как. – Гарнетт кивнул и некоторое время молча смотрел на собеседника. – Ну, ладно. Дам тебе шанс на небольшой отпуск, Энди. Две недели с оплатой. Что скажешь?

– Отпуск? Все это… превосходно, но я должен довести до конца дело.

– Нет,– твердо сказал Гарнетт.

– Что?

Гарнетт кашлянул.

– На две недели тебя заменит лейтенант Рис, Энди. А ты немного отдохни.

– Я… боюсь, что я не понимаю тебя.

– Энди, ты слишком утомился. Ты переусердствовал. Ты заслужил небольшую передышку, но я ведь тебя знаю – дай тебе волю, и ты не встанешь из–за стола, пока не замерзнет сама преисподняя. Поэтому даю тебе преимущество. Вместе с Джо отправляйтесь куда–нибудь на пару недель…

– Что все это значит? – резко спросил Палатазин, щеки его покраснели. Он прекрасно понимал, что это значит, но хотел, чтобы это сказал сам Гарнетт.

– К чему ты все это ведешь?

– Просто, отдел дает тебе небольшой отпуск…

– Проклятье! – Палатазин вскочил. В висках стучало, его душил гнев. – Отдел выставляет меня, правильно?

– Что ты, ради Бога! Две недели, Энди! Ведь это не навсегда!

– Кто тебе нашептал на ухо? С кем ты говорил? Кто сказал, что я сошел с ума? – Потом он вдруг понял – наверное, всему виной та его вспышка в доме на Дос–Террос. Кто сообщил Гарнетту? Сержант или Салли Рис? – Ты думаешь, что я спятил, Пол?

– Я думаю, что ты… заслужил отдых. Уже давно. Просто отправляйся домой, а люди закончат дело без тебя.

– Нет! – крикнул Палатазин. – Я не уйду! Я должен кое–что узнать у подозреваемого! Очень важное! Я не могу без этого! Я не могу бросить дело сейчас!

– Но тебе придется,– Гарнетт заставил отвести взгляд в сторону. Теперь он смотрел на сложенные на столе руки. – Вернешься на работу через две недели, начиная с завтрашнего дня.

– Я не…

– Тебе все понятно? – тихо и медленно сказал Гарнетт, поднимая на Палатазина взгляд.

Палатазин хотел снова возразить, но он знал, что это бесполезно. Он положил ладони на стол, наклонился вперед, глаза его сверкали.

– Я нормален, как и ты, как и все остальные,– хрипло сказал он. – Нормальный я! И мне плевать, что тебе нашептали обо мне. Все, что я делал и говорил – все имело на то достаточное основание, и если, ради всего святого, вы не прислушаетесь ко мне, то в этом несчастном городе случится невиданное зло. Такое, о каком ты даже не подозреваешь!

– Энди,– твердо приказал Гарнетт,– отправляйся–ка домой.

Палатазин выпрямился, провел по лбу дрожащей рукой.

– Домой? – тихо сказал он. – Домой? Я не могу… Я… нужно еще столько всего сделать. – Глаза у него были покрасневшие, дикие, он сознавал, что вид у него действительно странный. – Должен ли я… оставить у тебя мой жетон и пистолет? – спросил он.

– В этом нет необходимости. Ты уходишь в отпуск, а не на пенсию. Не расстраивайся, Энди. И ради бога, не волнуйся насчет Таракана.

Палатазин кивнул, направился к двери, двигаясь, словно слегка оглушенный.

– Да,– сказал он, остановившись. – Хорошо. – Он слышал себя как бы со стороны, откуда–то издалека. Он почувствовал холодный металл дверной ручки, нажал на нее.

– Пришли мне открытку из Вегаса,– сказал вслед Гарнетт. Палатазин шел, опустив плечи, подавшись вперед, словно только что получил жестокий удар в живот.

– Извини,– начал Гарнетт, но тут дверь затворилась.

“Бог мой,– подумал начальник отдела розыска. – Надеюсь, что две недели отдыха ему помогут. Если нет… Впрочем, не будем пока об этом. Но человек, который требует сжечь тела, найденные в доме на Дос–Террос, вне всякого сомнения нуждается в небольшом отдыхе… Бедняга…”

Потом Гарнетт заставил себя сосредоточиться на других вещах.

12.

Было начало третьего, когда Джо услышала, как открылась и закрылась входная дверь. Она поспешно спустилась на первый этаж и обнаружила на кухне Энди с бумажным пакетом в руках.

– Отчего ты так рано? – спросила она. – Ты меня перепугал.

Он бросил на нее быстрый взгляд, потом поспешно отвернулся.

– Я некоторое время не буду ходить на работу,– тихо сказал он.

– Что это означает? Что произошло, Энди? Объясни же мне!

Он начал вынимать из пакета предметы один за другим. Внутри бумажного мешка был другой, поменьше, с красивым шрифтом “Шаффер и Сын, Ювелирные изделия, Л.А.”

– Мне дали отпуск, две недели,– сказал Палатазин и невесело усмехнулся. Она смотрела, как он открывает две одинаковые коробочки белого цвета.

– Две недели,– прошептал он. – Лос–Анжелес, возможно, уже не будет существовать через эти две недели. – Он протянул ей коробочку. – Посмотри. Это нужно носить на шее. И я хочу, чтобы ты не снимала его никогда. Даже в кровати, даже в ванной.

Дрожащей рукой она раскрыла коробочку. Там лежал небольшой позолоченный крестик на длинной цепочке.

– Очень красиво,– сказала она.

– Надевай скорее,– сказал Палатазин.

Он открыл вторую коробочку, достал второй крестик и застегнул его вокруг своей шеи.

– Я хочу, чтобы ты привыкла носить его. Чтобы не забывала о нем. Не знаю, насколько сильно будет его влияние, потому что они не были освящены в церкви святой водой, но это лучше, чем ничего. Ну–ка, надевай скорей! – Он помог ей застегнуть цепочку.

Пораженная, она молча смотрела, когда он снова полез в бумажный мешок. “Боже мой,– подумала Джо, глядя на его лицо,– у него такое же выражение лица, как у его матери перед тем, как ее отправили в дом отдыха. В глазах тот же фанатический отблеск, челюсть излучает каменную решимость”.

– Энди,– прошептала она, когда он вытащил из мешка несколько связок чеснока и положил на стол.

– Нарежем чеснока, натрем им окна и подоконники,– сказал он. – Потом разбросаем кусочки на крыльце и на лужайке перед домом. Мама говорила, что это помогает отпугнуть вампиров – у них острое обоняние, и они не переносят запаха чеснока – он напоминает им о смерти.

Он повернулся к Джо, увидел, что лицо жены стало белым, как мел.

– А, понятно, думаешь, что я спятил, да? Как и все они?

– Я… Энди, ведь ты не в Венгрии! Это совсем другая страна, совсем другое время!

– Какая разница?! Никакой! – резко ответил он. – Какая вампирам разница, что это за страна или эпоха?! Пока есть еда в изобилии,