— Такие слова лучше приберечь для Джонатана, — тихо сказал Чанс, — и его матери. — Он исподлобья взглянул на Сэма. — Кстати, Джонатан о чем-нибудь знает?

Сэм кивнул.

— Судя по тому, что говорила Энн, да, — со вздохом ответил он. — Когда она сказала, что Джонатану все известно, я забеспокоился, хотя не предполагал, что он опустится до того, что попытается убить тебя. Твой рассказ о нападении Тэкеров стал для меня неожиданностью. Знай я о планах Джонатана, я, разумеется, нашел бы способ предупредить тебя.

— Но что нам делать? — спросила Фэнси. — Ведь у нас нет никаких доказательств, что Тэкеров нанял именно Джонатан.

— А они нам и не нужны, — ответил Сэм. — Как только все узнают, кто на самом деле Чанс, Джонатан поймет, что игра проиграна.

— Не думаю, — возразил Чанс. — Ведь Джонатан ненавидел меня еще тогда, когда не знал, кто я.

— Но как же все-таки поступить? — встревоженно спросила Летти. — Нельзя допустить, чтобы Джонатан еще раз попытался покончить с Чансом.

— Мама, — улыбнулся Чанс, радуясь, что может так называть Летти, — как бы я не покончил с Джонатаном.

Летти зарделась от удовольствия, но тревога не покидала ее.

— Джонатан очень опасен, — сказала она. — Если он заплатил Тэкерам, чтобы они убили тебя, — а мы все уверены, что это сделал именно он, — он не остановится ни перед чем, чтобы избавиться от тебя.

— Думаю, прежде всего надо сообщить всем, что Чанс — наш с Летти сын и наследник, — спокойно произнес Сэм. — Для него это будет лучшей защитой. Джонатан — неглупый человек и поймет, что, если с Чансом что-нибудь случится, все подозрения падут на него.

— Да, но как вы сообщите, кто я? — спросил Чанс. — Повесите мне на грудь табличку с надписью «Чанс, сын Сэма Уокера» и в таком виде повезете меня по колонии?

— Ты не называешь меня отцом? — обиженно произнес Сэм.

— Нет, что ты! — Чанс улыбнулся. — Наоборот, я всегда буду называть тебя так и делать это с огромным удовольствием.

— Чанс прав, — заметила Летти. — Как мы сообщим людям, что он наш сын?

— Я уже подумал об этом, — ответил Сэм. — После разговора с Энн я попросил ее изложить то, что она мне сказала, на бумаге. Затем Хью и мой секретарь заверили подлинность ее подписи. Они, правда, не знают, что написала Энн. Я отправил эту бумагу в Уильямсберг нашему адвокату. Вместе с ней он получит и мое письмо, в котором я изложил то, что услышал от Энн. Правда, — добавил он с грустным видом, — я забыл попросить его держать пока дело в тайне.

— Неужели ты сделал это, Сэм? — воскликнула Летти. — Не поговорив с Чансом?

— Да, я, наверное, поторопился, — ответил Сэм, — но мне очень хотелось, чтобы правда восторжествовала как можно скорее. Кроме того, я был уверен, что мы увидимся с Чансом до того, как придет ответ адвоката. — Он взглянул на сына: — Ты не одобряешь мой поступок?

— Наоборот! — сказал Чанс. — На твоем месте, отец, я поступил бы точно так же!

Фэнси с улыбкой посмотрела на Летти:

— Как они похожи друг на друга. Правда?

— Да, мне всегда так казалось.

Ужин прошел за веселой и непринужденной беседой. Все понимали, что впереди их ждет крупный скандал и еще немало неприятностей, но не думали об этом, радуясь каждой минуте, которую проводили вместе. После ужина женщины, изрядно утомившиеся задень, отправились спать, а Сэм повел Чанса в свою контору, чтобы обсудить с ним некоторые практические вопросы, в том числе и вопрос о наследстве. Они сразу решили, что земли, причитавшиеся Джонатану по завещанию его отца, должны быть отделены от владений Уокеров. Чанс, как сын Сэма, имел теперь все права на усадьбу и большую часть наследства.

Поговорив с Сэмом, Чанс направился в спальню. Фэнси уже ждала его в постели. Раздевшись, Чанс лег рядом и обнял ее.

— По-моему, графиня, — тихо сказал он, — ваш брак оказался куда более перспективным, чем вы ожидали.

— Став наследником такого состояния, ты, наверное, еще не раз пожалеешь, что женился на мне, — поддразнила его Фэнси. — Разве какая-то баронесса — достойная пара для хозяина Уокер-Ридж? Если бы ты тогда не поторопился, теперь можно было найти настоящую графиню.

Чанс обнял Фэнси и горячо прошептал:

— Ты — единственная графиня, которая мне нужна. Я не могу жить без тебя и, что бы ни случилось, всегда буду стремиться только к тебе. К моей дорогой женушке, у которой такой острый язычок.

Разговор с Констанцией, состоявшийся на следующее утро в конторе Сэма, получился очень неприятным. Сначала она все отрицала, обвиняя Энн и Морли в клевете, однако потом, взглянув в суровые и непроницаемые лица Сэма и Чанса, она поняла, что отпираться дальше не имеет смысла. Бумага, написанная Энн, уже направилась в Уильямсберг, и помешать ей попасть в руки адвоката Констанция была не в состоянии. Оставалось признать свое поражение и уйти.

Но Констанция не хотела сдаваться.

— И что вы теперь сделаете со мной? — Она поджала губы. — Запрете в комнате? Будете смотреть на меня как на пустое место? Вы ведь все равно не сможете ни в чем меня обвинить. Никакого убийства не было — ваш сын стоит рядом с вами. Я только лишила вас возможности понянчить его в детстве.

— Мне кажется, — спокойно ответил Сэм, стараясь не показать, какое отвращение он испытывает к Констанции, — вам следует как можно быстрее уехать в Англию. Думаю, там вы без труда найдете, где поселиться. Я, со своей стороны, позабочусь о том, чтобы вы получили все, что вам причитается по завещанию моего отца.

— Вы хотите выгнать меня? — Констанция побледнела. — Выслать из Уокер-Ридж?

— А вы хотите остаться? — тихо спросил Сэм. — Тогда приготовьтесь к крупному скандалу. Ваши друзья и подруги ужаснутся, узнав о том, что вы сделали.

Закрыв глаза, Констанция представила себе, какой страшный удар нанесет этот скандал по ее репутации. Нет, подумала она, допустить этого нельзя ни в коем случае. То, что предлагает Сэм, — единственный выход из положения, надо соглашаться.

— Что ж, хорошо, — бесстрастно сказала она. — Я немедленно уеду в Англию. — Она взглянула на Сэма. — А Джонатан?

— Не беспокойтесь, — ответил Сэм. — Он получит все, что ему положено по завещанию. Все остальное, — Сэм улыбнулся, — достанется моему сыну Чансу.

Охваченная бессильной яростью, Констанция буравила взглядом Чанса, спокойно стоявшего рядом с Сэмом.

— Сэм, — произнесла она, — неужели вы всерьез полагаете, что этот грубиян и выскочка может претендовать на место, которое занимает мой сын?

— Не забывайте, Констанция, этот грубиян и выскочка, как вы выразились, — мой сын и законный наследник всего состояния.

Лицо Констанции исказилось от злобы, и она, резко повернувшись, пошла к двери.

— Да, — тихо присвистнул Чанс, когда дверь за Констанцией закрылась. — По-моему, эта дама не испытывает к нам особой симпатии.