Лилиан почему-то остановилась и наклонилась. Вот глупая! Проклятье! Если бы она убежала, все быстро удалось бы закончить, а так придется развлекать дядюшку разговорами.

– Кто же одалживал тебе такие крупные суммы?

– Лучше не спрашивай, – отмахнулся Джосс.

Что, интересно, она задумала? Джеффри боялся отвести глаза от Джосса и не понимал, какого черта она сидит на корточках совсем рядом с ним, когда уже давно могла бы сбежать.

– Позволь мне заплатить твои долги, – продолжил диалог Джеффри. – Поверь, я смогу решить эту проблему, ведь мы одна семья.

Как же не хотелось произносить эти слова, но все же он их выговорил – ради Лилиан.

Джосс отвел глаза, вроде бы раздумывая, и в какой-то момент у Джеффри создалось впечатление, что ему удалось убедить его принять предложение, но потом его лицо болезненно скривилось.

– Ни за что не поверю, что ты станешь помогать мне теперь, когда знаешь, кто убил твоего отца.

Да, похоже, дядюшка не дурак.

– Конечно, мне придется убить и мисс Клэрмонт. – Джосс молниеносно обернулся, схватил Лилиан и прижал к себе, направив пистолет на нее.

Джеффри не ожидал от него такой прыти, и ему потребовалось все мыслимое самообладание, чтобы не выхватить свое оружие, но он не сможет убить Джосса раньше, чем негодяй нажмет на спусковой крючок. И он сделал единственное, что показалось правильным в этой ситуации: опустился на колени.

– Прошу тебя, дядя, не трогай ее.

Лилиан заставила себя стоять без движения, хотя всем существом стремилась отодвинуться как можно дальше от взрывоопасного вещества, которое только что подожгла. «…четыре, пять, шесть…» Она понятия не имела, сколько времени необходимо для воспламенения скипидара, смешанного в емкости с ингредиентами из ее заветной коробочки-огнива, и не знала, чего можно ожидать…

Додумать она не успела: взрывная волна ударила прямо в живот, и голова взорвалась болью, войдя в соприкосновение с полом, ноги охватило жаром. Стараясь не обращать на все это внимания, Лилиан с трудом поднялась на четвереньки и поискала глазами Уэнтуорта. Где-то за спиной раздались крики, и она обернулась.

По бриджам Уэнтуорта, рухнувшего на колени, полз огонь, но пистолет из рук он так и не выпустил и по-прежнему держал под прицелом Джеффри. Лилиан повернула голову в ту сторону, где он находился до взрыва, и убедилась, что он все там же, в той же позе, на коленях. Почему, черт бы его побрал? В этот миг он выхватил из-за спины пистолет, прицелился, но Уэнтуорт успел нажать на спусковой крючок раньше.

– Джеффри! – закричала Лилиан, вся во власти страха и болезненного жара.

Два выстрела прозвучали почти одновременно – один на секунду раньше другого, – и почти сразу ее кто-то оттащил от источника жара, похлопал по ногам и поднял.

Прошло несколько секунд, и Лилиан, почувствовав острую боль в ногах, поняла, что Джеффри держит ее на руках. Слава богу, он жив. К глазам подступили слезы, и она глубоко вздохнула, надеясь ощутить его запах: специй и мяты – но почувствовала только зловонный дым, вонь химикатов и еще чего-то. Она даже самой себе боялась признаться, что так пахнет… горящая человеческая плоть.

– Твой дядя?… – хрипло выдавила Лилиан.

– Мертв. – Джеффри тоже хрипел.

– Но как? Он же держал тебя на мушке, а ты только доставал пистолет.

Джеффри сильно прижал ее к груди, но Лилиан застонала от боли, и он тут же ослабил хватку.

– Ложка сахара в порох – и все дела. Этому фокусу меня научил один блестящий химик.

– Но так же нельзя! – вскинулась она, собираясь рассказать, что при неблагоприятных условиях эффект может быть обратным, но ее накрыла чернота.

Лилиан попыталась открыть глаза. Ноги жгло огнем, а от сильной пульсирующей боли в голове перехватило дыхание. Веки никак не поднимались – тело наотрез отказывалось пробуждаться от сна, в котором не было никакой боли.

Почему так больно?

Воспоминания хлынули, сменяя друг друга. Взрыв. Уэнтуорт выстрелил в Джеффри. Джеффри держит ее на руках и прижимает к груди… нежно, как будто любит.

Она резко села. Глаза наконец открылись. И тут же вскрикнула от резкой боли в ногах.

– Ты пришла в себя.

Пенелопа? Лилиан увидела кузину у изголовья кровати, ее красивое лицо казалось встревоженным.

– Я позову доктора. – В голосе кузины слышалась забота, но страха не было – значит, ничего непоправимого не произошло. – Он даст тебе что-нибудь от боли.

Лилиан огляделась. Судя по шторам и стеганому покрывалу цвета морской волны, она в их комнате в Сомертон-Парке. Она прищурилась – свет резал глаза – и прижала руки к вискам. Интересно, как она сюда попала?

– Нет, не надо доктора, – услышала она свой скрипучий голос. Оказывается, что, в дополнение ко всем неприятностям, у нее сильно болит горло. – А где… где Джеффри?

Пенелопа отвела глаза, и было ясно: что-то знает, но не желает говорить.

Лилиан почувствовала нарастающую панику.

– Пен? – Она даже не пыталась скрыть страх. С Джеффри все должно быть в порядке, разве не так? Хотя, может, он была ранен, а она не заметила, потому что сама пострадала? – Что случилось?

Пенелопа поерзала на стуле, потом вздохнула и взяла кузину за руку. Ее рука показалась Лилиан обжигающе горячей. Но ведь Пен здорова! Ах, это у нее, должно быть, руки ледяные!

– Он жив и здоров, Лили, но его арестовали.

– За что? За убийство дяди? Но ведь это была самооборона! – воскликнула Лилиан. – И местный судья…

– Не за убийство, – перебила ее Пенелопа, – и не местный судья.

– Тогда за что?

– Его арестовали за предательство.

О боже! Лилиан почувствовала тошноту.

– Лорд Эйвлин и еще какие-то люди ждали его, когда он вбежал в дом с тобой на руках и потребовал, чтобы немедленно послали за доктором. Ему разрешили позаботиться о тебе, а потом увели.

– Эйвлин?

Пенелопа кивнула.

– Да, судя по всему, виконт – тайный агент военного министерства.

Каким-то образом он узнал, что Джеффри заплатил правительственному чиновнику во время войны, и заподозрил самое худшее.

– Нет, нет, нет! – простонала Лилиан, словно, отрицая действительность, могла что-то изменить. Если Джеффри арестуют за предательство, все, ради чего он так долго и напряженно работал, рухнет. Он потеряет все – возможно, даже жизнь. – Но ведь он не сделал ничего плохого! – Во всяком случае, намеренно. Но кто станет разбираться?

– Я знаю только то, что сказала, – вздохнула Пенелопа. – Мама сейчас беседует с графиней о разрыве помолвки и…