Когда в Москве уладили теоретические вопросы, встал вопрос о письменности – о буквах. Их привезли из Западной Европы (из Голландии), в 1708 году случилось это. Тогда русские увидели свою «древнюю» письменность, позже названную кириллицей. Иезуиты же ее назвали не кириллицей, а новоизобретенными русскими литерами. На свой, латинский манер… Это тоже документальный факт.

Наконец были готовы грамматика, словарь, буквы, и приступили к составлению разговорной речи. Задача не из легких. Дело повел Василий Кириллович Тредиаковский, католик из Астрахани, выпускник Сорбонны, будущий академик. Выступив в 1735 году в Российской Академии наук с докладом о новом языке для славянской России, образно говоря, из тюркского слова «языгъ» он сделал русское «язык».

Тогда публика впервые услышала звучание «великого и могучего русского языка»… И хоть криком кричи, было именно так! Вот почему Тредиаковский – первый русский поэт, автор первого русского романа, первой оды. Все просто, придумал язык и написал на нем. (108)

Двуязычие отличало Россию в XVIII веке. Стране понадобился почти век после Тредиаковского, чтобы зазвучал голос другого славянского поэта, Александра Пушкина, который первым сумел-таки написать хорошие стихи по-русски. Между этими поэтами стояли Державин, Жуковский, они сочиняли по-тюркски, потому что иного литературного языка в пору их учебы и молодости не было, и переводили стихи на русский язык.

Вспомните: «Я пел, пою и петь их буду, и в шутках правду возвещу, татарски песни из-под спуду, как луч, потомству сообщу…» – это Державин. Его стихи – своеобразный авторский перевод на чужой для него русский язык, отсюда видимая «неуклюжесть» стиха, кажущаяся «неотесанность».

…Славянский диалект, как кукушонок, сноровисто выталкивал тюркскую речь из московского гнезда. Для его внедрения открыли церковно-приходские школы, гимназии, Университет, Академию. Все силы собрали в кулак, чтобы в угоду Западу вытолкать родной язык из России, сделать его забытым, а заодно забытой историю Великой Степи и Московской Руси.

В 1735 году увидела свет книжечка Тредиаковского «Новый и краткий способ к сложению российских стихов», а точнее – пособие как писать стихи на русском языке. Она поныне хранится в Государственной библиотеке… Вот первые стихотворные строки славянской России, огласили их в 1726 году:

Весна катит

Зиму валит.

И уж листик с древом шумит.

Поют птички

Со синички,

Хвостом машут и лисички.

С этих строк началась русская поэзия, то ранние звуки музы ее золотого века… Вторым по счету русским поэтом стал Антиох Кантемир, его литературная манера иная, третьим был Ломоносов с его мучительными для слуха одами… И вот тут-то возникает весьма щекотливый вопрос: как же «Слово о полку Игореве»? Древнерусский литературный памятник?

Если он написан в XII веке, то должен быть на шведском языке. Или, по крайней мере, на тюркском. Третьего не дано. Коллизия получилась со «Словом…», неразрешимое противоречие. О том кто только ни спорил, кто ни увещевал. И что же?

Исследователи, люди с амбициями, действуют по простейшей схеме: как правило, они ищут ошибки переписчиков в тексте поэмы и исправляют их по своему разумению. Из им непонятного текста выуживают вроде бы понятный, как им кажется, набор звуков и связывают в слова, слова – во фразы. Не зная языка поэмы, ее переводят и ищут смысл. И «находят», конечно. Отсюда вседозволенность, с которой переставляли и дописывали фразы, буквы к словам текста. «Лишние» строки просто изымали.

А разве так переводят поэмы?

Иные именитые переводчики в своем творческом порыве даже «растекались мыслию по древу». Растекались, не конфузясь, потому что никто не спросил, была ли древнерусская поэзия? Не поинтересовался, почему поэма написана по правилам тюркской поэтики? Не усомнился: что, если нет «ошибок переписчиков»? А есть хороший тюркский литературный язык? Отсюда эта обманчивая узнаваемость слов.

Тюркская литература – тайна российской истории, ею бы гордиться, а ее после Смуты старательно скрывают. Хотя известно, книги в Великой Степи были, и они очень ценились, их берегли, собирали в библиотеки, что отмечали заезжие иностранцы. Однако кто помнит о том? Чтобы убедиться в правоте этих слов, я привел в книге «Тюрки и мир: сокровенная история» пример перевода иных строк «Слова…». Ни одной лишней буквы в тексте поэмы не обнаружил. Все на своем месте.

В русском языке действительно с половину слов тюркские или выведенные из тюркского корня. Их тысячи: чугун, булат, деньга, изба, дума, аршин, сажень, икона, монастырь, алтарь, казна, корона, совет, арка, армяк, кафтан, папаха, шуба, епанча, жулик, карандаш, сарай, кирпич, очаг, утюг, уют, товарищ, суп, щи, каша, колбаса, язык… Любая область жизни.

Равно как любая географическая зона России содержит тюркские топонимы и гидронимы: Орел, Тула, Тамбов, Саратов, Челябинск, Тюмень и сотни других. Дон, Волга, Ока, Урал, Иртыш, Обь, Енисей, Амур.

Даже название Русь тюркское слово… Спорно? Отнюдь.

Дешт-и-Кипчак был федерацией свободных земель, административное деление России стало едва ли не полной ее копией, но называлось по-иному: улус – уезд, ханство – губерния. И столица оказалась в новом месте – в Москве. Но внутренние границы Великой Степи изменились мало. Иные на том же самом месте поныне!

Теперь спросим себя, на каком языке говорил народ новой страны? Допустим, на русском (или древнерусском). Еще допустим, что никаких иезуитских новаций не было, я их придумал. Но… точно известно: вера, законы, традиции, одежда, меры длины и весов были и остались одинаковыми: какие в Великой Степи, такие и в России. Аршин, сажень, фут (пут), верста, берковец, гарнец и другие… Русские слова? Вроде бы.

Однако что означают они? Вразумительно не объяснит никто из русских.

А с древнетюркского языка эти ходовые слова переводятся лучше и некуда: аршин – дословно «отделяй тело» («ар» – отделяй, «шин» – тело), то есть длина только вытянутой руки. Сажень (вернее, сашин) – «считай тело», мера длины вытянутой руки вместе с телом. Пут (нога) – длина ступни. И так далее, и так далее. Все просто. Сложно и быть не могло. Таковы меры длины, понятные народу.

Теперь возьмем деньги. Алтын – старинная русская монета, утверждает словарь. Ой, ли? Москва узнала о деньгах от Орды, первые русские рубли были отрубленными (отсюда – рубль!) кусочками серебряной проволоки. У древних же тюрков, когда еще не было Руси, алтын – «золото, золотая монета» – был. Между прочим, и «копейка» у них означала мелочь (дословно «перхоть»). Слова «казна», «таможня», «товар» тоже знавала Великая Степь. «Червонец» звучал как «ширван». И это далеко не все, что мне удалось найти.

Теперь – еда. Начнем с русской пословицы: «Щи да каша – пища наша». Уточняю: «щи» (по-тюркски «ачи») – кислый суп, «да» означает «и», а «каша» – от степного «кашик» (дословно, «то, что едят ложкой»). Колбаса – «колбас» (иначе говоря, «дави рукой» – так набивают колбасу), гуляш (кул аш) – пища для простолюдинов. Пирог (от «борик») – завернутый, йогурт – сквашенное молоко… Десятки блюд. Замечу, эти блюда были известны Аттиле. Равно как пельмени (дословно, «насыть меня», здесь своя игра слов).