Китти слушала его молча, не отрывая глаз от своего стакана с водой.

– Когда я попросил тебя дождаться моего возвращения, я ведь говорил абсолютно серьезно. Но, наверное, мало сказал, да и было уже слишком поздно. Я это и сам понимал, и если уж быть совсем честным, то скажу так: на твоем месте я бы поступил точно так же, как это сделала ты. Два брата, похожи друг на друга как две капли воды, но только один – выпивоха и гуляка, а второй… Что ж. – Драммонд слегка пожал плечами. – Сейчас ты знаешь, что представляет из себя Эндрю. Когда случилось неизбежное и я узнал, что ты собираешься замуж за моего брата, я понял, что пропал. Что все потерял… Но шло время, я как-то жил. Каждый из нас продолжал жить своей жизнью, верно? И вдруг я получаю телеграмму от Эндрю. Он слезно просит меня проведать тебя в Бруме. Наверное, я тебя сильно удивлю, если скажу, что провел долгие часы в раздумьях, ехать ли мне сюда. Но наконец я решил, что надо ехать. Пора окончательно похоронить прошлое и идти вперед. И вот я появился на пороге твоего дома, вымокший до нитки, уставший после долгой дороги… Однако стоило мне лишь взглянуть на тебя, и я тут же понял, что ничего не изменилось. Напротив! Я снова стал свидетелем твоей силы духа, твоего мужества и решительности. Остаться одной здесь, в таком непростом, порой откровенно враждебном окружении, да еще с маленьким ребенком на руках, на такой шаг решится далеко не каждый мужчина, не говоря уже о женщинах. Мое восхищение тобой, мое уважение к тебе, Китти, лишь возросли. Скажу просто, моя дорогая Китти, ты – самая храбрая, самая упрямая, самая умная, постоянно провоцирующая… Словом, ты самая грандиозная из всех женщин, которая, к моему несчастью, встретилась на моем пути. Скажу больше: по каким-то непонятным причинам я продолжаю любить тебя. Я обожаю каждую косточку в твоем прекрасном – будь оно неладно! – теле. Итак. – Драммонд поднял свой стакан и чокнулся с ней. – Вот тебе вся моя правда, как она есть.

Китти не верила своим ушам. Отказывалась поверить во все, что услышала. А может, просто боялась поверить. Ведь каждое произнесенное Драммондом слово мгновенно отзывалось в ее душе. Разве она сама не испытывает к нему точно такие же чувства? Но Китти понимала и другое. В ее ситуации она должна быть рассудительна и благоразумна.

– Не забывай, – начала она, немного помолчав. – Я жена твоего брата. А ты только что сам признался, что желаешь того, что принадлежит ему. Вполне возможно, и твои чувства ко мне тоже из разряда таких запретных желаний. Ты не находишь?

– Бог мой, Китти! Я изливаю перед ней душу, выкладываю, можно сказать, на тарелочке свое сердце и прошу лишь об одном: не начинать резать его на мелкие кусочки своим острым ножиком. То есть, я хотел сказать, своим острым язычком. Однако для меня не имеет значения, веришь ты мне или нет. Главное – верю ли я сам себе. Ты спросила меня, почему я до сих пор все еще торчу в Бруме, и я сказал тебе правду, все как есть. Я всецело в твоей власти, Китти. Хочешь, чтобы я уехал? Что ж, я уеду, и немедленно.

– Конечно же, ты можешь остаться и гостить столько, сколько захочешь сам. В конце концов, мой муж сам пригласил тебя к нам в гости. И пожалуйста, не обращай внимания на мое скверное настроение сегодня. Может, съела что-то не то.

Он впился в ее лицо внимательным взглядом, надеясь получить ответ и узнать правду. Но Китти тут же напустила на себя непроницаемый вид.

«Я ни за что на свете не поведу себя так, как мой отец…»

– Я устала, Драммонд. Прости меня, но я, пожалуй, пойду укладываться в постель. Спокойной ночи.

Направляясь к дверям, Китти спиной почувствовала на себе взгляд Драммонда.

– Спокойной ночи, миссис Мерсер, – бросил он ей вдогонку.

По мере того как сезон дождей набирал обороты, дороги в городе стали практически непроходимы. Многие и вовсе исчезли, ибо были размыты. Большинство магазинов на Дампьер-Террас были завалены со стороны фасадов мешками с песком, служившими своеобразной опорой зданиям и одновременно защитой от воды. Фред без устали рыскал по грязи в поисках провизии. Китти глядела в окно и видела, что ее драгоценный сад уже буквально погребен под потоками воды и слоем красной земли. На глазах невольно выступили слезы: сколько тщетных усилий, сколько любви было затрачено ею в попытке воссоздать здесь кусочек своего родного дома.

То, что они с Драммондом оказались под одной крышей практически взаперти, еще более усугубляло и без того непростую ситуацию. Ведь при всем своем желании уехать прямо сейчас, он едва ли смог бы это сделать при полном отсутствии дорог. Оставалось лишь смириться и ждать. После нескольких долгих дней, показавшихся Китти вечностью, так она измучилась и душой, и телом от снедавших ее переживаний и охвативших желаний, дождь внезапно прекратился и все они вынырнули из своих уголков и закружились, словно моль в потоках солнечного света. В считаные минуты Чарли и Кэт уже ковырялись в земле, по самые колени зарывшись в жидкую красную грязь, весело выкрикивали что-то, размахивали руками, перемазавшись этой грязью с головы до ног.

Воздух стал свежее, повеяло прохладой. Правда, атмосферу несколько портил явственный запах нечистот, витавший в воздухе, неприятное следствие затяжных дождей, продолжавшихся несколько недель.

– Сейчас нужно быть особенно внимательными, – наставляла Китти Камиру, выуживая сына из лужи грязи. – Ведь это же сезон холеры. Скреби ребятишек что есть силы, ладно?

– Конечно, миссис Китти. А как же иначе? После таких дождей только и жди всяких нехороших болезней. Плохое время…

Очень скоро по городу поползли слухи о том, что в больнице доктора Сузуки уже зарегистрировано пять случаев холеры. И буквально за несколько дней эта цифра существенно возросла.

– К счастью, пока очаг распространения холеры ограничен только районом трущоб, – успокоил Драммонд Китти, предприняв вылазку в город. Решил прогуляться пешком, чтобы хоть немного размять ноги. – Среди белого населения случаев заболевания холерой пока не зафиксировано.

Однако вскоре такие случаи, увы, появились. Снова обитатели белых кварталов разъехались кто куда, наглухо закрыв двери своих домов от посторонних. Только на сей раз забаррикадировались уже не от потенциальных наводнений, а от смертельно опасной болезни.

Первой жертвой эпидемии в доме стал Фред. Он лежал в беспамятстве на своей соломенной подстилке в конюшне. Китти была поражена, когда Камира настояла, что будет сама ухаживать за ним, и не позволила положить его в больницу.

– Он всегда был добр ко мне, – пояснила Камира свои мотивы. – А всем этим докторам я не очень доверяю, – сказала она как отрезала.

– Хорошо, – согласилась с ней Китти. Она и сама прекрасно знала, что на туземцев внимание в больнице обращают в самую последнюю очередь. Потом благодарно сжала руки Камиры: – Ты должна сразу же сказать, если тебе понадобится моя помощь.

Домой Китти вернулась с тяжелым сердцем. Из головы не выходили мрачные мысли о том, сколько времени ее Чарли проводил в обществе Фреда изо дня в день.