В когнитивной сфере такие же противоречия: то выдвигаются аргументы в пользу обретения психологической независимости, то обосновывается невозможность сделать это. В ряду причин чаще всего звучат представления о партнере как незаменимом, навеки родном; о себе как существе, немыслимом без него и в то же время не способном сформировать новые отношения из-за отсутствия собственных возможностей и утраты доверия к другим потенциальным партнерам.

Стремясь освободиться от чувства зависимости, пациент сознательно культивирует в себе враждебные чувства по отношению к объекту. Однако при этом оживляется весь комплекс аффективно окрашенных переживаний, связанных с партнером, в том числе и сексуальное влечение. Стремление пациента снизить ценность объекта зависимости актуализацией его негативных качеств приводит к снижению самооценки из-за сохраняющейся идентификации с объектом. Кроме того, в условиях доминирования ценности объекта над остальными жизненными ценностями подобная девальвация обесценивает жизнь пациента в целом, что усиливает суицидный риск, связанный еще и с трансформацией гетероагрессивных тенденций в аутоагрессивные.

Самоубийство расценивается как единственный оставшийся способ восстановить свою значимость в сознании значимого другого и через него – в собственном сознании, вызвав у партнера чувства вины и раскаяния. С другой стороны, кризисный пациент реалистически оценивает тот факт, что его суицидные угрозы не достигают цели. Партнер негативно реагирует на них, возлагая всю ответственность за суицидное поведение на пациента и, более того, иногда даже провоцируя его на самоубийство.

В острой стадии кризиса человек все больше сосредоточивается на поведении партнера. Попытки контролировать партнера постоянно оканчиваются неудачей. Возникает ощущение краха с агрессивным поведением по отношению к партнеру, беспричинными обидами, желанием отомстить, которое сменяется угрызениями совести за ссоры. Человек оправдывает партнера в разговорах с другими, а свои проблемы упорно скрывает. Он начинает избегать друзей и близких, утрачивает прежние интересы. У него возникают неприятности в практической сфере жизни. Появляются явные признаки нервного расстройства и физического истощения.

В хронической стадии человек уходит в работу, становится одержим поверхностными интересами. У него отмечаются нарушения мышления, упадок духа, неприязнь к «нормальным» людям, безотчетные страхи, неспособность приступить к делу, полная фиксация на партнере. Нарастают гнев и возмущение по поводу несдержанных обещаний и невыполненных решений. Усиливается жестокость по отношению к партнеру. Возникает чувство, что все способы овладеть ситуацией исчерпаны. На пике отчаяния возможны угрозы или попытки самоубийства.

К любовной зависимости особенно склонны демонстративные личности с экзальтированным, театральным стилем поведения. Приученный с детства к условной любви, человек выбирает безответственного партнера, которого пытается «любить», как его научили. Любимый человек воспринимается как нужный больше всего на свете и одновременно недоступный. Постепенно эмоциональная зависимость от партнера усиливается, нарастает опасение вызвать у него недовольство, чувство собственной вины.

Влюбленный с наивностью младенца верит, что одной безграничной силы его страстного желания достаточно для того, чтобы получить желаемое от партнера, и тем самым ставит себя в рабскую зависимость от него. Симбиотические отношения с матерью, сложившиеся в детстве, затрудняют формирование реальных отношений. Объект осознается как чуждый лишь при отказе или утрате. Когда это происходит, у симбиотика наступает кризис.

Демонстративный тип реакции. Характерна манипулятивная позиция пациента в конфликте, когда он легко переходит от самообвинений к упрекам, от истерик к мольбам и обещаниям, от унизительных сцен ревности к сексуальной близости, от угроз в адрес партнера к суицидному шантажу. Пациент обманывает себя с помощью любовного опьянения, идеализирует партнера, испытывает ощущение экстатического слияния с ним. Это переживается как верх блаженства, истинное счастье. Однако попытки ослабить душевную боль с помощью сексуальных эксцессов лишь сыплют соль на незаживающую рану. Затем цикл повторяется с тем же исходом.

Суицидное поведение призвано доказать партнеру силу чувств, готовность рисковать своей жизнью ради восстановления отношений, а также вызвать у партнера чувство вины и таким образом добиться улучшения его отношения. В качестве антисуицидных факторов служат нежелание причинять себе серьезный ущерб, эстетический критерий – представление о непривлекательности трупа, вера в неиспользованные жизненные возможности – главным образом, по привлечению внимания партнера.

Пациент обычно высказывает многочисленные обиды на партнера, доказывает, что лишь суицидная попытка могла положительно повлиять на его отношение, но поскольку оно и после этого не улучшилось или даже ухудшилось, теперь вся надежда – на вмешательство специалиста. Он ожидает, что психотерапевт силой своего авторитета, своим профессиональным искусством заставит партнера пойти навстречу желаниям пациента. Или научит лучше манипулировать партнером.

Оппозиционный тип реакции наблюдается чаще у нарциссических личностей.

Для пациентов характерна эгоцентрическая позиция личности в конфликте, выраженная агрессивность в сочетании с высокой степенью социализации, прямолинейность, напряженность и тугоподвижность аффекта, низкая способность к его вытеснению. Характерны также высокая напряженность потребностей, невыносливость к отказам, тенденция к импульсивности в состоянии психологической напряженности.

В ситуации любовного конфликта у пациентов наблюдается агрессивно-оборонительное поведение, направленное либо на партнера, либо на соперника. В основе подобного поведения, по-видимому, лежит резервное включение примитивных аффективных механизмов, обеспечивающих сохранность пары путем «укрощения» любовного партнера или изгнания конкурента. Пациенты занимают активную позицию в конфликте, требуют от партнера больше внимания к себе, обвиняют его в недостатке тепла, эгоизме, распутстве, угрожают различными санкциями. Они всячески контролируют поведение партнера: читают его личные записи и переписку, подслушивают разговоры, в том числе по телефону, выслеживают, пытаются оказать влияние через других лиц, в том числе официальных (во время пребывания в стационаре – через врача).

В настроении преобладают переживания гнева, обиды: на партнера, соперника, которого реально или предполагаемо предпочитает партнер, на других лиц из ближайшего окружения, попадающих «под горячую руку». Раздражение может проявляться и в форме недовольства лечением, отношением медперсонала, соседей по палате.

В ряде случаев можно наблюдать генерализацию оппозиционной установки: «Мир несправедлив, уничтожить его невозможно, но и жить в нем нельзя, остается уничтожить жизнь в себе». На высоте аффекта возникают гетероагрессивные проявления. Пациенты признаются, что желают обидчику смерти, временами готовы «задушить его своими руками», видят в своих фантазиях сцены мучительной смерти объекта фиксации. Часто пациенты реализуют свои гетероагрессивные тенденции: пытаются избить партнера, рвут его одежду, фотографии, уничтожают его личные вещи. В ряде случаев гетероагрессия проявляется не столь определенно, и тогда в сновидениях фигурируют драки, погони, различные акты разрушения.