Было.

Тогда снова возвращаемся к повествованию. На следующее утро наш герой, все хорошенько обдумав над бутылкой кальвадоса долгой одинокой ночью, пришел к выводу, что ему просто необходимо не столь суровое, более дружественное будущее. И вот он смиренно выносит на суд глав Белого отца скромное предложение. Почему бы вам не послать меня одного в Тимбукту миссионером, и там я буду обращать язычников. Факт?

Да.

Хорошо, что факт. Хотя то, что на тысячу миль вокруг Тимбукту нет ни одного французского солдата и потому обращение язычников совершенно немыслимо, — такой же факт. Но начальство решает все же удовлетворить его просьбу, потому что крестьянина-священника из Нормандии им потерять не жалко, и еще потому, что такое миссионерское рвение далеко на юге должно немало порадовать кардинала в Париже, тем более что кардинал к тому времени понял, что украденные мозаики не так ценны, как казались. Правда?

Да.

Хорошо. И вот карликовый священник-крестьянин уезжает и после всех приключений, о которых можно рассказывать часами, наконец достигает Тимбукту. Там он выходит на пыльный внутренний двор и начинает мягко проповедовать любовь, которая озаряет все. Возлюби ближнего своего, это да. Но не останавливайся на этом. Возлюби дальнего и неближнего, возлюби всякого, кого встретишь. Так?

Да.

Трудись честно, но до этого и после этого, а также в перерывах люби всякого, кого сможешь найти поблизости?

Да.

Джо вскочил на ноги. Он отодвинул стул и забрался на него. Снег на улице повалил гуще. Араб, который спал за передним столиком, рыгнул, почесал в паху и рыгнул снова, недоверчиво глядя на Джо, который стоял на стуле, раскинув руки, в потрепанном мундире времен Крымской войны.

И особенно важно, нараспев произнес Джо, лаская ладонями зловонный воздух, чтобы никто не сидел в одиночестве в пыли днем, глядя на группу людей. И группа не должна смотреть на бедного одинокого человека, пусть даже карлика, который оказывается у них на пути один-одинешенек. Вместо этого обе стороны должны враз подняться и слиться в любви к Господу. Вкратце, занимайтесь любовью ради Христа. Не сидите и не смотрите, сразу и быстро, все вместе. Это ли ультрахристианское послание услышали в Тимбукту, Стерн?

Стерн кивнул, улыбаясь Джо.

Что ж, сказал Джо, тогда это довольно полный отчет о том, как бывший священник-крестьянин из Нормандии основал в девятнадцатом веке в затерянном краю, в Сахаре, огромную полисексуальную общину. И так отец Якуба, больше известный как Белый монах Сахары, со временем стал отцом девятисот детей. И по этому случаю легендарный исследователь Стронгбоу, твой вышеупомянутый отец, послал своему старому другу, вышеупомянутому карлику, из самых честных и благородных побуждений, целый пайп любимого напитка, что, по приблизительным расчетам, составило около семисот бутылок. Пока все верно?

Пока да.

Джо уронил руки. Он спрыгнул на пол, закашлялся и уселся. Потом он выпил и закурил сигарету.

Чертово пойло, это ламповое масло, сохрани нас святые. Но сегодня холодно, и нам без него не обойтись. Мне это все, кстати, Каир рассказал. А ему рассказал Менелик, который, конечно же, почерпнул информацию в ходе сорокалетней беседы со Стронгбоу. Но боже мой, какой гигантский карлик, этот Белый монах из Сахары. Ты знаешь, чего мне иногда хочется? Как бы мне хотелось знать хоть одного из героев прошлого века. Старину Менелика, Белого монаха, джинна Стронгбоу, хотя бы одного из них.

Джо пытался рассмеяться, но вместо этого закашлялся.

Я знаю, сказал он, когда приступ кашля прошел, почему я все время говорю о прошлом. Вредная привычка, придется мне когда-нибудь от нее избавиться. Когда-нибудь мне придется избавиться от всех моих привычек. И может быть, теперь, когда ты познакомился с Моди, ты захочешь поговорить со мной о ней. Как она пыталась найти Сиви во время резни в Смирне и не могла и только год спустя узнала, что он живет в Стамбуле. Если можно назвать это жизнью после того, что сделала с ним Смирна. Бедный старина Сиви. Господи, она, наверное, была потрясена, увидев его таким, в крохотной убогой комнатенке на берегу Босфора. Он работал в госпитале для неизлечимых больных и иногда даже забывал поесть. И я могу понять, почему она переехала туда, чтобы заботиться о нем. Она ведь так любила его и старалась сохранить хоть одну ниточку, связывающую ее с прошлым, а когда он умер, она вернулась в Афины. Сиви даже тогда придавал ее жизни какой-то смысл. Что делает с людьми жизнь, а? Как можно это себе объяснить и можно ли вообще? И надо же, чтобы это произошло именно с Сиви. Я слышал, что это был самый нежный и ласковый человек на свете. Всегда помогал всем и так страшно кончил. Что тут скажешь? Ничего.

Откуда ты знаешь про Мод?

От Мунка. Они с Мунком дружили с войны, знаешь ли.

Я не знал, но мог бы догадаться. Они познакомились у Сиви, конечно.

Да. И я пытался ей помочь, Стерн. Я передавал ей деньги через Мунка. Подарок, или ссуда, или что угодно — от него, не от меня, но она не брала. Она, должно быть, знала, что это мои деньги, и не могла заставить себя принять их после того, как меня бросила. Мунк тоже пытался ей помочь, но она всегда отказывается, думаю, считает, что это мои деньги.

Но Джо, почему ты не поехал повидаться с ней?

Думал, это пустое. Нельзя вернуть прошлое, Стерн, просто нельзя. Я знаю. Я никогда не полюблю другую женщину так, как любил ее, но все равно нельзя вернуть прошлое. Это было слишком давно, и я это как-то пережил, чего бы мне это ни стоило… Иначе нельзя.

А что твой сын?

Джо улыбнулся.

Бернини. Хорошее имя она дала пареньку. Я скоро с ним повидаюсь, но Моди не увижу и не хочу, чтобы она знала, так будет лучше. Ее жизнь как-то наладилась, и я не хочу расстраивать ее, особенно сейчас, почти сразу после смерти Сиви. В конце концов, он был ее семья. Отец, и брат, и все на свете. Другой семьи она не знала. И думаю, ей больно обо мне вспоминать. Нужно время. Так что когда-нибудь — может быть. В другое время, в другом месте. Слушай, я хочу попросить тебя об одолжении. Если ей понадобятся деньги, в смысле, если она когда-нибудь будет действительно отчаянно нуждаться, дай мне знать, напиши мне, и я тебе пришлю. От тебя она примет деньги, если не будет знать, что мы с тобой знакомы, а она не знает. В те дни, когда у нас был тот домик в Иерихоне, я никогда не говорил ей, для кого переправляю оружие. Так ты ей не скажешь? Сделаешь это для меня? Я смогу передать ей денег через тебя, если она будет нуждаться?

Стерн кивнул.

Конечно.

Спасибо, я очень это ценю. Теперь перейдем к невероятным местным новостям. Мы с Каиром через несколько дней выходим из игры. Мунк не знает, но все уже кончено.

Ты уезжаешь из Иерусалима?