Ройал обнял ее и прижал к себе, гладя по волосам.

– Я не могу понять, – заговорила она, немного успокоившись, – не могу простить Анжелику. Как она могла так поступить? Зачем? Ведь она не только расстроила нашу семейную жизнь, она уничтожила Жана Луи своими собственными руками.

– Она, вероятно, всегда испытывала эти чувства к брату, но успешно скрывала их, – попытался объяснить Ройал, как он понимал это сам. – И она использовала других мужчин как замену ему. В том числе и меня, и Рафа Бастиля. – Бранниган помолчал, затем заговорил быстро, с жаром: – Ах, Сюзанна, сможешь ли ты простить меня за то, что я сделал? Клянусь, у нас с ней уже давно ничего нет, все кончено между нами. Да, собственно говоря, ничего и не было.

– Мне нечего прощать тебе, Ройал. Как ты и сказал, она сама пришла к тебе. Кроме того, я могу представить себе, как одиноко ты себя чувствовал. Боже, но что же мне сейчас делать? Как я смогу жить с Анжеликой под одной крышей, зная, что она сотворила?..

– Ей нужна помощь, ее нужно лечить, – заговорил Бранниган, – я знаю, есть места…

– Нет, – твердо сказала Сюзанна. – Что бы она ни натворила, я не позволю поместить ее в дом для умалишенных. Эритаж – ее дом, и он всегда им был. Мы же только гости здесь, пришлые, чужаки. Ах, Ройал, я не в состоянии сейчас думать.

– Мы сделаем так, как будет лучше для нее, Сюзанна. Но нельзя забывать, что на нас лежит ответственность. Перед землей, перед сотнями людей и перед самими собой.

Он взял ее руку в свою. Она рассеянно посмотрела на их переплетенные пальцы.

– За что она так сильно меня ненавидит, Ройал? Ведь я не сделала ей ничего дурного. Я всегда была доброжелательна к ней. Не понимаю.

– Дело не в тебе, Сюзанна. Она бы ненавидела любого, кто встанет между ней и ее братом.

– Какое странное ощущение, когда знаешь, что кто-то ненавидит тебя.

– А что ты испытываешь, когда знаешь, что кто-то любит тебя?

Она печально посмотрела на него, ее глаза были полны горечи.

– Как мы можем надеяться на будущее с таким положением дел, как сейчас?

– Но я хочу надеяться на будущее, черт возьми. Более того, я требую от судьбы, чтобы оно у нас было. У тебя есть право на счастье. Анжелика уже украла у тебя одного мужа. Не позволь ей отнять у тебя и второго.

Сюзанна открыла рот, чтобы ответить, но такого шанса ей не представилось. В комнату вбежала Зенобия, запыхавшаяся от долгого бега.

– Я нигде не могу ее найти! – воскликнула она. Сюзанна и Ройал переглянулись. В глазах обоих застыла тревога.

Ночь была теплой и сухой, но сильный ветер с залива принес соленый запах моря. Огромная красная луна висела над самым горизонтом. Время от времени ее томное лицо рассекали шрамы облаков. Звезды тускло мерцали в небе, словно перемигиваясь друг с другом.

Анжелика шла босиком по траве. Окружающее пространство казалось ей незнакомым, как будто она шла здесь первый раз в жизни. Но ноги несли ее знакомой тропой, невзирая на то, что сознание ее помутилось и она не отдавала отчета в своих действиях.

Она дошла до теплиц. Двое рабов-садовников закрывали сооружение из дерева и стекла. Их рабочий день подошел к концу. Они сняли шляпы при виде Анжелики и пожелали ей доброго вечера. Но она не стала отвечать им, поспешив дальше. Рабы переглянулись, но промолчали, пожав плечами. Какое им в общем-то дело до причуд белых.

