Харри поднялся на ноги, смахнув чашки со стола. Левая нога онемела. Ощупав бедро, он почувствовал, что штанина намокла от крови. Он не хотел смотреть на рану. Вытянул руку вперед.

— Дай пистолет, Лиз.

Его взгляд уперся в открытую дверь. Кровь. На линолеуме виднелась кровь. Бежать. Вперед, Холе. Скорее, по этому следу. Он взглянул на Лиз. Под ее пальцами на синей рубашке расплывалась красная роза. Черт, черт!

Застонав, она протянула ему свой «смит-вес-сон-650».

— Апорт, Харри.

Он помедлил.

— Это приказ, черт возьми!

Он подволакивал ногу, отчаянно надеясь, что она под ним не переломится. Все мелькало перед глазами, и он знал: это мозг отказывается регистрировать боль. Он миновал девушку за стойкой: она выглядела, как на картине Мунка «Крик»: неподвижная, с беззвучно открытым ртом.

— Вызовите «скорую»! — крикнул ей Харри, и она встрепенулась. — Врача, скорее!

Он выбрался на улицу. Ветер прекратился, стояла жара, удушающая жара. Дорогу перегородила машина, на асфальте виднелся тормозной след, дверь была распахнута, внутри отчаянно жестикулировал водитель. И указывал наверх. Харри побежал не оглядываясь. Он знал, что, если заметят, что он бежит, могут остановить. Завизжала резина. Он посмотрел туда, куда указывал водитель. Караван серых слоновьих силуэтов вздымался над ним к звездному небу. Мозг перескакивал с мысли на мысль, словно испорченное радио в машине, и одинокий трубный глас заполнил собой ночь. До краев. Харри ощутил, как порывом ветра от гудящего трейлера с него чуть не сорвало рубашку. Он едва не угодил под его колеса.

И вот он снова здесь, глаза его перебегают с одной бетонной сваи на другую. Дорога в Страну Оз. BERTS. Почему бы нет? Это даже логично.

Железная лесенка прямо над ним вела к отверстию в бетоне на высоте пятнадцати-двадцати метров. Сквозь дыру виднелся лунный серп. Харри зажал рукоять пистолета в зубах, отметил, что ремень болтается, заставил себя не думать, что сделала с его ногой пуля, порвавшая ремень, и начал подтягиваться по лестнице на руках. Железо впивалось в ободранные проводом пальцы.

Я ничего не чувствую, подумал Харри, и чертыхнулся, увидев, как кровь одела руку будто в красную перчатку для мытья посуды и ладонь заскользила по металлу. Правая нога коснулась ступеньки, но он оттолкнулся. Нога снова опустилась, и он вновь оттолкнулся. Так-то лучше. Только не потерять сознание. Он взглянул вниз. До земли десять метров? Нельзя потерять сознание. Двигаться дальше. Стемнело. Сперва он подумал, что это у него почернело в глазах, и остановился, а когда посмотрел вниз, то увидел машины и услышал пронзительный вой полицейских сирен. Он поднял глаза наверх. Дыра стала совсем черной, луны уже не видно. Может, она скрылась за тучей? С пистолета сорвалась капля. Снова манговый дождь? Харри попробовал подняться еще на ступеньку, почувствовал, как колотится сердце, потом на миг замирает и снова колотится, — здорово, что оно еще бьется.

Бессмысленно, подумал он и взглянул вниз. Скоро первая полицейская машина будет уже там. А Йенс скрылся потайным путем, давясь от смеха, он уже пробежал два квартала, и вот — затерялся в уличной толпе. Волшебник Страны Оз.

Капля скатилась по рукоятке пистолета прямо Харри в рот.

В голове крутились одновременно три мысли. Во-первых, если Йенс видел, что Харри выбрался из «Миллис Караоке» живым, то не станет убегать, у него нет иного пути: дело надо довести до конца. Во-вторых, дождевые капли отдают чем-то сладковатым и металлическим. В-третьих, они не из тучи, а из отверстия наверху. Там кто-то истекает кровью.

Потом события вновь сильно ускорились.

Харри показалось, что из-за поврежденных нервных окончаний в левой руке он не может оторвать ее от ступеньки, и тогда он вынул пистолет изо рта правой, увидел, как брызнули искры от верхней ступеньки, услышал, как что-то со свистом отскочило, почувствовал, как что-то задело штанину, и направил пистолет прямо в черную дыру наверху: он палил не переставая, пока не разрядил обойму. Но продолжал жать на спуск. Щелк-щелк. Непрофессионал хренов.

Теперь он снова видел лунный серп и, отшвырнув пистолет, начал опять карабкаться вверх по лестнице. И вот он наверху. Шоссе, ящики с инструментами и оборудованием купались в желтом свете нелепого гигантского шара, который был прикреплен прямо над ними. На куче формовочного песка восседал Йенс, сложив руки на животе, и раскачивался взад-вперед от громового хохота.

— Черт побери, Харри, ну и дела. Смотри-ка.

Он отнял руки от живота. Что-то, пузырясь, вытекало из него, тяжелое и лоснящееся.

— Черная кровь. Значит, ты задел мне печень, Харри. Боюсь, мой врач запретит мне спиртное. Нехорошо.

Вой полицейских сирен нарастал. Харри старался контролировать дыхание.

— Я не хотел, Йенс. Я слышал, что в таиландских тюрьмах подают скверный коньяк.

Он продолжал приближаться к Йенсу, который наставил на него дуло пистолета.

— Ну же, не будь таким высокомерным, Харри, это плохо кончится. Все можно купить за деньги.

— В твоем пистолете кончились патроны, — сказал Харри, продолжая подниматься.

Йенс поперхнулся от смеха.

— Славно придумал, Харри, но, боюсь, это у тебя закончились патроны. Я ведь умею считать.

— Неужели?

— Ха-ха, я думал, ты понял. Цифры. В этом моя жизнь.

И он показал на пальцах свободной руки.

— Два для тебя и бабы в притоне караоке, три на лестнице. Осталась одна пуля для тебя, Харри. Надо же кое-что приберечь и на черный день.

Харри оставалось преодолеть две ступеньки.

— Ты насмотрелся плохих боевиков, Йенс.

— В них важно последнее слово.

Сделав сочувственную мину, Йенс выстрелил. Раздался оглушительный щелчок. Лицо Йенса исказилось.

— Это только в плохих боевиках в каждом пистолете по шесть патронов, Йенс. Но у тебя-то «Ругер SP-101». А в нем их пять.

— Пять? — Йенс уставился на пистолет. — Как пять? Откуда ты знаешь?

— В этом моя жизнь.

Харри увидел на шоссе под собой синие мигалки.

— Лучше отдай мне пистолет, Йенс. Полицейские обычно стреляют в того, у кого видят в руках оружие.

На лице Йенса отразилось замешательство, когда он протянул пистолет Харри, и тот засунул его себе за пояс. Ремня в брюках не было, и потому пистолет скатился вниз по штанине, а может, он сам просто устал или на какой-то миг расслабился, увидев в глазах Йенса то, что счел капитуляцией. И пошатнулся от удара, застигнутый врасплох мгновенной реакцией Йенса, левая нога подкосилась, и он упал, ударившись затылком о бетон.

На мгновение он отключился. Радиоприемник тщетно ловил волну. Первое, что он увидел, открыв глаза, было поблескивание золотого зуба. Харри зажмурился. Это был не золотой зуб, это лунный свет упал на лезвие саамского ножа. И сталь жадно устремилась на него.