– Было такое, – кивнула она.

– Помню её. Я и сам ещё мальцом был, но её помню. Красивая была женщина, – задумчиво протянул старик, откидываясь на спинку кресла.

* * *

Мужчины тихо обсуждали дела семьи, И Дарья, пытаясь проявить такт, незаметно выскользнула в коридор. Пройдясь вдоль портретов, она ещё раз подивилась реалистичности их выполнения. Дверь в кабинет оставалась открытой, так что обрывки разговора она продолжала слышать, но называемые имена оставляли её равнодушной. Этих людей она попросту не знала.

Дойдя до окна в конце коридора, она мимолётно погладила ладошкой роскошную рысью шкуру и не спеша отправилась обратно. Тихо войдя в кабинет, она незаметно осмотрелась и вдруг заметила ещё один портрет. Гибко обогнув сидевших у стола мужчин, Дарья подошла поближе и, всмотревшись в подпись в углу холста, растерянно ахнула:

– Этого не может быть! Это же работа самого Илкена Хантова! – выдохнула она, вставая на цыпочки, чтобы как следует рассмотреть подпись.

– Почему же не может? – удивился Григорий.

– А человека на портрете не узнаёшь? – с едва заметной иронией спросил граф.

– М-м, это же изобретатель Халзанов. Который пулемёт Халзанова и БТР «Халзан», – всмотревшись, вспомнила Дарья.

– А также автомат и снайперская винтовка, – кивнул старик. – Всё верно. Немногие знают, но отец и Илкен были большими друзьями. Даже погибли в один день. Когда китайцы нашу границу атаковали. Им обоим тогда за семьдесят было. Этот портрет был написан после того, как отец получил из рук императора наследуемое дворянство за разработку пулемета.

– Отец?! – Только теперь до Дарьи дошло, что граф говорит о человеке с портрета. – Простите, ваше сиятельство, но что-то я запуталась. Как это может быть? Он же получил дворянство гораздо позже вашего рождения, вы сами только что сказали.

– Ты не ослышалась, девочка, – грустно улыбнувшись, вздохнул граф. – Это по матери я Шувалов-Шуйский. А по отцу – Халзанов.

– Однако, – растерянно качнула Дарья головой.

– Да ты присядь, дочка, – понимающе улыбнулся Михаил Михайлович. – Это случилось ещё до начала Русско-японской войны. Матушка моя, прабабка его непутёвая, – тут он кивнул на внука, – земля ей пухом и царство небесное, была замужем за графом Шуваловым-Шуйским. Особыми свершениями на почве служения стране этот человек не отличился, но повеса и мот был известнейший. В один из таких загулов он и оказался втянутым в заговор против правящей династии.

Но заговор раскрыли, и, как обычно в таких случаях бывает, покатились головы. Матушку спасло только то, что на момент раскрытия, да и вообще почти всё предыдущее время она находилась за границей. Узнав, что её муж в тюрьме, она тут же принеслась обратно, но сумела только сохранить всё то, что ещё не было пущено по ветру. Потом, уже овдовев, она снова уехала. Бывала в Австралии, Африке, обеих Америках. В общем, почти весь мир облазила.

Однажды, вернувшись на Родину, она затеяла пари, по которому обязалась на трёх автомобилях одной известной марки проехать через всю Россию от европейских границ до Тихого океана. И надо же было такому случиться, чтобы машины сломались именно в этих местах. Но самое главное не в этом. На тот момент никто не знал, что ей уже несколько раз угрожали, требуя отдать какие-то бумаги, о которых она и понятия не имела. Не буду описывать все её приключения, но из-за тех бумаг её и убили.

– То есть, приехав сюда, она познакомилась с Михаилом Халзановым, и в итоге на свет появились вы? – растерянно уточнила Дарья.

– Так и есть, – иронично усмехнулся граф. – Будучи дальней родственницей императора, она выдавила из него разрешение назвать сына графом Шуваловым-Шуйским. Единственным наследником всего состояния этой семьи. А после её убийства наш дворецкий, Егор Кузьмич, тайно вывез меня сюда. К отцу. В тайну он был посвящён.

Мать успела привести все дела в порядок, так что к тому времени, когда я мог воспользоваться наследством, состояние моё было весьма изрядным. Но из-за сословных условностей прямо назвать своего родного отца отцом я не мог. Тем не менее я всегда считал его родным, а его детей от мамы Насти родными братьями и сёстрами. Так что там, в коридоре, висят портреты Халзановых-Шуваловых-Шуйских. Именно так, и никак иначе.

– Бабка рассказывала, что в те времена этими условностями всё было буквально пронизано, – задумчиво кивнула Дарья. – А самое смешное, что она несколько раз упоминала в своих рассказах этого человека, – тут она кивнул на портрет. – Говорила, что, если бы не те самые условности, она плюнула бы на всё и… – Дарья мило покраснела, оборвав себя на полуслове. – Влюблена в него была, словно кошка, по её же словам, – закончила она.

– Неудивительно, – хмыкнул граф. – Гришка вон меня медведем называет, а отец ещё сильнее был. Мог с одним ножом против матёрого мишки встать. Огромной силы был человек.

– А вы знаете, что все эти портреты на аукционе будут стоить огромных денег? – сменила Дарья тему.

– Знаю. Да только для меня это не просто портреты. И проданы они никогда не будут. Я тебе, девочка, больше того покажу, – озорно усмехнувшись, добавил старик. – Вон тот шкаф открой, – указал он на нужный предмет мебели.

Легко поднявшись, Дарья послушно распахнула створки и отступила в сторону.

– А ты не отходи. Ты внимательно посмотри на то, что там лежит, – посоветовал граф, продолжая улыбаться.

Удивлённо посмотрев на него, девушка раскрыла дверцы ещё шире и всмотрелась в предметы, стоявшие на полках аккуратными рядами. Потом, тихо ахнув, осторожно взяла в руки один из них и, поднеся к окну, прошептала, рассматривая:

– Этого не может быть! Их же считают все утерянными!

В руках у неё была фигурка оленя из мамонтовой кости. Рассматривая её, Дарья словно видела живого оленя. Даже мускулы под шкурой было заметно.

– Ну, кто-то, может, и утерял. А мы вот храним. Правнуки очень любят ими играть, – тепло улыбнулся граф.

– Ты их опять всех в стойбище отправил? – негромко спросил Григорий. – Очередной курс молодого бойца. Километраж по тайге накручивают?

– Мы все через это прошли и хуже не стали. Не нами заведено, не нам и отменять, – сурово отрезал Михаил Михайлович.

– Можете считать меня меркантильной, но содержимое этого шкафа может сделать любого из вас миллионером, – очнувшись, высказалась Дарья.

– Уймись, девочка. Мы и так миллионеры, – рассмеялся граф. – И всё благодаря ему, – он кивнул на портрет. – Когда в стране начались всяческие революционные выступления, он просто вывез всю семью сюда и принялся строить вот этот дом. Можешь мне не верить, но ему всё племя хантов помогало. А убедившись, что семье ничего не угрожает, он отправился обратно в станицу и с пятью пластунами ушёл за кордон.

Два месяца диверсионных рейдов, и очень скоро любая активность иностранных агентов влияния закончилась. От слова совсем. Данные, предоставленные им контрразведке, позволили охранке быстро выявить всех смутьянов и подавить выступления. И это не мои фантазии. Этот факт был признан самим императором. Кстати, именно тогда отец и смог представить свой пулемёт на суд его величества.