Император замолчал, обвел советников взглядом.

— Я Константинополя не сдам, — изрек он в итоге. — Я останусь и буду сражаться. И погибну, если на то есть воля Господня. Если мы выдержим последний натиск, победа будет за нами. Но я не понуждаю вас сражаться рядом со мной. Если кто-то захочет сегодня ночью уйти морем, я пойму и не стану препятствовать. Я благодарен за жертвы, которые вы уже принесли.

— Я останусь с вами до самой смерти, — сказал Далмат.

— И я, — подхватил Лонго.

Один за другим, советники подтвердили решимость остаться.

— Спасибо вам. Завтра я вышлю гонца к султану и сообщу: я отвергаю его предложение. Гонец этот, вероятно, будет убит. Я никого не хочу посылать на верную смерть. Поищите добровольцев среди ваших людей.

— Я поеду, — произнес Нотар.

Этого Лонго не ожидал. Он возразил:

— Мегадука, вы нужны здесь, на стенах. Греки видят своим командиром только вас, Нотар.

— Если я умру, они будут сражаться в отмщение за мою смерть. Но я не собираюсь умирать. Я слышал, что султан — человек чести. Не верю, что он решится предать смерти мегадуку Константинополя. А если и осмелится, я не сдамся без боя.

— Благодарю за храбрость и самоотверженность, — заметил император, — но ехать тебе запрещаю. Ты слишком ценен для нас, мы не можем столь опрометчиво жертвовать твоей жизнью.

— Ваше величество, этого вы мне не можете запретить. Право и долг мегадуки — быть голосом Константинополя. Я не отдам его никому.

— Твой долг — не умирать столь бесполезно и бессмысленно, — возразил император.

Лука посмотрел Константину в глаза.

— Господин, вы сами подтверждаете мою правоту. Если я не готов умереть, как того требует мой долг, то как я посмею желать того же от моих людей? Как я могу отправлять их на смерть?

— Возможно, Нотар прав, — вмешался Сфрандзи. — Султан убивает незнатных послов, но едва ли решится казнить мегадуку. Быть может, Нотар убедит султана выпустить из города женщин и детей?

— Хорошо, — согласился Константин. — Нотар, ты доставишь мое послание султану. Но я ожидаю твоего возвращения живым и здоровым. Не делай глупостей.

— Ваше величество, я не сделаю ничего глупого. Я даю клятву.

* * *

Следующим утром Нотар стоял в тени Золотых ворот, одетый в лучшие посеребренные доспехи. Но они были только для видимости, сражаться он не намеревался. Ночь накануне Нотар провел в Агии Софии, молясь, и теперь ощущал себя спокойным и уверенным. Он сделает все, что должен, у него получится.

Проводить его пришли император и Лонго. Константин обнял мегадуку.

— Укрепи тебя Господь! Мы будем ждать на стенах. Возвращайся.

— Ваше величество, я исполню мой долг, — ответил Нотар.

Лонго протянул руку. Поколебавшись мгновение, Нотар ее пожал.

— Для меня было честью сражаться рядом с вами, — сказал Лонго. — Возвращайтесь, Нотар. Вы нужны городу, нужны всем нам.

— Если я не вернусь, храните мой город как подобает.

— Обещаю, — ответил Лонго и добавил вполголоса: — А София…

— Вы хороший человек, — перебил его Нотар. — Я не виню вас за любовь к ней. Прошу одного — защитите ее.

Невдалеке ударил колокол, оповещая о смене стражи на стенах.

— Пора, — молвил император. — Лука, да пребудет с тобою Господь.

* * *

Золотые ворота распахнулись. Нотар кивнул, уселся в седло и выехал за стены на равнину. Перед ним высились турецкие укрепления: частокол заостренных бревен, вбитых в насыпь четырехфутовой высоты. Нотар направился к проему в земляной стене. Близ нее он обнаружил поджидавший его отряд янычар в черных доспехах. Возглавлял их воин огромного роста.

— Сойди с коня и ступай с нами, — приказал огромный янычар на ломаном греческом.

Нотар спешился, янычары окружили его, выстроившись прямоугольником, и мегадука оказался в середке. Так они и пошли к центру лагеря. За плечами и спинами янычар Нотар видел немногое, но то, что замечал, выдавало лихорадочную активность. Люди сколачивали штурмовые лестницы, точили оружие. Султан готовился воевать.

Янычары остановились и расступились, открыв большой красный шатер с реявшим над ним штандартом султана. Нотар направился к входу, но из шатра навстречу вышел высокий худой человек в роскошном халате и приказал остановиться.

— Приветствую вас! — обратился он к Нотару на превосходном греческом. — Я — Халиль, великий визирь султана. Как ваше имя и с чем вы пожаловали?

— Я — Лука Нотар, мегадука Константинополя. Я прибыл по поручению императора Константина с посланием для султана.

— К султану вам придется войти без оружия.

Нотар снял перевязь с мечом, протянул вождю янычар. Гигант принялся было обыскивать Нотара, но Халиль велел остановиться.

— Улу, я сам его обыщу.

Обыскал наспех, похлопал по доспехам, ощупал с боков. Затем приказал:

— Следуйте за мной.

Нотар прошел за визирем в шатер. Внутри пол и стены были украшены коврами, фонари и жаровни согревали и освещали просторный зал. В дальнем его конце возлежал на подушках султан, окруженный военачальниками в темно-серых доспехах и советниками в ало-золотых халатах. Вдоль стен выстроились стражи-янычары. Халиль указал мегадуке остановиться в двадцати футах от султана, затем громким голосом возгласил что-то по-турецки — Нотар различил в тираде лишь свое имя.

Договорив, Халиль снова обратился к Нотару и объявил по-гречески:

— В нашем обычае послам становиться на колени перед султаном.

— Я — мегадука Римской империи, — нахмурился Нотар. — Я не встану на колени ни перед кем, кроме императора.

Вокруг раздались недовольные возгласы. Улу наклонился и прорычал мегадуке в ухо:

— На колени, пес!

Нотар же стоял неподвижно. Улу потянулся за мечом, но султан махнул рукой.

— Улу, пусть стоит, — сказал он по-гречески. — Если мегадука преклоняет колени лишь перед господином, тем лучше. Уже скоро он преклонит колени предо мною. Скажи, о гордый мегадука, что желает сообщить мне император?

— Что он не сдастся. И никогда не будет служить тебе. Но он просит разрешения женщинам и детям покинуть город.

Мехмед рассмеялся.

— Он отказался от моего предложения и еще смеет о чем-то просить?

Затем веселье на лице Мехмеда сменилось суровостью, даже жестокостью.

— Нет, женщины и дети этот город не покинут. У людей Константинополя уже была возможность уйти. Когда город падет, моим воинам будет дано право на двухдневный грабеж. Это наш закон, и не мне его изменять. Передай это своему императору. Все, можешь идти.