Рука его сжала ей горло, глаза горели убийственным огнем. Джо отчаянно пыталась вырваться, чувствуя, как с каждой секундой дышать ей становится все труднее и труднее. Но внезапно настроение его переменилось. Он отпустил ее горло и одной рукой держал ее запястья, а другой – распахнул халат и, наклонившись, начал грубо ласкать ей грудь. По лицу его блуждала холодная усмешка.

– Ну вот, так-то лучше! Тебе нравится немного средневековой дикости. Тебе это напоминает о добрых старых временах…

– Пожалуйста, Ник, Ник. – Джо ужаснулась при виде его свирепого лица. Такого выражения не видела она никогда, за исключением одного раза… Она даже перестала сопротивляться, скованная ужасом. Ей вспомнилось лицо человека, уже пытавшегося ее задушить – другое лицо Ника, и, отчаянно рванувшись, она сумела вырваться. Откатившись в сторону, она поднялась на ноги, лихорадочно запахивая халат. – Убирайся вон! Убирайся сейчас же! – кричала она. – Убирайся отсюда вон, и чтобы твоей ноги здесь больше не было! – Глаза ее гневно сверкали. – Не смей прикасаться ко мне! Не знаю, что взбрело тебе в голову и что ты тут решил изобразить, но убирайся вон. Я не позволю, чтобы со мной так обращались. Ты слышишь? – Она пятилась к входной двери, затягивая пояс на халате. – Ты слышишь меня?

Он поднялся, ухмыляясь. И от этой наглой жестокой ухмылки гнев ее сменился ужасом.

– Ник, пожалуйста, успокойся. Что с тобой? – Она была уже у двери. Повернувшись, она попыталась трясущимися руками открыть замок и рванула дверь, но выскочить на лестницу не успела. Ник догнал ее. Захлопнув дверь и закрыв ее на задвижку, он схватил ее за руку. Она крикнула, когда он грубо развернул ее к себе лицом. Но крик ее оказался беззвучным: Ник зажал ей рот и притянул к себе. Он приволок ее в спальню и швырнул на постель, не зажигая свет.

Джо перевела дух и снова попыталась вырваться, но жестокий удар по лицу ослепил ее. Она повалилась на спину, и он тут же бросился на нее.

– А теперь, миледи… – с тихой угрозой проговорил он, развязывая пояс на ее халате. Лицо его оказалось так близко, что она видела в темноте злой огонь, горевший в его глазах. – … Еще один звук, и мне придется принять меры, чтобы вас усмирить.

Она рванулась, когда его колено стало разжимать ей ноги, но он крепко держал ее. Она поняла, что, противясь ему, распаляет его еще сильнее. И, кусая губы, смирилась, отдаваясь его грубому натиску. Он впился в ее рот, и губы ее беспомощно раскрылись. Неожиданно, несмотря на страх, она почувствовала волнение. Казалось, Ник заметил в ней этот всплеск. Он тихо рассмеялся и крепче сжал ее запястья.

– А вам, миледи, по вкусу насилие, – зашептал он. – Думаю, я смогу вас удовлетворить во много раз лучше, чем Ричард де Клэр. – Руки его скользнули по ее горлу к груди.

Наконец он уснул, распластавшись на ней. Его голова лежала у нее на груди, а руки раскинулись по одеялу. Джо попыталась пошевелиться, и тело отозвалось болью. Тихо плача и боясь его разбудить, она попробовала выбраться из-под Ника, придавившего ее к постели всем своим весом. Но ей пришлось отказаться от безуспешных попыток, и, лежа неподвижно, она стала смотреть в окно, где тяжелые шторы скрывали от нее первые проблески зари.

Ник проснулся около семи. Он долго лежал, не шевелясь, ощущая под собой податливую мягкость женского тела, затем приподнялся и сел. Схватив брюки, он подошел к окну и со стоном отдернул шторы. Он посмотрел на часы, затем перевел взгляд на постель и увидел в ярком свете утра Джо. Обнаженная, она лежала на покрывале, волосы ее разметались по подушке, а ноги были разведены в стороны. На груди и запястьях виднелись пятна крови. Застывшая кровь отмечала неровный порез на руке ниже локтя. Бедра ее также были испачканы кровью.

