— Спокойно, Орасис. Это наши друзья. А вы к нему лучше не суйтесь, — добавил он.

— Мне это второй раз говорить не надо, — заверил Диагорас.

Над западными скалами поднялась луна, и Скилганнон в изумлении воззрился на массивное здание с окнами, колоннами и башенками.

Ворота отворились, и пятеро жрецов в золотых одеждах выбежали навстречу путникам.

Получасом ранее верховная жрица Устарте стояла у высокого окна башни, глядя на окутанную сумраком долину. Она смотрела на собравшихся у повозки людей, и на сердце у нее лежала печаль.

— Они нас пока не видят, — сказал ее помощник — стройный, одетый в белое Вельди. Его лицо, изборожденное морщинами, выражало тревогу.

— Да. И не увидят, пока луна не взойдет.

— Ты утомлена, Устарте. Отдохни.

Она засмеялась, помолодев на глазах.

— Это не усталость, Вельди. Это старость.

— Все мы стареем, жрица.

Устарте, подобрав руками в перчатках подол красного с золотом платья, прошла к своему причудливому креслу. Оно представляло собой две расположенные под углом плоскости — на одну Устарте опиралась коленями, на другую поясницей. Ее старые ревматические суставы сгибались плохо. Даже обширнейший круг лекарственных средств, известных ей или усовершенствованных ею, не мог полностью избавить ее от старческих недомоганий. Они помогали бы лучше, если бы ее тело в давние годы не подверглось насильственным, противоестественным изменениям. Устарте вздохнула. Отголоски озлобления, которое она испытывала тогда, до сих пор не изгладились из ее памяти.

— Помнишь Серого Человека, Вельди? — спросила она служку, подавшего ей кубок с водой.

— Нет, Устарте. Он жил во времена Трехмечного. Я пришел позже.

— Да, правда. Что-то память меня подводит.

— Ты уже довольно давно ждешь этих путников, жрица. Почему же ты заставляешь их томиться в ожидании восхода луны?

— Не все еще собрались, Вельди. Должен прийти еще один, Смешанный. Знаешь, я скучаю без Трехмечного. Он умел меня рассмешить.

— Когда я узнал его, он был уже стар и сварлив. Меня он не смешил — скорее пугал, честно говоря.

— Да, это он тоже умел. Мы с ним многое пережили вместе. Какое-то время мы думали, что сможем изменить мир. Молодости свойственна самонадеянность.

— Но ты в самом деле изменила мир, жрица. С тобой он стал много лучше. — Вельди неуклюже поцеловал ее руку в перчатке.

— Мы сделали несколько добрых дел, не больше. Но и это уже неплохо.

Устарте обвела взглядом комнату с книгами, свитками и памятками, собранными ею за триста семьдесят лет жизни. Эта комната в башне была ее любимым местом — возможно, потому, что помещалась выше всех остальных, поближе к небу и звездам.

— По крайней мере двое из этих путников знакомы тебе, — сказала она. — Помнишь сросшихся близнецов?

— Да. Славные детишки. Чудесный был день, когда они вышли в сад, уже разделенные, но держась за руки. Никогда этого не забуду.

— Трудно представить себе этих малышей с мечами в руках.

— Мне любого человека трудно представить с мечом в руке. Трудно понять подобный выбор.

— И Гарианна с ними. Ты говорил, что она еще вернется к нам, и вот она здесь.

— Ты так и не ответила мне, когда я спрашивал о ее расстройстве.

— Что ты хотел знать? Я забыла.

— Ты ничего не забыла, просто дразнишь меня. Хорошо, спрошу снова. Голоса, которые она слышит, настоящие или воображаемые?

— Для нее настоящие. Как нельзя более.

— Для нее — да, а на самом деле? Это правда духи умерших?

— Скажу тебе честно: я не знаю. Гарианна пережила повальную бойню. Лежа в своем укрытии, она слышала вопли умирающих — людей, любимых ею и любивших ее. Выйдя наружу, она почувствовала тяжкую вину за то, что осталась жива. Возможно, это помутило ее рассудок — а возможно, в ее душе открылось окно, через которое приходят к ней духи ее близких.

— Почему ты позволила ей украсть арбалет Серого Человека? Ты подверглась многим опасностям, чтобы доставить его сюда.

— Твоим вопросам сегодня просто конца нет. Я тоже задам тебе один. Почему верховная жрица до сих пор голодна, хотя служка давно уже обещал принести ей поесть?

Вельди с усмешкой отвесил ей низкий поклон.

— Уже иду, Устарте. Бегу со всех ног.

Как только он вышел, улыбка сошла с лица Устарте. Она очень устала. Чары, необходимые, чтобы скрывать храм от людских взоров, требовали от стареющей жрицы огромных усилий. Лет двести назад они давались ей легко, забирая лишь малую часть ее силы. Стоило только настроить отраженный свет так, чтобы красный камень храма сливался со скалами, из которых был высечен. При яркой луне чары слабели, и храм становился видимым, но ворота оставались запечатанными благодаря чарам, внедренным в металл. У тех, кто попытался бы открыть их силой, мечи прилипли бы к щитам и тараны бы не пришли в движение, а воинам в доспехах казалось бы, что они бредут через вязкую трясину. Устарте знала, что неприступных крепостей на земле нет, но Куанский храм был очень близок к совершенству. Никто не смог бы сюда войти без приглашения.

Чувствуя, что ногам, стало легче, Устарте вернулась к окну. Со вздохом закрыв глаза, она направила свою силу, и жизненные токи пришельцев потянулись к ней, как мошки к световому лучу. Бережно рассмотрев их все, она перешла к юноше. Его сердце остановилось. Яд от нечистого меча и частиц одежды отравил его кровь. Оставаясь спокойной и сосредоточенной, Устарте послала заряд энергии в его неживое сердце. Оно затрепетало и снова замерло. Еще один заряд — и сердце забилось, но неровно, рывками. Устарте проникла в лимфатические сосуды юноши, питая их собственной жизненной силой. Надпочечники, перетрудившиеся и истощенные, тоже бездействовали, и она оживила их. Волчий вой на миг вторгся в ее мысли, но она, не отвлекаясь, продолжала восстанавливать силы Рабалина. Теперь мальчик ожил и мог подождать до времени, когда она займется им как следует уже здесь, в храме.

Луна неспешно поднималась над горизонтом.

Устарте вышла из Рабалина и передала послание Вельди. Тот взбирался по лестнице, таща ей поднос с едой. Услышав ее, он поставил поднос на ступеньку и побежал вниз, к четырем жрецам, обедавшим во Внутреннем зале.

Быстро пройдя по коридорам храма, они впятером распахнули ворота и выбежали навстречу путникам.

Всех, кроме Друсса и Халид-хана, провели в помещение на нижнем этаже. Там стояли стулья, обитые кожей скамейки и причудливый металлический стол с фруктами и сладкими соками. Ниан тут же сел на пол и стал водить руками по гнутым ножкам стола, Гарианна прилегла на скамейку, Диагорас смотрел из окна на долину, Джаред пристроился рядом с братом.

— Друсс с Халидом так и остались снаружи, — сообщил Диагорас Скилганнону. — А Орасис, похоже, спит у ног старика.