Основой сценария была написанная в 1940 году пьеса Мюррея Барнетта и Джоан Элисон «Все бывают у Рика», которую прозорливая Айрин Ли, редактор кинокомпании «Уорнер Бразерс», приобрела в 1941 году за 20 000 долларов. В Голливуде пьесу упрощали, дописывали, переосмысливали и подгоняли ни много ни мало семь человек, главным образом — команда братьев-сценаристов Джулиуса и Филипа Эпстайнов (это они придумали большинство ярких реплик), Говард Кох, который продавил политическую линию сюжета, и Кейси Робинсон, который предложил превратить персонаж Лоис Мередит, разведенной американки не очень строгого поведения, в блестящую норвежку Ильзу Лунд.

Поскольку «Касабланка» была написана, сколь угодно непреднамеренно, командой авторов, среди киноманов фильм знаменит своими несообразностями и вопросами без ответа. Почему Рик не может вернуться в Америку? (По словам Джулиуса Эпстайна, братья пытались придумать объяснение, но не смогли.) Куда на самом деле направляется чешский патриот Виктор Ласло, улетая на самолете в Лиссабон? Почему у немцев действуют транзитные письма, подписанные, судя по всему, де Голлем? Почему Штрассер просто-напросто не застрелил Ласло на месте?

По-моему, некоторые ответы очевидны. Поскольку главная черта Рика Блэйна — его циничная откровенность, я решил в прямом смысле истолковать его ответ Луи Рено — «Это было сочетание всех трех», — когда капитан полиции выпытывает у него, почему Рик не может вернуться в Нью-Йорк, и предполагает кражу, любовную интригу и убийство. (Майор Штрассер ближе всего к правде оказывается, когда говорит: «Причины неясны».) Так же легко установить дальнейший маршрут Ласло: чешское сопротивление в декабре 1941-го базировалось в Лондоне. Сомнительную подпись де Голля, впрочем, лучше оставить без объяснений — упомяну только, что и в пьесе, и в сценарии фигурирует подпись не де Голля, а Вейгана.[154]В целом, однако, все действие романа «Сыграй еще раз, Сэм» — и предыстория, и продолжение — построено на тех фактах и подсказках из киносценария, которые при ближайшем рассмотрении дают единственно логичное объяснение событиям фильма.

Прежние попытки расширить или доработать сюжет «Касабланки» грешили тем, что не меняли место действия или меняли существенные характеристики героев, а иногда — и тем и другим. Уже в 1943 году «Уорнер Бразерс» планировала снять продолжение «Касабланки» под названием «Браззавиль» по сценарию Фредерика Стефани. В этом сценарии, который так и не запустили в производство, предполагалось, что Рик и Рено с самого начала работали на подполье; тем самым зачеркивались и политическое обращение Рено, и личная жертва Рика — два сюжетных элемента, которые увековечили фильм.

Говард Кох в собственном варианте продолжения в 1988 году перенес действие на поколение вперед, сочинив незаконного сына Ильзы Лунд и Рика Блэйна, который приезжает в Марокко, чтобы выяснить, что стало с его отцом. Телесериал «Касабланка» 1955–1956 гг., который шел семь месяцев, навсегда запер Рика в «Американском кафе» «на манер североафриканского мистера Все-уладим», как отметила в своей книге 1992 года «Подозрительных задерживать» Алджин Хармец. Другой телесериал 1983 года, где Рика играл Дэвид Соул, шел всего три недели.

К счастью, оригинальный сценарий дает множество подсказок не только о характерах героев, но и о том, куда движутся их судьбы в тот момент, когда мы встречаем их в Касабланке. Я чувствовал, что, не тревожа самодостаточный мир оригинального сюжета — который гораздо ближе следует историческому контексту, чем может показаться на первый взгляд, — можно написать правдоподобную и убедительную историю о судьбе Рика, Ильзы, Ласло и всех остальных, — историю, которая свежа, увлекательна и ни в одной мелочи не поступается первоисточником.

Невозможно не считаться с тем, что первоисточником служит кинокартина. Любой читатель этой книги представит одного лишь Хамфри Богарта в роли Рика, Ингрид Бергман в роли Ильзы, Пола Хенрида в роли Ласло и Дули Уилсона в роли Сэма. Поэтому я использовал кинематографическую основу, вплоть до включения в текст романа избранных диалогов из фильма — отчасти в знак почтения, отчасти из драматургической необходимости, а отчасти с тем, чтобы читатель знал: автор тоже развлекается. Едкие остроты Рика, напыщенные тирады Ласло, житейская мудрость Сэма, страсти и смятение Ильзы — все это из «Касабланки».

Соответственно, я постарался:

& Увязать героев романа с их экранными образами — иногда посредством описаний, а иногда простым умолчанием. Не было смысла, например, изображать Рика Блэйна блондином, или Виктора Ласло — коротышкой, или Сэма — белым: Богарт, Хенрид и Уилсон демонстрируют нам иное. Поскольку большинство читателей хорошо помнят «Касабланку», я старался написать для героев диалоги, которые вызывали бы в памяти сценарий фильма, и при этом стремился свести к минимуму физические описания героев.

Одна из характерных черт фильма, включенных в роман, — непрерывное курение и питие почти всех персонажей. В картине сигарета или стакан спиртного присутствуют едва ли не в каждой сцене — как и в моей книге. Можно косо смотреть на такое поведение, которое мы считаем антиобщественным и саморазрушительным (Богарт умер от последствий курения и пьянства в пятьдесят семь лет), но полвека назад общество относилось к этому иначе, и это передано в книге без искажений. Кроме того, поколение, курившее по две пачки в день и пропускавшее по три мартини за обедом, не только преодолело Депрессию — оно победило во Второй мировой войне.

& Увязать действие романа с историческими обстоятельствами. Сам фильм изобилует отсылками к современной ему истории — фактически весь сюжет опирается на тогдашние текущие события. В книге имело смысл привязать новый сюжет к месту и времени фильма: то есть события после Пёрл-Харбора составили передний план, а Нью-Йорк до 1935 года — предысторию. Если Виктор Ласло — чех, то его подлинный пункт назначения — Лондон, а не Нью-Йорк. И планирует он наверняка ликвидацию Рейнхарда Гейдриха, единственного высокопоставленного нациста, уничтоженного Союзниками во время войны, поскольку то была единственная значимая акция чешского сопротивления.

Самое спорное применение этого подхода, пожалуй, в том, что я сделал Рика еврейским гангстером и бывшим владельцем подпольной распивочной из Восточного Гарлема по имени Ицик Бэлин. Но обратимся к имеющимся фактам: сценарий сообщает нам, что в 1941 году Рику было 37 лет — значит, годы его молодости приблизительно совпадают с эпохой «сухого закона». Политически он левый (о чем свидетельствует Эфиопия и его участие в войне против Франко). Его лучший друг — чернокожий. Он ловко обращается с оружием. Он держит бар. Он исчез из Нью-Йорка вскоре после 23 октября 1935 года — даты убийства Голландца Шульца (прототип Соломона Горовица), «пивного барона Бронкса» и одного из последних великих еврейских гангстеров и клубовладельцев. В начале фильма есть момент, когда Угарте замечает: Рик, который только что выкинул немецкого буяна из своего казино, «будто бы занимался этим всю жизнь». На что Рик отвечает: «А почему ты думаешь, что это не так?»