друг другу и, хочется верить, еще подарим. Спроси меня летом, как бы я описала этот год, я нашла бы сотни нелицеприятных эпитетов и сравнений с фильмами об апокалипсисе, но сейчас… в последний день этого года, в последние несколько часов… я с абсолютной уверенностью могу сказать, что он один из лучших, запоминающихся, потрясающих и незабываемых.

Елисей замечает мой взгляд и проводит указательным пальцем по костяшкам моей правой руки:

– Что-то не так?

– Все отлично, – радостно отвечаю я.

И даже больше. Все так по-семейному хорошо, что даже не хочется, чтобы ужин заканчивался и наступал не то чтобы новый год, а новый день, но… дальше может быть еще лучше. Зачем отказываться от перемен?

Если твой папа и мама Елисея поженятся, то вы сможете прожить еще один классный книжный штамп. Улет! – вспоминаю слова Кати и нервно вздрагиваю.

Тетя Яна кладет в тарелку отца кусочки утки, а он искренне хвалит ее кулинарные способности. Нет, нет, нет. Все это просто разыгравшееся воображение Кати, которое не знает границ. У тети Яны уже есть мужчина, а моему отцу еще рано заводить серьезные отношения. Да и вообще! Смотрю на Елисея, который недоверчиво косится на рыбные рулетики. Сводный брат? Пощадите.

– Что-то ты побледнела? Тошнит? – спрашивает Елисей. – А я говорил, что стоило просто заказать пиццу.

– Все нормально. Я просто задумалась.

– Зря ты так, Елисей, – говорит папа. – Твоя мама прекрасно готовит.

– Согласна! – подключаюсь я.

Елисей поднимает руки, сдаваясь, и тетя Яна кивает, как бы говоря – то-то же. Папа наполняет бокалы для шампанского лимонадом, который мы приготовили из тех самых крошечных лимонов, и распрямляет спину.

– Предлагаю тост! За чудесных хозяек и наш с серединки на половинку первый семейный ужин! Дети, только обещайте не жениться раньше меня, не хочу гулять на таком торжестве холостым.

– Папа! – вскрикиваю я, щеки мгновенно заливает жар смущения.

– А что такого?

– Антон, не волнуйся, – хихикает тетя Яна. – Сначала мы тебя пристроим, а потом уже и за детей возьмемся.

– Мам, ну ты-то куда? – хмуро спрашивает Елисей.

Родители довольно улыбаются друг другу, звучит мелодичный перезвон стекла.

– Если они продолжат в том же духе, то нам придется пожениться только для того, чтобы им не за что было нас троллить, – тихо говорит Елисей, наклоняясь к моему уху.

– Я думала, ты боишься ЗАГСов.

– Я и тебя поначалу побаивался.

– Правда?

– Конечно. Сумасшедших стоит остерегаться.

Хлопаю Елисея по плечу, и он смеется, прижимаясь щекой к тыльной стороне моей ладони. Вспышка негодования гаснет так же быстро, как и появилась, не могу отвести взгляд от серых глаз. Не могу поверить, что когда-то они казались мне холодными и бесчувственными.

– Надо же! Уже одиннадцать, а мы еще ни одного фото не сделали! – возмущенно вопит тетя Яна.

– А это обязательно? – спрашивает Елисей.

– Конечно! – безапелляционно заявляет она. – Что мы будем внукам показывать?

– Мама-а-а… Шутите пока только про свадьбу.

– Разрешаешь?

– Разрешаю, – вздыхает Елисей.

Папа молча дожевывает утку с таким видом, будто его разум захватила инопланетная организация, и я смущенно опускаю голову. И правда, лучше уж подколки про свадьбу.

– Как вы смотрите на то, чтобы обменяться подарками сейчас? – предлагает тетя Яна. – Хочу, чтобы вы двое примерили свои.

Елисей хмурится и поворачивается ко мне:

– Примерили?

Пожимаю плечами, потому что сама не понимаю, о чем идет речь. Тетя Яна поднимается с места и зовет всех за собой. В прихожей у стены между двух белоснежных дверей стоит пушистая искусственная елка, украшенная мелкими лампочками и изящными стеклянными игрушками. Получаем с Елисеем в руки два пухлых свертка, подарочная упаковка хрустит под пальцами.

– Ну! Идите скорее! – Тетя Яна чуть ли не подпрыгивает от нетерпения.

– Только в разные комнаты, – добавляет папа и протягивает каждому из нас по коробке, обернутой золотой фольгой.

В удивлении приподнимаю брови, и он добродушно усмехается.

– Не волнуйся, Лана, ваши подарки придумала Яна. Никаких плюшевых игрушек.

Расходимся с Елисеем по спальням и возвращаемся назад через несколько минут, с улыбкой разглядывая обновки друг друга. На Елисее бежевый спортивный костюм: свободная толстовка с вышивкой в виде кардиограммы, широкие штаны с резинками на щиколотках и белые кроссовки с полосатыми шнурками и орнаментом по бокам. На мне то же самое, только на пару размеров меньше.

– Под меня косишь? – смеется Елисей.

– Это ты под меня, – смело парирую я.

– Смотрится даже лучше, чем я думала! Сейчас я вас щелкну! – умиленно вскрикивает тетя Яна.

Она заставляет нас сесть на ковер у елки и немного попозировать. Елисей бубнит, не переставая, но все равно послушно обнимает меня, глядя в камеру.

– Улы-ы-ыбочку… Си! Сделай лицо попроще!

– Куда уж проще?

– Эй, вредина, – тихо зову его я.

Елисей поворачивается ко мне, между нашими носами всего пара сантиметров.

– Будешь и дальше ворчать, я…

Елисей легонько стукает своим лбом о мой, теплое дыхание с лимонной кислинкой касается губ.

– Хватит мне угрожать, – говорит он сквозь широкую улыбку. – Наши родители не всегда будут рядом.

– Как страшно, – отвечаю я и целую его в щеку.

– А-а-ай, какая прелесть, – тянет тетя Яна. – Еще пару снимков!

Память телефона заполняется моментами, которые, я уверена, даже через много лет будут приятно согревать душу. Меняюсь местами с тетей Яной, и она садится рядом с сыном, приподнимая подол длинного бордового платья. Елисей снова надевает маску отрешенности, но уже через пару секунд крепких родственных объятий расслабляется и снимает броню. После приходит наша с отцом очередь, и я с удивлением отмечаю, как радостно блестят его глаза.

– Они мне нравятся, – тихо говорит папа.

– Я заметила.

– Но на внуков я еще не согласен.

– Блин, пап. Закрыли тему.

– Поговори с мамой об этом, ладно?

– Ладно. Смотри в камеру! – смеюсь я и слышу короткий звук, имитирующий щелчок фотоаппарата.

В завершение делаем общий снимок, установив таймер на телефоне, и обмениваемся оставшимися подарками, сидя на мягком ковре у елки. Папа получает сертификат в магазин техники и новый чехол для очков. Тетя Яна с восторгом распаковывает статуэтку дерева бонсай, которую можно использовать для хранения украшений, и шелковый платок с восточным рисунком.

Елисей протягивает мне подарок, завернутый в виде огромной конфеты, и хитро улыбается. Даже боюсь представить, что там. Неторопливо снимаю оберточную бумагу и поджимаю губы. Обхватываю бутылку-непроливайку и от души замахиваюсь, прицелившись точно в лоб Елисея. Он закрывается компьютерным ковриком для мыши с рисунком полной луны, точно щитом, и заливается смехом:

– Ну все, все! По-моему, нам пора вернуться за стол!

Пять минут до боя курантов. Пять минут до волшебного момента, которого