– Ты какой-то не такой, – констатировала Анника Карлссон. – Я наблюдала за тобой в кафетерии.

– Я думаю, – ответил Бекстрём.

– Ты оказался прав. Как-то уж очень странно Акофели разносил газеты.

Бекстрём к данному моменту, как ему казалось, уже разобрался, как обстояло дело.

Каждый день около трех ночи Акофели и другие разносчики газет, трудившиеся в том же районе, обычно забирали свои издания в специальном пункте дистрибьюторской фирмы на Росундавеген. В случае Акофели речь шла о двухстах «Дагенс нюхетер» и «Свенска дагбладет», а также десятке экземпляров «Дагенс индастри». Затем он следовал четким маршрутом, определенным для него работодателем и составленным таким образом, чтобы он не делал ни одного лишнего шага, разнося их.

– По большому счету, можно сказать, что он все время двигался по кварталу в северо-западном направлении и что дом на Хасселстиген, 1 третий с конца на его пути. На все уходит от двух до трех часов, и задача состоит в том, что все должны получить свои газеты самое позднее в шесть утра.

– Последний дом какой? – спросил Бекстрём.

– Здесь и начинаются странности, – сказала Анника Карлссон. – Последним для него должен быть Хасселстиген, 4, а предпоследним Хасселстиген, 2. Номер 4 находится на перекрестке с Росундавеген, а станция метро, с которой можно прямо добраться до Ринкебю, где он живет, расположена всего в нескольких сотнях метров вверх по Росундавеген. Вместо того чтобы идти самой короткой дорогой, он, похоже, изменил конечный отрезок своего маршрута. Минует Хасселстиген, 1, не разнося газеты. Идет прямо к дому Хасселстиген, 4, последнему для него, и раздает всю прессу там. Возвращается вверх по улице к Хасселстиген, 2, предпоследнему в его списке, и отоваривает всех тамошних жильцов. Потом пересекает улицу и заканчивает смену, доставляя газеты по адресу Хасселстиген, 1.

– Делая крюк в пару сотен метров, – констатировал Бекстрём. Он сейчас уже хорошо ориентировался в том квартале.

– Целых триста фактически, – уточнила Анника Карлссон, для проверки проделавшая тот же путь пару часов назад. – Без всякой на то необходимости, и это, наверное, стоило ему по крайней мере лишних пяти минут, – продолжила она.

– А потом? – спросил Бекстрём. – Что он делает на Хасселстиген, 1?

В доме Хасселстиген, 1 на утренние газеты подписаны одиннадцать жильцов, шесть на «Дагенс нюхетер» и пять на «Свенска дагбладет». После смерти Карла Даниэльссона их осталось только десять, а поскольку госпожа Холмберг поменяла «Дагенс нюхетер» на «Свенска», там сегодня установилось равновесие между обоими конкурирующими изданиями.

– Пять «Дагенс нюхетер» и пять «Свенска дагбладет», – подвела итог Анника Карлссон.

«Какое это имеет отношение к делу?»– подумал Бекстрём.

– Я слушаю, – сказал он.

– Первой получает свою газету госпожа Холмберг, живущая на нижнем этаже. Здесь нет ничего странного, поскольку он минует ее дверь на пути к лифту. Затем ему, значит, надо подняться на нем на самый верх, спускаться по лестнице и попутно разносить оставшиеся десять экземпляров. Последний в доме, кому он должен доставить издание, наша жертва убийства Карл Даниэльссон, который живет на втором этаже и единственный на своей площадке получает утреннюю прессу.

– Но не в это утро, – заметил Бекстрём.

– Да, – подтвердила Анника Карлссон. – Поскольку, как ты правильно заметил, у Акофели еще оставались газеты в его наплечной сумке. Согласно протоколу, составленному Хольмом и Фернандес, когда они прибыли на место преступления, в ней еще лежало девять штук. Дотошные ребята они оба. Одиннадцать минус отданная госпоже Холмберг, минус та, которую он собирался дать Карлу Даниэльссону, когда увидел, что его дверь приоткрыта, а сам Даниэльссон лежит мертвый в своей прихожей.

– Газета, лежавшая у него на пороге, – сказал Бекстрём.

– Точно, – подтвердила Анника Карлссон.

– Он всегда действовал таким образом?

– Похоже, в течение долгого времени, – сказала Анника Карлссон. – По крайней мере, такое у меня мнение.

– И почему?

– Я сама прибыла на место преступления за несколько минут до семи утра, и мы вместе с Ниеми решили, что мне надо сконцентрироваться на доме, пока они занимаются квартирой Даниэльссона. На нижнем этаже находится помещение, используемое для хранения велосипедов и детских колясок. Там не слишком много таких, ведь большинство жильцов пенсионеры, но тогда стояла одна детская коляска и несколько велосипедов.

Кроме того, тележка Акофели с газетами, согласно протоколу, который я в тот день написала, хотя даже и не подумала в тот момент об этом.

– Он ведь вполне мог оставить ее перед подъездом, – заметил Бекстрём. – Так ведь было бы проще для него.

– Сейчас я тоже так думаю, но не тогда. Ты сообразительнее меня, Бекстрём, – улыбнулась Анника Карлссон.

– Возможно, – сказал Бекстрём и ответил ей своей самой скромной улыбкой.

– Так вот, пока я находилась там внизу, одна из жилиц спустилась забрать свой велосипед, – продолжила Анника Карлссон.

– Вся на нервах, – предположил Бекстрём.

– Ну, она поинтересовалась, естественно, что случилось, поскольку в тот момент уже наверняка десяток коллег шатались по дому. Я не стала вдаваться в детали. Сослалась на поступивший сигнал. Спросила, кто она и что делает в помещении для велосипедов. Женщина назвала свое имя, показала даже документы, прежде чем я успела попросить об этом. Объяснила, что живет в доме, сейчас направляется на работу и обычно использует велосипед, добираясь туда и обратно в хорошую погоду. Она трудится дежурным администратором в отеле «Скандик», расположенном около шоссе, ведущего к аэропорту Арланда. До этого места примерно пять километров, а смена у нее начинается в восемь утра.

– Тележка для газет, – напомнил Бекстрём.

– Мне даже не понадобилось спрашивать о ней. Женщина рассказала, что она, как правило, всегда стоит там. В течение нескольких месяцев по крайней мере. Она обычно злилась из-за нее, та загораживала проход, когда ей надо было забрать велосипед. Она даже подумывала написать послание и прикрепить на стену. Поняла, что виной всему разносчик газет. Она сама ни на какую прессу подписана не была. Читала ее бесплатно на работе.

– То есть где находится Акофели и чем он занимается, у нее и мысли не возникало?

– Нет. Она исходила из того, что он бегает по дому. А я не подумала об этом, как уже сказала. Тогда, во всяком случае.

– Ты не разговаривала ни с кем в подъезде? – спросил Бекстрём.

– За кого ты меня принимаешь? – проворчала Анника Карлссон. – Как это выглядело бы?

«Умные помощники дорогого стоят», – подумал Бекстрём.

– Акофели встречался с кем-то в доме, – пришла к выводу Анника Карлссон.

– Естественно, – согласился Бекстрём. – Это я подозревал с самого начала.