«Ни в одном из известных языков не существует слова равнозначащего — «вриль». Я назвал бы его электричеством, если бы выражение «вриль» не соединяло в себе понятие о разных других формах энергии, известных науке под именами магнетизма, леванизма и прочих. Этот народ считает, что с открытием вриля он нашел тот общий источник энергии, соединяющий в себе все разнообразные проявления силы природы, которого, как известно, уже давно доискиваются наши ученые…

Эти подземные ученые утверждают, что действия вриля в одном случае могут влиять на изменение температуры или просто говоря — на перемену погоды. В других его применениях посредством научно построенных проводников они могут оказывать такое влияние на ум человека, на всякое проявление животной и растительной жизни, которое по результатам не уступит самым причудливым фантазиям вымысла. Все эти разнообразные проявления физической энергии известны у них под именем вриля…»

«Когда в жизни этого народа наступил так называемый «исторический период», племена Ана уже жили в правильно сложившихся гражданских обществах и достигли той степени цивилизации, которой обладает самая передовая нация из живущих теперь на поверхности Земли. Им была известна большая часть наших механических изобретений, включая применение пара и газа. Все эти общества были в страшной вражде между собой. Народ Ана смотрел теперь на это как на одно из грубых, темных явлений того времени, когда политическая наука была еще в своем детстве. То был век зависти и вражды, жестоких страстей, постоянных общественных переворотов, борьбы между различными сословиями, кровавых войн между государствами.

Этот период общественного развития, продолжавшийся, однако, в течение многих веков, постепенно пришел к концу, по крайней мере в среде более одаренных и развитых наций, — благодаря постепенному открытию чудодейственных свойств, скрытых в этой всепроникающей жидкости, которую они назвали врилем…»

«…Наиболее замечательные результаты, оказавшие влияние на самое социальное устройство, получились при открытии той истребительной силы, которая скрывалась во вриле. По мере того как становилась известной эта истребляющая сила, и они научились ею пользоваться, война между племенами, открывшими свойства вриля, стала невозможной и прекратилась сама собой, потому что при этом искусство истребления было доведено до такого совершенства, что численность, дисциплина и военные знания враждующих армий уже не имели никакого значения. Всеразрушающий огонь, скрытый в пустоте палочки, направляемой рукой ребенка, мог уничтожить сильнейшую крепость или уложить… целую армию. Два враждебных войска, одинаково знакомых с употреблением этой страшной силы, могли только взаимно истребить друг друга. Таким образом, прошел век войны, а вместе с тем произошли громадные перемены и в общественном строе…»

«Таким образом, раса людей, открывшая употребление вриля, в течение времени мирно распалась на множество небольших отдельных обществ. Численность каждого племени, среди которого я находился, ограничивалась двенадцатью тысячами семейств. Каждое племя занимало определенных размеров территорию, достаточную для его потребностей и через известные промежутки известный избыток населения отправлялся на поиски новых земель и, поселившись там, основал новые общественные группы…

Эти отдельные маленькие по размеру территории и населению государства — все были членами одной громадной семьи. Население ее говорило одним языком, хотя слегка отличаясь в диалекте. Они постоянно вступали в браки между собой, держались тех же законов и обычаев, и общее им всем знакомство с употреблением вриля составляло такую неразрывную связь между ними, что слово «авриль» было синонимом цивилизации, а «врилья», обозначавшее цивилизованные нации, было общим названием отдельных племен, знакомых с употреблением этой удивительной жидкости, в чем и состояло их главное различие от других отраслей народа Ана, пребывавших еще в состоянии сравнительного варварства…»

«Такие народы живут в отдаленных от нас странах. Но мы не допускаем их в среду цивилизованного общества. По нашему мнению, они недостойны даже названия Ана, не только что врилья. Это варвары, находящиеся на той низком уровне развития, который даже не допускает надежды на их обновление. Они проводят свое жалкое существование в вечных переворотах и борьбе. Если они не воюют со своими соседями, то дерутся между собой. Они все разделены на партии, которые предают поруганию, грабят и даже убивают друг друга… Сущих пустяков достаточно, чтобы поднялась ссора между ними. Они считают, что у них господствует равенство, но вся та борьба, которую они вели со старыми формами, не привела ни к чему; потому что в их громадных обществах, где в соревновании, обратившемся в какую-то постоянную горячку, — меньшинство всегда выигрывает в ущерб массе.

Одним словом, народ, о котором я говорю, представляет собой дикарей, блуждающих в беспросветном мраке невежества. Они были бы достойны нашего сожаления в их бедствиях, если бы большинство дикарей само бы не навлекало на себя истребления своей наглостью и жестокостью.

Можешь себе представить, что эти жалкие создания с их допотопным оружием, образцы которого ты видел в нашем музее, не раз грозили истреблением соседним с ними племенам врилья только потому, что у них 30 миллионов населения, а у племени — пятьдесят тысяч, — если те не подчинятся какому-то их установлению в связи с торговлей и наживой денег, которые они имеют нахальство называть «законами цивилизации».

«Но что же сделают пятьдесят тысяч против тридцати миллионов?» — задал вопрос я.

Мой хозяин с удивлением взглянул на меня.

«Чужеземец, — сказал он, — разве ты не слышал, что это племя — врилья? И стоит только этим дикарям объявить войну, как полдюжины отряженных для этого детей сметают с лица земли все их население…»

«Но если каждый год, — сказал я, — определенное число между вами соглашается покинуть родину, и основываются новые общины, то ведь все же их очень мало, и даже при самых совершенных машинах они вряд ли в состоянии расчистить дикие места, устроить новые города и водворить всю ту цивилизацию с ее удобствами жизни, к которым они привыкли с детства».

«Ты ошибаешься. Ведь племена врилья находятся в постоянном общении между собой, ежегодно определяют количество эмигрантов из их числа, которые должны сообща основать новую общину. Место нового поселения намечается ранее, и каждый год посылаются пионеры от каждой общины для его расчистки, уничтожения скал и постройки домов. Так что когда эмигранты являются на место, они уже находят готовые дома и подготовленную почву».

«Всегда ли эмигранты выбирают населенные места?»

«Да, большей частью, потому что мы никогда ничего не истребляем, разве вынужденные к этому необходимостью самосохранения. Конечно, мы не можем поселиться на землях, уже ранее того занятых врилья. Если б мы заняли обработанные земли, населенные другими племенами Ана, то нам пришлось бы уничтожить их. Но иногда случается, что даже при поселении на свободных землях какое-нибудь соседнее племя Ана, если у него господствует система «кумпуш» или, особенно, «глекназ» (кумпуш на языке врилья обозначает политическую систему, сходную с учреждениями Соединенных Штатов, глекназ — противоположную ей, социалистическую — прим. перев.), недовольное нашим соседством, начинает беспричинную войну, — тогда, конечно, мы истребляем его. Разве можно придти к какому-нибудь соглашению с подобным народом?»…»