ты была честна со мной. Когда ты говоришь, что ничего не помнишь до встречи с этими мужчинами, — она коснулась страницы, на которой я написала их имена, — ты полностью уверена, что это действительно так?

Я яростно кивнула, внутри меня вспыхнул гнев. Я поспешно записала ответ, поскольку она не выглядела убежденной, и мои штрихи становились все больше и больше от моей ярости. «Все, что я знаю, это то, как я получила все свои шрамы. Меня пытали ради информации, о которой я ничего не помню. Мне удалось освободиться. Потом меня нашел Николи. Я не хочу видеть никого из ресторана. Я хочу видеть только ЕГО».

— Хорошо, я вам верю, — мягко сказала она. — Но этот человек не из ресторана, — она положила телефон, подвинув его через стол, чтобы я могла видеть изображение на экране.

Я удивленно моргнула, узнав себя в красивом белом платье и фате, смеющуюся, когда мужчина целовал меня в щеку. Офицер показал на следующую фотографию, и я отчетливо увидела его