Анжелика почти срывалась на бег, дыхание ее стало прерывистым. Она оглянулась, чтобы убедиться, что никто не следует за ней, и начала спускаться по каменным ступеням. Она прошла мимо врытых в землю котлов для вываривания сахара. Обычно они заполнялись дождевой водой, но дождей давно не было, и поэтому на дне виднелась только мутная зеленоватая тина. Окружающие ступени кусты пожухли после жаркого дня. Даже птицы не пели в ветвях.

Анжелика дошла до узкой небольшой лощины, заросшей бамбуком и папоротником. Из-под ее ног поднималась пыль, а сухие острые листья неприятно касались лица. Лестница из водопадов молчала пересохшими ступенями. Дно каждого водоема опустело и высохло.

Становилось совсем темно, туч на небе прибавилось. Конечный пункт назначения стал для нее понятен так же ясно, как и ее конечная цель.

Ей очень хотелось перейти на бег, но она знала, что не стоит этого делать. Кто-нибудь мог заметить ее, обратив внимание на необычное поведение, а ей важно было оставаться инкогнито. Кровь в висках застучала сильнее, когда она увидела впереди кирпичные стены конюшни. Несмотря на свое намерение не раскрывать своего присутствия, Анжелика не сдержалась и побежала.

Она распахнула дверь обеими руками и ворвалась внутрь. Аромат сена и лошадей всегда ей нравился, но сейчас, помимо всего прочего, он придавал ей уверенности.

– Мадемуазель!

Она резко обернулась. Перед ней стоял Сет, испуганно глядя на хозяйку.

– Проваливай, – приказала она грубо. Уж кто-кто, а она-то знала, как управлять неграми. Им нужно отдавать приказы.

– Но… мадемуазель Журден…

Анжелика выхватила у него из рук лампу и закричала на мальчика:

– Ты что, оглох?! Я сказала, убирайся отсюда!

Негритенок попятился, и тьма проглотила его где-то в чреве конюшни.

Анжелика стала рыться в хозяйственной пристройке и вскоре нашла то, что искала: топорище, какие-то тряпки и канистру с ламповым маслом. Она плотно обернула гряпки по всей длине дерева, напевая негромко мелодию вальса из музыкальной коробки. Когда толщина намотанных ею тряпок стала размером с детскую голову, она закрепила все проволокой и, положив топорище на землю, стала лить на тряпки масло из канистры, пропитывая ткань. Затем, используя пламя горящей лампы, она подожгла факел и пошла за своей любимой лошадью, за Арабом. Скакун занервничал, когда она приблизилась к нему с горящим факелом, но Анжелика сумела успокоить его нежными словами и поглаживаниями. После чего она вывела коня из конюшни и вскочила ему на спину, не оседлывая. Она направляла его, держась рукой за гриву. Они поскакали к полям сахарного тростника. Анжелика держала факел высоко над головой, чтобы видеть тропу под копытами скакуна.

Добравшись до главного поля, она остановилась у самых стеблей сахарного тростника, протянула руку с факелом и подожгла кисточки тростника. Сухое волокно вспыхнуло, точно порох. Анжелика запрокинула голову и дико захохотала. От резкого звука ее голоса конь отпрянул, едва не встав на дыбы. Но она снова успокоила его, прижавшись щекой к шее коня, поглаживая его и приговаривая ласковые слова.

Когда Араб успокоился, она проскакала по грядке сахарного тростника, поджигая кисточки растений. Она обернулась и посмотрела на то, что творилось у нее за спиной. Весь ряд полыхал ярким пламенем. Анжелика добралась до одной из ирригационных мельниц. Лопасти ее вращались с приличной скоростью благодаря сильному ветру с залива. Она коснулась факелом одной из лопастей, и сухая деревянная рама с натянутой на нее парусиной вспыхнула как спичка. Остальные лопасти подхватили искры, летящие от горевшей парусины, и занялись с пугающей легкостью. Полотно сгорело за считанные секунды, и каркас лопастей остановился со скрипом, полыхая на фоне черного неба.