Таблица 15. Характер высшего образования бизнес-элиты /993—2001 гг. (в процентах к численности группы)[383]

Социально-профессиональный бэкграунд. В 1993 г. в своих исследованиях я фиксировала, что 61 % новых предпринимателей, относящихся к группе бизнес-элиты, ранее работали в органах власти, причем из них были на партийной работе 13 %, на комсомольской — 37 %, работали в исполкомах Советов народных депутатов — 4,3 %, на номенклатурных должностях в министерствах и ведомствах — 37 %, в других органах власти — 8,6 % (см. таблицу 16). Из высшей номенклатуры (то есть с должностей, утверждавшихся Политбюро ЦК КПСС) пришли в бизнес 5,0 %. Надо отметить, что даже среди тех 39 % предпринимателей, которые никогда не работали в органах власти, многие были выходцами из номенклатурных семей. Так, у 36,8 % отцы являлись номенклатурными работниками, а у 18 % — матери.

Таблица 16. Номенклатурный бэкграунд бизнес-элиты 1993–2001 гг. (в процентах к численности группы)[384]

За годы существования в России бизнес-элиты ее состав и структура существенно изменились, но связь с политической элитой советских времен остается по-прежнему высокой. Так, 28,6 % нынешней бизнес-элиты принадлежали к советской номенклатуре.[385]Однако, если когорта бизнес-элиты образца 1993 г. вышла главным образом из комсомольских структур, то сейчас основным источником пополнения группы стали министерские работники. Непосредственно до вхождения в бизнес-элиту члены этой группы были: директорами предприятий (25 %), чиновниками (20 %), работниками частных коммерческих структур (27 %), работниками государственных банков (6 %), и др. (см. рисунок 17).

Рисунок 17. Кем был до вхождения в бизнес-элиту

Переход в бизнес для верхушки предпринимателей приходится на два временных отрезка. Бизнесмены «первой волны» пришли в коммерцию в 1988 г.; «вторая волна» была более плавной и растянулась на период 1991–1994 гг.

Предприниматели «первой волны» приходили в бизнес главным образом через структуры «комсомольской экономики» (ЦНТТМ, МЖК, МЦ[386]и кооперативы) — 40,5 % или вновь создаваемые коммерческие банки — 15,5 %. Половина из них сразу становилась собственниками — 49,2 %; 18,1 % выступали в роли одного из учредителей; 32.7 % начинали свою карьеру в бизнесе в качестве наемного работника.

Характер межпрофессиональной мобильности при рождении новой буржуазии был вполне предсказуем: работники государственных банков составляли костяк новых банкиров (88,2 %); работники производственной сферы создавали частные производственные структуры (42,8 %); бизнесмены от номенклатуры не фокусировались на каком-то одном виде бизнеса. Среди новых собственников большинство уже имело управленческий опыт в советской системе: среди банкиров таких было 70,9 %; среди производственников — 86,9 %; среди биржевиков — 65,7 %; среди занятых в непроизводственной сфере — 50,0 %.

В 1993–1995 гг. наиболее типичной успешной карьерой в бизнесе было создание государственным чиновником фирмы «под себя», то есть с целью своего перехода в эту структуру. Такое «пересаживание» охватывает 56,5 % случаев карьеры крупных предпринимателей. Это была одна из наиболее распространенных форм обмена власти на собственность. Вместо принятой в прежней советской системе «дипломатической ссылки» появился новый путь ухода в бизнес. Структуры, созданные таким способом, быстро наполнялись высокопоставленными отставниками. Как неоднократно рассказывали мне в своих интервью бывшие партийные руководители и ответственные работники министерств, в такие фирмы принимались на работу только старые коллеги, «свои». Такие коммерческие «отстойники» образовывались главным образом на базе старых министерств и ведомств.

Вторым по распространенности способом обмена власти на собственность было делегирование каким-либо государственным органом полномочий по ведению коммерческих дел своим уполномоченным лицам (около 15 % успешных карьер в бизнесе). На руководящие посты в таких новых компаниях, созданных при непосредственном содействии госструктур, направлялись молодые люди, не имевшие прямого отношения к советской номенклатуре или занимавшие в ней низшие должности. Эту группу бизнесменов мы называем «классом уполномоченных». Разновидностью этого же способа было отпочкование новой коммерческой структуры от уже существующей «уполномоченной», и создание целого куста аффилированных фирм.

И, наконец, третьим распространенным способом создания успешного бизнеса, была приватизация предприятие. В большинстве случаев социалистическое предприятия, превращенное в акционерное общество, не меняло или не сразу меняло менеджеров, и директор завода оставался на своем посту, став теперь уже не только управляющим, но и собственником своего предприятия. Если для 1993 г. самым характерным способом перехода в бизнес было создание собственной структуры с использованием служебного положения (56,5 % представителей бизнес-элиты), то в 2001 г. основная масса «олигархов» создавала свой собственный бизнес, используя приватизированные предприятия (39 %).

В посткризиспой России связь бизнеса с властью приобрела новые черты. Все чаше государственные чиновники после отставки становятся топ-менеджерами в крупных корпорациях. Эта тенденция впервые проявила себя в период 1992–1993 гг., когда ряд членов правительства перешли работать в коммерческие структуры: Петр Авен стал президентом Альфа-банка; Максим Бойко — генеральным директором рекламной группы Video International; Виктор Илюшин — главой холдинга «Газпром-Медиа»; Андрей Козырев — одним из топ-менеджеров американской компании ICN Pharmaceuticals; Владимир Лопухин — президентом консалтинговой фирмы «Вангвард»; Владимир Машиц — президентом Межгосбанка; Петр Мостовой — первым вице-президентом «АЛРОСЛ»; Юрий Петров — председателем Государственной инвестиционной корпорации; Альфред Кох — главой компании «Монтес Аури»; Владимир Полеванов — вице-президентом инвестиционного фонда «Золото России»; Олег Сысуев — вице-президентом Альфа-банка. Впоследствии этот процесс стал массовым.