Помимо жены, у Горбачева имелись и другие верные и осведомленные помощники. Вадим Медведев защитил докторскую диссертацию по экономике. Иван Фролов, знавший Раису Горбачеву еще по Московскому университету, был доктором философских наук. И все-таки самым близким советником Горбачева оставалась его жена. К тому времени она уже отошла от своей профессиональной деятельности, хотя это решение далось ей “мучительно” – “продолжала собирать материал для докторской диссертации, посещала интересующие меня философские семинары, конференции. Внимательно следила за всей выходящей философской, социологической литературой. Поддерживала активные контакты со своими коллегами. Но жизненные обстоятельства поставили меня перед выбором, и я его сделала. Докторские напишут и без меня, другие…”[685]

Если жена отказывалась от собственной карьеры, чтобы помогать высокопоставленному мужу, то такое поведение считалось вполне приемлемым. Если же она входила в узкий круг советников мужа, то – нет, особенно в СССР, где жен политиков вообще не было видно и слышно. Как позже заметила Раиса, если рядом с президентом Рейганом появлялась Нэнси Рейган, это было совершенно нормально, а вот “если Горбачев появился с женой – это уже революция”, это нарушало традицию “в отношении жен руководителей… – не существовать”[686]. Но, памятуя о том, что Горбачев уже много лет обсуждал с женой все на свете, было бы скорее удивительно, если бы он не включил ее в круг советников. Горбачев и сам признавался, что совещается с ней. Однажды, когда ведущий канала NBC Том Брокау спросил его, о чем именно, Горбачев ответил: “Обо всем”. Но когда запись этого интервью решили показать по телевидению в СССР, советские СМИ сочли ответ Горбачева слишком уж откровенным, чтобы он мог прозвучать на всю страну[687]. Сама же Раиса сознательно умаляла свою роль: “Никогда в его государственные или политические дела я не вмешивалась. Считала лишь своим долгом поддержать, помочь… Естественно, у меня есть свои собственные взгляды и представления. Поэтому мы, как и все нормальные люди, обсуждаем, спорим, иногда ссоримся. Ну и что в этом особенного?!”[688]

Конечно, жена Горбачева ничего ему не диктовала, уверен Черняев. Он считает, что во время их ежевечерних прогулок Горбачев подробно рассказывал жене, что произошло в течение дня, проверял на ней некоторые идеи, смотрел на ее реакцию и особенно прислушивался к ее мнению о разных людях, прежде всего его близких помощниках[689]. Иногда присутствие Раисы оказывалось благотворным. Оно снижало накал ругани, в которой Горбачев был не менее искусен, чем другие его коллеги-мужчины. Главный помощник Раисы, Виталий Гусенков, говорил, что она не терпела “разгильдяйства и безответственности”, с которыми в России сталкиваешься сплошь и рядом[690]. Но она так строго обращалась с обслуживающим персоналом, так часто устраивала выволочки работницам и ябедничала на них мужу, что многие просто боялись и ненавидели ее. Начальник личной охраны Горбачева, Владимир Медведев, считал, что руководитель, суливший стране демократические реформы, мог бы более демократично обращаться с собственными помощниками. По его словам, оказалось, что “уважать весь народ гораздо легче и удобнее, чем уважать отдельного конкретного человека. Объявить себя демократом проще, чем быть им”[691].

Гусенков отзывался о жене Горбачева с похвалой, отмечая, что она “жестче” мужа, который более склонен к “маневрам и компромиссам”. Шахназаров, который однажды заявил, что Горбачев мог бы избежать многих ошибок, если бы учитывал мнения советников хотя бы в 5 % случаев, считал, что Горбачев прислушивался к мнению жены не слишком часто, а, напротив, слишком редко[692]. Другой помощник Горбачева, Александр Лихоталь, вспоминал, что иногда Горбачев только отмахивался от советников, критиковавших его выступления, – и тут госпожа Горбачева тихо заявляла: “Нет, Миша, ты послушай, что тебе говорят”. И тогда, добавляет Лихоталь, “он слушал”[693]. Но если некоторые помощники Горбачева только приветствовали участие Раисы в политических дискуссиях, то большинство его соотечественников – и особенно соотечественниц – так и не смогли с этим примириться. Она стала первой советской первой леди – первой женщиной, которой выпала эта роль, и чтобы достойно сыграть ее, она тщательно подбирала наряды и сопровождала мужа практически во всех его официальных поездках. Ее учительский тон раздражал многих русских, привыкших считать, что женщина должна знать свое место. Среди относительно добродушных анекдотов, ходивших тогда по Москве, был и такой: “На входе в какое-то учреждение Горбачева останавливает охранник: ‘Пропуск!’ – ‘Да вы что? Я – Горбачев, Генеральный секретарь’. – ‘Ой, извините, Михаил Сергеевич, я вас без Раисы Максимовны не узнал’”[694].

По словам ее сестры Людмилы, называвшей себя полной противоположностью Раисы (“я плохо схожусь с людьми”), Раиса отнюдь не избегала возможности показать себя, которая появилась, когда она стала первой леди. Несмотря на всегдашнее желание оберегать семью от посторонних взглядов, “у Раи [было] в крови это стремление быть на виду… Она могла найти подход к любому человеку… А еще она была очень, даже слишком честолюбивая”[695].

Конечно, и в Политбюро некоторые возмущались поведением Раисы. Однажды в Киеве кто-то из помощников сообщил ей, что дальше в графике поездки ее мужа значится встреча с партийным руководством Украины.

“Я должна сопровождать Михаила Сергеевича всюду, – будто бы ответила Раиса. – Значит, я буду и на Политбюро”. Щербицкий тогда промолчал, но потом, когда чета Горбачевых ушла, он обернулся к своей жене и с сарказмом спросил: “Может, и ты собираешься помогать мне Политбюро проводить?” [696]