Перед ним стояла высокая, на голову выше Кержака, которого за глаза называли карликовым сибиряком, рыжеволосая женщина в костюме из светло-коричневой замши. Зеленые глаза с насмешливым интересом наблюдали за маневрами Игоря Ивановича, и он с неудовольствием понял, что дамочка видит его насквозь.

«Вот же тварь!» – зло подумал Кержак, ответно рассматривая неведомую диву. Была она не просто красива, а вызывающе, запредельно хороша. И все было при ней, и рост, и стать, и внешность не рядовая, и что, пожалуй, важнее и того, и другого, и третьего – стиль. И еще кое-что углядел Игорь Иванович, прежде чем произнес на автомате дежурное: «И вам здрасьте, барышня, коли не шутите». Поза. То, как она стояла, как было расположено в пространстве ее тело, – положение рук и ног, наклон головы – все выдавало бойца высочайшего уровня. Но среди женщин Кержак бойцов такого класса до сих пор не встречал.

Рыжая стерва улыбнулась Кержаку и сделала пару шагов навстречу. В буквальном смысле, перетекла с одного места в пространстве улицы в другое, продемонстрировав Игорю Ивановичу такую технику, которую опытный Кержак в жизни не видывал и увидеть не предполагал. И вдруг преобразилась. Он не успел даже понять, когда и как это произошло, но вот уже стояла перед ним обыкновенная, пусть и безобразно молодая и бешено красивая русская женщина, а не какая-то экзотическая птица нездешнего полета.

– Не бойтесь, Игорь Иванович, – сказала она, и тень улыбки коснулась ее полных губ.

– Пустое, – неискренне ответил Кержак, который на самом деле был готов сейчас к любым неприятностям, в том числе и крупным. – Я свое уже давно отбоялся. Позвольте полюбопытствовать…

– Позволяю, – царственно улыбнулась женщина. – Называйте меня Катя.

Эта женщина была изменчива, как речная гладь под облаками. Она все время менялась, представая перед Кержаком то такой, то эдакой, но никак не давая ему себя понять.

– Катя, – повторил Кержак, как бы пробуя имя на вкус, и пришел к выводу, что оно липовое.

– Катя, – подтвердила женщина. – У меня к вам дело.

– Дело, – кивнул Кержак, не успевший еще решить, что бы все это могло значить, и соответственно не выбравший подходящей тактики.

– Вам привет от Федора Кузьмича, – сказала Катя, и Кержак почувствовал, как моментальной болью свело желудок.

Ему стоило огромных усилий – в его-то возрасте! – справиться с потрясением и не показать собеседнице, что она сумела-таки взять его за «мягкое».

– Это какой Федор Кузьмич? – спросил он с видимостью заинтересованности в голосе. – Чугуев? Или Кобзев?

– Нет, – снова улыбнулась Катя, вот только глазищи ее зеленые стали вдруг пристально внимательными. – Суздальцев.

– Помню, – спокойно сообщил Кержак (а боль между тем начала медленно охватывать грудь, и застучало в висках). – Был у него на похоронах в семьдесят первом. Достойный был человек.

– Да, Федя чудо, – согласилась с ним Катя. – Игорь Иванович, вы уверены, что вам не стоит принять лекарство?

– Благодарю вас, Катя, – сухо ответил Кержак. – Это лишнее. Я чувствую себя превосходно.

На самом деле он чувствовал себя отвратительно. Вот только показывать этого не хотел. Не мог. Не привык.

Кержак был одним из очень немногих людей, доподлинно знавших, что генерал Суздальцев не умер. Более того, именно он, Игорь Иванович Кержак – в ту пору молодой энергичный подполковник – и «похоронил» генерала Суздальцева. Кержак был доверенным лицом Федора Кузьмича на протяжении многих лет, до и после мнимой кончины последнего. И если вначале старик тривиально держал его за яйца (потому что провалы такого уровня, какой по молодости и глупости допустил однажды Игорь Иванович, контора рассматривала как предательство, и обычно не без оснований), то позже Кержак вполне оценил своего шефа и работал на него уже не за страх, а за совесть. Из любви к искусству, так сказать.

Но все это кончилось однажды ночью, десять лет назад. Федор Кузьмич позвонил Кержаку на мобильный телефон, о существовании которого он один и знал, и спокойным голосом сообщил, что умер окончательно и в последний раз. И все. Исчез.

Утром стало известно, что дача Федора Кузьмича сгорела дотла, а еще через неделю примерно, по смутным и плохо поддающимся проверке данным, Федор Кузьмич, если, конечно, это был все-таки он, появился на подмостках действительно в последний раз. В компании невыясненных личностей числом от трех до пяти он прилетел в Питер из Мюнхена на частном самолете, зафрахтованном на имя леди Виктории Хаттингтон – старой английской аристократки, жившей в Греции, и… Дальнейшее тонуло в тумане неопределенности. Даже Кержаку – с его-то связями и опытом – так и не удалось узнать, что же на самом деле произошло в тот давний уже вечер в гостинице «Невский Палас». Определенно там произошло боестолкновение нешуточного масштаба. Но кто, как и почему перебил в гостинице массу служилого и очень неплохо обученного народа во главе с полковником Казиным, так и осталось Игорю Ивановичу неизвестно.

В определенных кругах, впрочем, циркулировали две передаваемые почему-то шепотом версии – чеченская и мафиозная, из которых ни одна не казалась Кержаку реалистичной. Но факт. Если Федор Кузьмич там все-таки и был, то после боя в гостинице он быть где-нибудь еще перестал. Исчез. А учитывая возраст генерала, теперь, в 2010-м, привет от него звучал несколько странно.

«Из ада она проклюнулась, что ли? – с поразившим его самого ужасом подумал Игорь Иванович. – А что, если да?»

«Ну не из рая. Это точно», – обреченно констатировал он, припомнив мимолетно дела, которыми занимался при жизни Федор Кузьмич. Некоторые из дел, а именно те, о которых Кержаку было позволено знать.

– Да, Федя чудо, – сказала рыжая Катя.

– Ну и как он там? – кисло улыбнулся Кержак.

– Вашими молитвами, господин Кержак. Вашими молитвами. Помолодел, поправился. – Казалось, что женщина говорит серьезно.

– Допустим, – задумчиво протянул Кержак. – Серные ванны… то да се. Тепло опять же. Но вы, кажется, говорили о деле?

– Да, о деле, – кивнула Катя. – Мне нужна ваша помощь.

– Милая девушка, – сказал устало Кержак (силы вдруг покинули его, и он вполне почувствовал свои не очень здоровые семьдесят пять лет). – Вы знаете, сколько мне лет? Я не просто на пенсии, я ДАВНО на пенсии.

– Возможно, это даже к лучшему. – Женщина не шутила, она размышляла вслух. При этом ее глаза, казалось, проникали под его черепную коробку и читали там подробную летопись жизни Игоря Ивановича Кержака, написанную его собственным крупным и разборчивым почерком прямо на обоих полушариях головного мозга.

«Се ля ви, – подумал он с тоской. – Вот так живешь, грешишь, а потом приходит ангел смерти с зелеными глазами и передает привет от покойного начальника».

– Тогда излагайте, – сказал он, чтобы что-нибудь сказать.