— Какого черта… — начал Джезаль и осекся.

Кажется, он где-то видел этого старика. Лорд из открытого совета? Или иностранный посол? Несомненно, выглядел старик весьма внушительно. Пока депутация приближалась, Джезаль рылся в памяти, пытаясь понять, кто же это.

Дойдя до сторожевой башни, старик остановился и обвел Джезаля, Морроу, Каспу и стражников повелительным взглядом сверкающих зеленых глаз.

— Йору, — проговорил он.

Сульфур сделал шаг вперед и низко поклонился.

— Мастер Байяз, — пробормотал он, и в голосе его звучало глубочайшее почтение.

Ну конечно! Вот почему Джезалю почудилось, что он знает старика: тот имел определенное сходство со статуей Байяза из аллеи Королей. Той самой статуей, мимо которой Джезаль столько раз пробегал. Может быть, гость оказался немного полнее, но выражение его лица — суровое, мудрое, спокойное и властное — было тем же самым. Джезаль нахмурился. Значит, старика называют Байязом? Капитану это не понравилось. Ему не понравился и вид тощего юнца с посохом. А еще меньше — третий чужеземец.

Вест часто говорил Джезалю, что северяне, которых можно встретить в Адуе (как правило, грязные оборванцы, шныряющие возле доков или валяющиеся пьяными в канавах), ни в коей мере не являются образцом своего народа. Северяне с далекого Севера, где они живут на свободе, сражаются, враждуют, пируют и делают все прочее, им присущее, принадлежат к совершенно иному типу. Джезаль представлял их высокими, свирепыми и красивыми людьми, имеющими в своем облике нечто романтическое. Сильные, но изящные. Дикие, но благородные. Жестокие, но искусные. Люди, чьи глаза всегда устремлены вдаль.

Этот третий выглядел совсем по-другому.

Никогда в жизни Джезаль не встречал человека столь зверского вида. Даже Фенрис Наводящий Ужас по сравнению с ним казался относительно цивилизованным. Лицо северянина, словно исхлестанную кнутом спину, крест-накрест покрывали рваные шрамы; сломанный нос смотрел немного в сторону; одно ухо было искалечено; один глаз, под которым проходил полумесяц шрама, располагался чуть выше второго. Словом, физиономия великана была помятой, изломанной, кособокой, как у профессионального кулачного бойца, выдержавшего слишком много схваток. Выражение лица тоже рождало подозрения, что северянин повредил голову в бою. Он глазел на сторожевую башню, разинув рот и наморщив лоб, и озирался вокруг с каким-то звериным любопытством.

Он был одет в длинный меховой плащ и кожаную тунику, вышитую золотом. Эта вершина варварского великолепия лишь придавала ему еще больше дикости. Бросался в глаза длинный тяжелый меч у него на поясе. Запрокинув голову и глядя на высокие стены башни, великан поскреб сквозь щетину большой розовый шрам на щеке, и Джезаль заметил, что у северянина не хватает одного пальца — лишнее доказательство того, что жизнь его переполнена насилием.

Позволить такому здоровенному дикарю пройти в Агрионт, когда идет война с Севером? Это немыслимо! Однако Морроу уже пробрался вперед.

— Лорд-камергер ожидает вас, господа. — Он разливался соловьем, кланяясь и подбираясь поближе к старику. — Если вам будет угодно пройти со мной…

— Минутку! — Джезаль схватил заместителя за локоть и оттащил в сторону. — И он тоже? — недоверчиво спросил он, кивая на дикаря в плаще. — Мы же с ними воюем!

— Лорд Хофф высказался в высшей степени определенно! — Морроу вырвал руку, сверкнув на капитана очками. — Можете задержать его, если хотите, но вам придется объяснить это лорд-камергеру!

Джезаль занервничал. Подобная идея совсем не привлекала его. Он посмотрел на старика, но не смог долго выдержать его взгляд. Гостя окружала атмосфера тайны, словно он знал нечто такое, о чем никто другой даже не догадывался. И именно это внушало тревогу.

— Вы… должны… оставить… оружие… здесь! — проговорил Джезаль, стараясь произносить слова как можно медленнее и отчетливее.

— С радостью.

Северянин вытащил из-за пояса меч и протянул ему. Оружие тяжелым грузом легло в руку Джезаля: огромное, примитивное, жестокое. Северянин прибавил к мечу длинный нож, затем опустился на колено и вытащил второй из сапога. Потом достал третий нож из-за поясницы и четвертый — с тонким лезвием — из рукава. Он свалил их грудой в протянутые руки Джезаля и широко улыбнулся. Это была отвратительная улыбка: рваные шрамы сморщились и кожа пошла складками, отчего лицо сделалось еще более асимметричным, чем прежде.

— Ножей никогда не бывает слишком много, — проворчал он низким, скрежещущим голосом.

Никто не засмеялся, но ему, по-видимому, было все равно.

— Ну что, идем? — спросил старик.

— Без промедления, — отвечал Морроу и повернулся, чтобы двинуться в обратный путь.

— Я пойду с вами, — заявил Джезаль и сгрузил оружие на руки Каспы.

— Вряд ли это необходимо, капитан, — протянул Морроу.

— Я настаиваю!

Когда они явятся к лорд-камергеру, северянин может убивать кого вздумается, это Джезаля уже не касается. Но пока гости не добрались туда, он отвечает за любую дикарскую выходку. Будь он проклят, если позволит такому случиться.

Стражники расступились, и странная процессия прошла в ворота. Первым шагал Морроу, шепча через плечо подобострастную чушь старику в великолепном одеянии. Бледный юноша шел вторым, за ним следовал Сульфур. Девятипалый северянин тяжело топал позади.

Джезаль двинулся следом. Он заткнул большой палец за пояс поближе к эфесу шпаги, чтобы быстро вытащить ее при необходимости, и неотрывно наблюдал за северянином. Однако вскоре он должен был признать, что великан не замышляет убийство. На изрубленном лице отражались лишь любопытство, изумление и даже некоторое смущение; северянин то и дело замедлял шаг, задирал голову, разглядывая здания, тряс головой, скреб щетину и бормотал что-то себе под нос. Время от времени он пугал прохожих своей улыбкой, но в остальном не казался опасным. Джезаль понемногу успокоился — пока они не дошли до площади Маршалов.

Там северянин внезапно остановился. Джезаль схватился за шпагу, но глаза дикаря были устремлены вперед. Не отрываясь, он глядел на фонтан. Потом медленно двинулся вперед, осторожно поднес к нему толстый палец и ткнул им в сверкающую струю. Вода брызнула в лицо северянина, и он отскочил прочь, едва не сбив Джезаля с ног.

— Родник? — прошептал он. — Но как?..

Господи помилуй! Этот человек — сущее дитя. Дитя шести с половиной футов ростом, с лицом изрубленным, словно колода мясника.

— Там трубы! — Джезаль топнул ногой по булыжной мостовой. — Трубы… под… землей!

— Трубы, — тихо отозвался дикарь, не отрывая глаз от пенящейся воды.

Остальные шагали вперед и уже приблизились к величественному зданию, где Хофф разместил свою канцелярию. Джезаль потихоньку отошел от фонтана, надеясь, что безмозглый дикарь последует за ним. К его облегчению, тот так и поступил, покачивая головой и без конца бормоча себе под нос: