и начну защищать девочку-служанку? Я представила, как меня будет бранить Хулань, говоря, что я всегда и во всем вижу плохое. Как остальные знакомые станут обвинять меня в том, что я неумело веду хозяйство. Перед моими глазами встали насмешливые лица: история о муже, который гоняется за служанкой, потому что у него плохая жена, стара как мир!

И потом я подумала: то, что сделал мой муж, возможно, преступление, но несерьезное. Многие мужчины так себя ведут со служанками. И кто поверит девочке? Мой муж обязательно обвинит ее во лжи. Он объявит, что это она соблазнила его, настоящего героя, и еще добавит, что она уже спала со многими пилотами. Да он может сказать все, что угодно. И чего я добьюсь обвинениями против мужа?

Он устроит мне огромный скандал, а Хулань и Цзяго будут смотреть на меня с жалостью. Сплошное унижение, на фоне которого затеряется мой добрый поступок, моя попытка помочь девочке. Что я получу взамен? Только беды в собственной постели. Что я потеряю? Мне даже не хотелось представлять, что это может быть.

Я вспомнила пословицу, которую часто повторяла Старая тетушка, если я жаловалась на незаслуженные обвинения: «Не пытайся убить блоху на голове у тигра». Не решай одну проблему, создавая взамен еще большую.

Вот я и решила ничего не говорить и ничего не делать. Я добровольно стала слепой и глухой, как Хулань и Цзяго, когда они увидели, как Вэнь Фу меня ‘ бьет.

Я выплатила девочке зарплату за три месяца вперед, дала хорошую рекомендацию, и она ушла. Не знаю куда. Мне кажется, она была благодарна за то, что я не подняла шума. И когда через пару дней Вэнь Фу спросил, где она, я ответила:

— Та девочка? А, ее мать прислала ей предложение выйти замуж за деревенского мальчика. Я отправила ее домой.

Спустя несколько недель я услышала, что маленькая горничная умерла. Об этом мне рассказала Хулань, пока я кормила Ику. Девочка устроилась на работу в другой дом. Однажды, поняв, что беременна, она решила воспользоваться деревенским способом: взяла прут из метелки и ковыряла им в утробе до тех пор, пока не пошла кровь. А потом не сумела ее унять.

— Какая же она глупая! Использовать прутик! — воскликнула Хулань. — А та семья, которая ее наняла, ой! Они сейчас в бешенстве! Она же привела в их дом призрак смерти! Как нам повезло, что она умерла не в нашем доме!

Пока Хулань говорила, у меня возникло странное ощущение. Лицо снова горело, как от пошечин, я снова стояла посреди комнаты, полной людьми, и все в ней говорили, что случившееся произошло по моей вине. Я ясно видела эту девочку, лежавшую на полу в луже собственной крови, окруженную людьми, печалившимися только потому, что она устроила такой беспорядок.

Конечно, Хулань не знала, кто отец нерожденного ребенка. Или, наоборот, знала, но молчала. Но все равно, как она могла! Ругать бедную беспомощную девочку, поздравлять нас с тем, что мы успели от нее избавиться до того, как она превратилась в призрак! Почему она не вспомнила о собственной сестре, которая умерла почти так же? И я ничем не лучше ее. Я испытала облегчение от того, что удалось избежать неприятностей.

Когда Хулань ушла, я сказала Ику:

— ? Не будь такой, как мама. Видишь, какая я беспомощная? Не будь такой.

Когда тем вечером Вэнь Фу вернулся домой, впервые в жизни я показала ему свой гнев. Я подождала, пока закончатся ужин, поздний чай, игры в карты, сплетни и смех.

— Та маленькая девочка, наша бывшая служанка, помнишь ее? — спросила я, когда мы поднимались в комнату. — Сегодня она умерла.

— Где мои тапки? — Вэнь Фу переобувался.

Я слышала, как Хулань и Цзяго разговаривают внизу, на кухне, закрыла дверь и повторила громче:

— Та девочка, служанка, мертва. — Видя, что он продолжает искать свои тапки, я добавила: — Она умерла, пытаясь избавиться от твоего ребенка, дурак!

Он выпрямился.

— Что ты хочешь этим сказать? Каких сплетен ты наслушалась? — Он приблизился и уставился мне в лицо одним широко распахнутым глазом, потому что второй по-прежнему не открывался полностью. Я смотрела на него и чувствовала себя очень сильной. Мне казалось, что у меня появилось новое оружие.

Вдруг он с резким грохотом опрокинул стул, выругался и заорал.

— Ты кто такая, чтобы меня обвинять?

Ику испуганно заплакала в соседней комнате. Я направилась к ее комнате, но Вэнь Фу велел мне остановиться. Я не послушалась, и, войдя в детскую, увидела, что она стоит в кроватке и тянется ко мне, ища утешения. Я взяла ее на руки и стала укачивать. Вэнь Фу с криком ворвался следом за мной, круша все по пути, но мне не было страшно. На этот раз ему не удалось меня напугать. Я посадила Ику обратно в кроватку.

— Я знаю, что случилось! — крикнула я в ответ. — Ты поломал жизнь этой девочке, и кто знает, скольким еще таким, как она. А теперь я тебе вот что скажу: занимайся своим грязным делом, где хочешь. Хоть на улицах, мне плевать. Но только не в моей кровати!

Вэнь Фу замахнулся, но я не отвела взгляда и не прикрылась рукой.

— Бей, если хочешь, это ничего не изменит! — кричала я. — Тоже мне, настоящий герой! Только ребенка и пугаешь!

Казалось, он удивился. Его взгляд упал на Ику, стоявшую позади меня в кроватке, она плакала. Он опустил руку и подскочил к ней. Я подумала, что он сожалеет, что напугал ее, что возьмет ее на руки и успокоит. Но не успела я опомниться, как он со всего размаху ударил ее по лицу. ШЛЕП! Да так сильно, что у нее на щеке осталось красное пятно.

— Тихо! — проорал он.

Она лежала, зажмурившись и широко раскрыв рот, из которого не вырывалось ни звука. Она не дышала, так ей было больно! У меня все еще стоит перед глазами этот образ, и от него мне во сто крат больнее, чем если бы он ударил меня.

Я бросилась к ней, но Вэнь Фу отшвырнул меня в сторону, и я упала. И тут я снова услышала ее плач. Ее дыхание вернулось! И она стала плакать еще громче, тоньше. ШЛЕП! Он ударил ее снова. ШЛЕП! И снова. И снова. К тому времени, как я поднялась на ноги и сумела добраться до кровати, Ику уже свернулась в тугой комок на кровати. Она издавала странные звуки, словно животное. И спустя мгновение уже