Ник испугался до тошноты. Джо не шевелилась. Ему даже показалось, что она не дышит. Он бросился к ней.

– Джо? Джо! Очнись, Джо!

Она медленно, с трудом, открыла глаза и, жмурясь от света, обвела взглядом комнату. И только тогда очнулась и все вспомнила. Страх промелькнул в ее глазах, и он снова почувствовал, как к горлу подступает тошнота. Она не двигалась, но облизнула губы, собираясь заговорить. Он взял брошенный на стул халат и осторожно прикрыл ее.

– Я приготовлю чай, – еле слышно проговорил он.

В ванной он посмотрел на себя в зеркало в резком электрическом свете. В лице своем он не заметил никаких изменений. Выглядел он как обычно. Лицо казалось уставшим и немного бледным, но ничего странного в нем не было. На плече осталась царапина. Больше никаких следов отчаянного сопротивления Джо не оказалось.

Он медленно отправился в кухню и приготовил чай. Когда он наливал чайник и доставал пакетики с чаем, привычные звуки немного успокоили его. Потом он вернулся в гостиную. Дверь на балкон всю ночь оставалась открытой, и в комнате было холодно. На траве в сквере еще не высохла роса. Закрыв дверь, он взял рубашку. На рукаве были заметны пятна от кофе и крови. Надев рубашку, он вернулся на кухню. На него нашло оцепенение.

С полным чайником в руках он вошел в спальню. Джо лежала в прежней позе. Он сел на край постели и протянулхй одну из чашек.

– Джо…

Она отвернулась и закрыла глаза.

– Джо, прошу. Позволь мне объяснить.

– Нечего объяснять, – не глядя, ответила она. – Пожалуйста, уходи.

– Хорошо. – Он поднялся и наклонился, собираясь коснуться ее плеча, но не стал этого делать. – Я приеду вечером, Джо и попытаюсь как-нибудь все уладить, – шепотом пообещал он.

Оставив на столе две нетронутые чашки, он направился к двери, отодвинул задвижку и вышел на лестницу. Когда он стал медленно спускаться, до него издалека донесся жалобный плач младенца.

После его ухода Джо еще долго лежала, не шевелясь, слушая плач Уилла. Сжав кулаки и уставившись сухими глазами в стену, она переживала боль от оставшихся синяков. Потом, она внезапно вскочила и бросилась в ванную. Там она открутила до отказа оба крана и вернулась поискать записную книжку. Торопливо пошарив в сумке, она вытащила ее и дрожащей рукой принялась листать страницы, стараясь не замечать пятен кофе и крови, пропитавших ковер в центре комнаты.

Джо въехала на переполненную стоянку у заправочной станции Ли Деламир на шоссе М 4 и остановила машину. Она на мгновение опустила голову на руль и перевела дух. Не прошло и четверти часа после ее разговора по телефону с Жанет Пью, а она уже забросила в машину сумки с вещами, пишущую машинку и фотоаппарат и отправилась в путь.

Наклонив зеркало, она начала разглядывать себя. Губы все еще оставались опухшими, а отеки под глазами напоминали о пролитых за ночь слезах. Она припудрила лицо, подкрасилась и почувствовала себя увереннее. Длинные рукава и высокий ворот блузки удачно скрывали синяки.

Стараясь не охнуть от боли, она выбралась из машины и закинула на плечо сумку. Еще двадцать минут пути, и она в Уэльсе.

Тим долго стоял перед домом на Черч-роуд, глядя на серую, крытую шифером крышу с украшающими ее зубцами кованной отделки. Дом отличался от соседей бежевым цветом двери и хорошо отполированным дверным молотком. На окнах висели простые сетчатые занавески, напоминавшие кисею. Наконец, он решился постучать.